За грибами в Лондон - Валерий Попов

Никита вздохнул – как всегда, после бешеного напора, сразу готовый на все уступки… на фиг ему этот кафельный ад? Тут даже эхо какое-то громкое и неуютное. Да, я поглядел на Никиту: надо его крепко поддерживать, иначе сломается, колье просто так отдаст.

– Чем заниматься тебе? – сказал я. – Щебнем. Чем же еще? Ты ж говорил, что у тебя большие дела с щебнем!

Хорошо, что вспомнил недавний наш разговор про щебень и кафель!

Советовать ему заниматься кафелем после явного «кафельного перебора» в баре явно не стоило.

– Щебнем?.. – задумчиво произнес он.

Тянет время? – вдруг мелькнула у меня мысль.

– Мы наводку тебе дадим! – воскликнул я. – Отличный камнебойный карьер!

– Кстати, отличные бабы там! – внес свою лепту и Коля-Толя.

– Свяжем тебя, – уверенно произнес я, поневоле чувствуя себя главным ответственным…

– Ах, свяжете! – Серж вдруг оживился. Надеюсь, слово «свяжем» Серж понял в правильном смысле?

– Свяжете, значит, меня? – снова Серж повторил, как-то многозначительно.

– Ладно, – добродушно заявил Никита, роскошным жестом обводя помещение. – Это можешь оставить себе! Только квартиру оставь… Феде с Людой. Лады?

Серж кивнул как-то заторможенно.

«Еще не хватает, – подумал я, – вымостить это помещение щебнем!»

– А ожерелье-то спрячь! – взволнованно добавил Никита. – Эрмитаж за него полмиллиона долларов давал… Да Ирка не согласилась… Так что хватит тебе! – Чтобы покончить с этим мучительным вопросом, Никита хлопнул водки.

Серж словно чего-то ждал. И дождался? Из подсобки донеслись какие-то стуки, и Серж, почти подпрыгнув, пошел туда.

– Эксперты, наверное, – пробормотал он.

И почти сразу вышел, окруженный с двух сторон «экспертами». Что это за «эксперты», было сразу видать. Один из них был маленький брюнет, другой – огромный шатен, но при этом у них было что-то общее, самое главное. Сразу настала тишина, и они не спеша, уверенно подошли к столу.

– Руки покажи, – улыбаясь, сказал Никите маленький.

– Зачем? – испуганно пролепетал Никита.

– Не мыл, наверное, – усмехнулся большой.

Никита, от страха потерявший голову, попался на эту детскую уловку – и сразу вытянул вперед руки, дрожащие и действительно немытые, с грязными ногтями. И тут же маленький защелкнул наручники. И почему-то после этого стряхнул ладонь об ладонь, как будто сделал грязное, но необходимое дело.

– Ну, пошли, – вполне обыденно произнес крупный.

– К-куда? – пробормотал Никита.

– Да разберемся, откуда у тебя это? – Маленький вытащил из кармана колье и показал Никите.

– Я отвечу! – гордо подняв голову, сказал Никитон.

– Ну вот и поехали, – добродушно сказал крупный.

И они двинулись к выходу. Биться с этими сатрапами? Бесполезняк! Мы лишь взглядами проводили Никиту, идущего гордо. Машина за дверьми оказалась не обычная «хмелеуборочная», как мы надеялись, а джип с темными стеклами.

– Да… серьезный автомобиль, – пробормотал Коля-Толя.

Слышал ли это Никита? Надеюсь, не слышал. Возле услужливо распахнутой дверки он повернулся к нам, жалко улыбнулся и взметнул вверх руки с двумя поднятыми пальцами, что означало английское «виктори» – победа! Ему «помогли» сесть, и машина уехала. Вот так… Неожиданный итог «счастливого плавания»! Или его можно назвать скорей безумным?.. Все? Можно идти домой? Да нет, как раз домой не получается… надо это дело дальше вести… Как?

Поразмыслив, мы вернулись в пивную, или таперича коктейль-холл, как мы увидели на вывеске. Что добавить еще к происшедшему?

Что Серж показался жалким и растерянным, принес еще две бутылки водки, бормотал, оправдываясь, что не он вызвал «экспертов».

– Честно, я нормальному эксперту позвонил… это он уже настучал, – растерянно бормотал Серж, усиленно нам подливая.

Мы пили, почему-то надеясь найти разгадку этой тайны на дне стакана… Известная уловка для слабодушных.

– Они и меня чуть не забрали! Веришь? – говорил Серж.

Я послушно кивал. Не мог не кивать! Падение полное! Главное – в двухстах метрах отсюда мой дом, но я почему-то не могу пойти туда: не то состояние души, а теперь уже, после выпитого, и тела. Мой друг Никита – в глухом застенке, расплачивается за тот добрый порыв, который совершил, и тяжело, наверно, ответит… а я тут трескаю водку. С кем? Один только что засадил моего лучшего друга в тюрьму, лишил его семью фамильного ожерелья, а Федю и Люду – жилья. Другой, играя Никитушкиной лосиной ногой то на повышение, то на понижение, фактически обобрал нас – а я пью с ними, киваю и поддакиваю. Для жалкого оправдания внушаю себе, что для литератора все полезно, и даже пытаюсь лепить какие-то стишки… «Вот Никиту в кандалах… вывели из «Корюшки»… Ах, ах! Ох, ах!.. Горюшко, горюшко!» Что происходит со мной? Творчество – удручающее. Жизнь моя – запутана, слаба. Раньше я хоть что-то мог и умел, потом увлекся буддизмом и после буддизма, видимо, совсем ослабел. Что я могу? Я не могу даже сказать этим людям: «Пошли вон!» Скорее они мне это скажут! Я даже себе не могу сказать: «Пошел вон!» Или себе, может, скажу? Не смогу.

Впрочем, если нет сил исчезнуть физически, есть способ исчезнуть химически – способ, хорошо известный на Руси. Я налил себе полный стакан водки и, сказав «Прощайте!», выпил его. Венгерологи запели что-то по-венгерски, и все пропало.

Очнулся я, сидя в инвалидной коляске… но коляска та была, к счастью, не моя. Во-первых, сильно обшарпанная… что же, я давно на ней езжу? Но – когда? А во-вторых, самое главное – передо мной была ручка переключения скоростей, другие непонятные ручки, спидометр (?), еще что-то автомобильное, о чем я ни малейшего понятия не имею: в жизни ничего не водил! Не моя это мотоколяска. Факт.

Мысль эта почему-то наполняла меня ликованием. А вот и хозяин. Горбун с маленькими ножками, перекидывает свое хрупкое тельце, опираясь на трость. Взгляд, однако, у него был уверенный и жестокий. К кому это я попал?

Он сел за руль и насмешливо смотрел на меня. И молчал.

– Скжт пжст… кк я здс окзлс? – слипшимся, горьким ртом произнес я.

– С неба упал! – усмехнулся он.

Я, видимо, настолько ослаб, что вдруг горячо ему поверил – может, действительно я летал высоко, спрыгнув с крыши на провода, которые спружинили, а вовсе не сидел в той зловещей темно-синей пивной, где вершились гнусности, – и все, значит, неплохо… Людям ослабшим свойственно верить в легкую победу хорошего, в чудеса.

– С неба? – радостно произнес я.

– Ага… с неба, – усмехнулся он. – И валялся в грязи!

Да. Судя по состоянию моей одежды – он прав. Горячий пот вдруг прошиб меня. Я вытирался грязным платком.