Долина костей - Майкл Грубер

— Да сойдет с небес огонь Господень и да поглотит он вас и зачернит ваши кости! Сегодня, не минует еще сей день, а демоны будут вкушать вашу плоть в аду! Проклятие Господне да пребудет на вас и чадах ваших до седьмого колена!

Я увидела, как командир обратился к своему пулеметчику, и дуло калибра 12,7 угрожающе развернулось в мою сторону, но в этот миг в форт ударила молния.

Слепящая белая огненная стрела угодила прямо в пикап, так что водитель, командир и пулеметчик в одно мгновение обратились в обугленные трупы, а все заряды в пулеметной ленте воспламенились, залив двор смертоносным шквалом пуль, сразивших немалое число разбегавшихся с воплями ужаса мурахилим.

Но на этом разрушение не прекратилось. На севере Флориды грозы обычное дело, и я их там повидала достаточно, но ничего подобного мне видеть не приходилось. Небо сделалось совершенно черным, дождь обрел невероятную силу, и посреди всего этого, во всех направлениях, метались слепящие шары белого огня. Ощущение было такое, будто остановилось время, ну как на рок-концертах, когда воздух так насыщается электрическими импульсами, что из-за избытка озона становится больно дышать.

Я продолжала выкрикивать самые кровожадные цитаты, какие могла вспомнить, и из Корана, и из псалмов о гневе Господнем и о каре, которая ожидает противников Его воли, хотя трудно поверить в то, что кто-нибудь меня слышал. Я не могу поклясться, что видела, как мусульманин направил на меня свою винтовку и тут же обратился в огненный столп, но это могло произойти. Почти каждый, кто там был, видел чудеса, одно из которых, по крайней мере, было более чем реальным: за исключением застреленных ранее бойцов СНОА, никто из наших людей не пострадал. Наконец Всемогущий нанес последний удар — очередная молния угодила в правую башню, и в то же самое время взорвался топливный бак машины. Вспышка пламени, клубы дыма, и башня с треском и грохотом обрушилась подобно стенам Иерихона.

Захватчики бежали, бросив своих убитых и раненых. Когда врагов не осталось, а мы приходили в себя, ухаживая за нашими пострадавшими и развязывая пленников, дождь прекратился, появилось лучистое, какое рисуют, изображая небо в церквах, солнце, над влажной землей стал подниматъся пар. Это выглядело как сотворение мира. Потом я увидела, что при обрушении башни в боковой стене проломило дыру, и там, у угла здания, показался треугольник черной пустоты.

До сих пор все в Вибоке считали, что англичане завалили старое турецкое подземелье камнями и залили бетоном, уничтожив его как таковое, но тут выяснилось, что это вовсе не так. Да, окна они закупорили и устроили над подвалом железобетонный пол, но внутри осталось пустое пространство.

Я схватила мальчика и послала его в госпиталь за фонарем, а когда он вернулся, велела слазить в отверстие и посмотреть, что там находится. Он так и сделал, а выбравшись наружу, доложил, что внутри находятся завернутые в брезент ящики, какие-то непонятные штуковины и оружие.

«Склад „проклятых“», — громко сказала я, хотя там не было никого, кто бы меня понял. Так или иначе, мне стало ясно, что Господь послал нам эту находку в нашей нужде. После всего только что случившегося каждый старался мне услужить, так что нехватки в помощниках у меня не было. По моему указанию люди кирками и лопатами расширили пролом, и я спустилась в подвал сама, хотя поняла, что там находится, еще до того, как увидела все собственными глазами. В пору британского владычества по всей Восточной Африке были размещены армейские подразделения, при каждом из них состояли сержанты-квартирмейстеры, в руках которых разными путями скапливалось неучтенное военное имущество. Его нельзя было ни выбросить (попадет в руки туземцам, а потом командование затеет разбирательство), ни вернуть туда, откуда это имущество поступило. И вот такой интендантский сержант вызывал своего капрала и говорил ему: «Чтоб я этого хренова… больше не видел: найди подходящую дыру и схорони добро понадежнее». Дыру неприметнее Вибока сыскать было мудрено, а когда в 1956 году пришел приказ готовиться к возвращению домой и оставить страну ниггерам (а старую турецкую темницу, чтобы одним ниггерам не пришло в голову бросать туда других, залить цементом), эти смекалистые ребята мигом сообразили, что это им подарок от Бога. Все неучтенное имущество упаковали, по ночам, таясь от туземцев, перетаскали в подвал, залили цементом окна, так же как и мусор, наваленный поверх стальной сетки, и, скрыв таким образом следы своей неуставной деятельности, с веселыми песнями отбыли к себе в старую добрую Англию.

Вот что мы нашли:

121 единица шанцевого инструмента, пригодного для рытья окопов;

200 комплектов повседневной униформы нижних чинов, хлопок, хаки;

650 джутовых мешков, увязанных в тюки;

18 000 патронов в пятистах металлических зарядных ящиках со штемпелем «истек срок годности»;

12 винтовок «ли-энфильд MKII», в ящиках, со штемпелем «1918 г. Алдершот»;

8 винтовок «ли-энфилд НК V» с надписью желтой краской «к употреблению непригодны»;

2 ручных пулемета «МК III брен»;

31 магазин к ручному пулемету «брен», пустые;

4 бобины колючей проволоки, по пятьсот ярдов;

6 биноклей «МКП» со штемпелем «1946», все с как минимум с одной разбитой линзой;

2 ракетницы «вери» в коробах;

6 иммерсионных нагревателей, работающих на бензине;

12 свистков для сержантского состава;

16 штыков-ножей «уилкинсон», 17-дюймовых б/ножен;

122 каски, сталь, «МКП» образца 1916 года;

10 мачете б/ножен, с пометкой «Китчин и ко», Шеффилд, 1917;

214 кусков прорезиненной ткани, 6 на 4.

Плюс ящики с металлическим хламом, лебедка, патронташи, светоотражатели, веревки, камуфляжные сетки, вздувшиеся консервные банки, ламповые радиоприемники, обмотки, различное оптическое оборудование неизвестного назначения, дырявые ведра, левые сапоги и т. д.

Мы вынесли все это из пещеры, подстелив ткань, разложили на земле, среди поднимающегося пара и едкой вони от сожженного грузовика, и люди, собравшись вокруг, воззрились на эти сокровища. В последующие дни я показала им, как отчистить металлические предметы амуниции бензином, как привести в порядок и смазать оружие с помощью имеющегося в комплекте ЗИПа, а потом сама зарядила каждый ствол и опробовала в деле. Одна из «МК V» действительно была не в лучшем состоянии, но выстрелы удалось произвести изо всех. Конечно, оружия было маловато, но память тут же услужливо подсказала, что в 1945 году у Вьетконга имелись три винтовки и пистолет. Я велела отнести военное имущество в крепость, под охрану Ньуонга и его уцелевших бойцов, а сама отправилась к динка готовить их к войне.

Все динка великие воины, то есть подразумевается, что в бою они беззаветно отважны, как святые, но о войне не имеют ни малейшего представления. Но, слава богу, за то время, что мы, после моего прозрения, проводили вечерами в палатке, мне удалось вложить в голову Дол Бионга мешанину из Клаузевица и «Полевого наставления для командного состава». Поэтому мы вместе пошли к старейшинам, где он держал речь, а я сидела и излучала духовную энергию — единственное, что, по убеждениям динка, дает право на власть. По традиции война у динка начинается с оскорбления, племя собирается в отряды, сформированные по возрасту, все бьют в барабаны, танцуют и провозглашают дор, поносящие врага и восхваляющие себя. Потом они, распевая на бегу, устремляются к стоянке враждебного племени (женщины бегут с ними, неся еду и запасное оружие) и схватываются с врагом врукопашную. Пленных не берут, раненых недругов добивают, нападать из засады или отсиживаться за укрытием считается постыдным. Если они одерживают победу, то угоняют вражеский скот. Короче говоря, действуют на манер героев Троянской войны, что едва ли способно принести успех, когда противник вооружен автоматами Калашникова.