Мифы и легенды Средневековья - Сэбайн Бэринг-Гулд

упоминает обвинение, которое выдвинули против тамплиеров итальянские прелаты: «У них есть некая голова, лицо которой бледно, словно человеческое, а волосы являются черными и вьющимися. Вокруг шеи у нее золотое украшение. Голова явно не принадлежит никакому святому. Они поклоняются ей и совершают перед нею молитвы». Одним из вопросов, которые папа римский задавал свидетелям, стал следующий: «Нет ли у них черепа или иного подобного образа, которому они воздают почитание, как Богу?» Хроника Мо утверждает, что в первый день общего собрания тамплиеров покрытую шелковыми тканями и драгоценными украшениями человеческую голову с белой бородой, которая принадлежала предыдущему Великому магистру ордена, в полночь установили в часовне перед алтарем. Перед рассветом была проведена литургия, а магистр и другие рыцари совершали поклонение голове.

Мне представляется вероятным, что эта голова, если только обвинение было правдивым, почиталась, поскольку являлась частью древнего ритуала друидов — помещение головы в сосуд, хотя и с неясной целью. Монах Бэкон сделал так, чтобы получить оракул. Возможно, часть этих свойств приписывалась и голове тамплиеров, а до нее — голове друидов. Тит Ливий рассказывает, что окровавленная голова врага была национальным символом кельтов и что бойи приносили голову в свой храм, где очищали ее и украшали золотом, а затем использовали во время праздников как священный сосуд, из которого совершались возлияния.

Стремление полностью раскрыть наиболее интересные и сложные темы мифологии и ритуалов друидов потребовало бы слишком много места. Эта статья неизбежно будет неполной; верования наших британских предков еще предстоит описать. Те, кто до сих пор обращался к данному предмету, делали это, используя пристрастные теории, которые заставляли их неправильно интерпретировать священные мифы и ритуалы. Многое можно узнать из романов о короле Артуре, произведений бардов и бретонского, уэльсского, гаэльского и ирландского фольклора.

Я прекрасно понимаю, что открывающееся там предстает перед нами в искаженном виде, но наметанный глаз способен восстановить то, что пропущено, и знает, как отличить древность, переодетую в новую одежку.

Я уверен, что тщательное изучение этих источников, проведенное в свете сравнительного исследования мифологии, приведет нас к тому, что под именем методизма мы обнаружим все еще живую религию друидов, которая может являться даже более сильной и влиятельной, чем была в те времена, когда вся Британия была под ее духовной властью. С утратой древнего языка многие из прежних понятий исчезли, изменения в сторону христианства произошли без кардинального ущерба для системы[110].

Глава 24

Теофил

За несколько лет до персидского завоевания 538 года жил в городе Адана, что на Сицилии, священник по имени Теофил, казначей и архидиакон. Он строго соблюдал все свои обязанности священнослужителя и отличался щедростью к бедным и состраданием к больным. Всем была известна его беззаветная вера в Господа, суровый аскетизм, а также красноречивые проповеди. После смерти прежнего епископа его, с одобрения всего народа, назначили главой епархии, но Теофил, будучи скромным, отказался от этого поста, невзирая даже на настояния самого митрополита. Мало кто из епископов так решительно и упорно отвергал предложенное ему, как Теофил. На освободившуюся должность назначили человека со стороны, а казначей продолжил вести ту жизнь, которой он жил уже много лет на радость всем окружающим. В глубине души он был доволен, что сумел устроить дело так, чтобы не быть епископом, потому что высокий сан мог бы развить в нем гордыню и уж, во всяком случае, точно помешал бы ему и далее упражняться в смирении. Добродетель неизменно вызывает злословие, и Теофил, отказавшись от епископата, сразу же привлек к себе всеобщее внимание. Последствия этого были весьма печальны: многие поверили в клеветнические слухи, порожденные завистью и злобой, поскольку они распространились повсеместно, и хорошее отношение людей к Теофилу переменилось. Эти слухи достигли ушей нового епископа, тот вызвал к себе архидиакона, не разобрав толком, был ли он действительно виновен в том, что о нем говорили, заключил, что обвинения являются справедливыми, и лишил его сана.

Читатель мог бы предположить, что то смирение, которое заставило этого святого человека отказаться от митры епископа, помогло ему остаться равнодушным к голосу клеветы и поддержало в трудную минуту. Однако испытание оказалось слишком велико для его добродетели. Теофил постоянно думал о нечестных обвинениях и о несправедливости, допущенной по отношению к нему, и в конце концов все его заботы свелись к тому, чтобы очистить свое доброе имя. Он использовал любую возможность, чтобы опровергнуть порочащие его слухи и доказать беспочвенность обвинений, выдвинутых против него злопыхателями. Однако вскоре Теофил осознал, что не может справиться с этой задачей: один человек бессилен против большинства, а клевета подобна гидре, у которой на месте одной отрубленной головы сразу же вырастает еще несколько. Измученный и отчаявшийся, не имея ни одной живой души, которая помогла бы ему, бедный священник задумал искать справедливости в том месте, одна мысль о котором еще месяц назад заставила бы его содрогнуться. Он пришел к некроманту. Тот в полночь привел его на перекресток четырех дорог и там вызвал Сатану, пообещавшего несчастному Теофилу восстановление его в сане и, что было более важно для священника, полное очищение его доброго имени. В обмен на эти благодеяния Теофил продал Сатане свою душу, в чем расписался собственной кровью и навсегда отрекся, таким образом, от Иисуса Христа и его Пречистой Матери.

На следующее утро епископ, неизвестно как, обнаружил свою ошибку, послал за Теофилом и публично объявил, что был введен в заблуждение лживыми россказнями, полную несостоятельность которых он готов открыто признать, и попросил прощения у священника, столь несправедливо лишенного им сана. Население вновь восторженно поменяло свое мнение о Теофиле на прямо противоположное и приветствовало его как святого и исповедника. Несколько дней все шло очень хорошо, и от счастья, что он вернулся наконец к своим прежним занятиям, Теофил совсем забыл о сделке с дьяволом. Но через некоторое время разум и осознание вины перед Богом вытеснили радость, и с тех пор совесть священника не давала ему покоя. Ночами он расхаживал взад и вперед по комнате, мучимый страхом; в лице его не было ни кровинки, лоб изборожден морщинами, и несказанный ужас выглядывал из его глубоко посаженных глаз. Час за часом Теофил молился, но это не приносило ему облегчения. В течение сорока дней он держал строгий пост. В дополнение к этому каждую ночь он молился в церкви Пресвятой Богородицы до тех пор, пока серое утро не проникало в маленькие оконца, делая тусклым свет горевших лампад. На сороковую