Дикарка. Неизвестный маршрут - Александр Бушков

О, благодетельная сила зла!

Все лучшее от горя хорошеет...

Тишина вокруг стояла самая безмятежная, прозрачная инеподвижная, а зеленый лес выглядел таким изначальным, что казалось, будтоникакой цивилизации на планете не существует вовсе, и нет никакоголетоисчисления, и время течет само по себе, как дикая река, не измеренноеничем, никем и никак. На этой поляне не было ничего, даже две тысячи сороковогогода новой эры. И потому олень стоял посередине так же спокойно, как егодалекие предки сто тысяч лет назад, когда время и впрямь текло неизмеренным.

Он жил здесь давно, прекрасно знал свою территорию, и потомуне встревожился, остался на месте, когда в дальнем конце поляны показалсябегущий человек. Олень прекрасно знал таких бегунов и часто их тут встречал.Всегда одинаковых – людей в яркой и легкой одежде, целеустремленно бегущих покаким-то своим маршрутам. Все они жили где-то поблизости, никогда на оленя неохотились и ничем ему не мешали.

И все же он, управляемый древними инстинктами, напрягся, какнатянутая тетива, готовый в любой миг сорваться с места.

Человеческое существо остановилось метрах в пятидесяти отоленя – девушка в легких синих шортах и белой майке с темными пятнами пота.Длинные темные волосы взметнулись в последний раз и упали ей на плечи.

Что-то в ней неправильно, отметил олень. Он понимал, в чемтут отличие, но внятно сформулировать не мог.

У нее были другие ноги – так отметил олень. А человекпопросту сказал бы, что девушка бегает босиком и, похоже, не испытывает отэтого ни малейшего неудобства.

Глаза встретились – огромные светло-карие оленьи и синиечеловеческие. Стояла полная тишина, оба существа замерли неподвижно,разделенные полусотней метров сочной зеленой травы с какими-то цветами и тихозудящими насекомыми.

Потом девушка усмехнулась и негромко сказала, не меняя позы:

– Твое счастье, Бемби, что мне не хочется жрать...

Олень человеческой речи, конечно, не понимал. Мало того, вголосе не звучало угрозы. И, тем не менее, огромный рогатый зверь вдруг ощутилрастущее беспокойство. От человеческого безоружного существа явственно веялочем-то опасным, древним, тем самым, что заставляло предков зверя уноситься совсех ног. Девушка была точной копией всех остальных людей из Большой БелойСкалы, но от нее, словно тяжелым и резким запахом пожарища, веяло иным...

Олень полагался на инстинкты. Он осторожно переступил с ногина ногу, бесшумно повернулся – и внезапно метнулся в чащу, закинув на спинурога, убыстряя бег, подгоняемый беспокойством. Его преследовало непонятноечеловеку ощущение угрозы.

Девушка фыркнула и побежала дальше, размеренно и умело,прижимая локти к бокам, грамотно выдыхая в ритме бега. Повернула направо,оказалась на утоптанной тропинке, метров двести пробежав по ней, помчалась ужена асфальтированной дорожке. Понемногу начиналась цивилизация – все большеасфальта, появились фонари на высоких, изящно выгнутых белых столбах, слевасквозь деревья виднелась автострада. Вокруг не было ни души, но это отнюдь неозначало, что за территорией не наблюдают. На самом деле все многочисленныедатчики и камеры работали исправно. Любого постороннего, занесенного ветромстранствий и приключений в этот уютный уголок, моментально бы засекли, вывелина экраны, запечатлели, идентифицировали при возможности и загрузили в памятькомпьютера, который его создатели умышленно наделили параноидальнойподозрительностью. И компьютер не успокоился бы, пока не установил, кто именнопересек невидимые и неощутимые барьеры.

Девушки это, разумеется, не касалось. Система ее моментальноопознала, удовлетворенно мигнула зеленым огоньком и послала в ежедневную памятьсоответствующее сообщение.

А дальше показалась Большая Белая Скала, как определял этоолень – обширное трехэтажное здание казенного вида. Большой щит на белоснежныхстойках возвещал, что именно здесь располагается Федеральный центр активногопсихологического содействия. Так теперь в целях благозвучности именовалисьпсихиатрические больницы.

Девушка круто свернула к главному входу, фотоэлемент вмиграздвинул перед ней прозрачные створки. В обширном вестибюле находиласьснабженная соответствующими надписями стойка, за которой сидел человек всветло-зеленом халате – великолепная имитация дежурного медика. Мало ли кого ипо какой случайности могло сюда занести... Гораздо проще и выгоднее создатьопределенные декорации, чтобы не возникло ни малейших подозрений...

Трусцой пробегая мимо, девушка бросила, не поворачиваяголову:

– К своему психиатру! Галлюцинации задолбали, спасу нет, иот маний не продохнуть...

Человек, притворявшийся врачом, осклабился ей вслед. Переддевушкой было три двери. В одну из них мог пройти кто угодно. И согласнотой же системе декораций натолкнулся бы на парочку врачебных кабинетов, где егомогли участливо выслушать и даже дать при необходимости вполне профессиональныесоветы. Вторая, как гласила надпись, предназначалась для персонала.

Девушка свернула к третьей двери, привычным движением на мигприжала большой палец к плоской круглой ручке – и система, опознав отпечаток,отперла замок.

Она оказалась в длинном тихом коридоре, где, как ниприсматривайся, уже не видно ничего, имевшего отношение к медицине, одни толькооднотипные двери с номерами вместо табличек. Коридор как две капли воды походилна самый обычный офис. Люди, изредка по нему проходившие, выглядели насквозьобыкновенно, скучно, банально, никто не держал на виду оружия, никто неразговаривал о тайнах и секретных операциях. Картина была настолько будничной идаже унылой, что девушка со своим спортивным видом нисколечко в нее невписывалась. Однако никто ей не удивлялся, поскольку успели привыкнуть.

Она толкнула ладонью дверь с номером 25 и оказалась в самойобычной приемной со стандартным набором канцелярских приборов и молодой белокуройсекретаршей в строгом темном костюме. Прошла внутрь, остановилась уполированного стола, скрестила руки на груди и с легкой улыбкой на полных губахвпилась в секретаршу неотрывным, деланно безразличным взглядом. Стояла так,пока блондинка не смутилась, опустила глаза, хлопнула ресницами. Бегуньяудовлетворенно усмехнулась.

– Ты так мило смущаешься, Белоснежка, а меня это всегдараспаляет... Ну, так как же насчет жарких объятий на мятой постели? Дождусь якогда-нибудь этого счастья?

Секретарша возмущенно выпрямилась.

– Марина, в конце концов, есть закон о сексуальныхдомогательствах!..

– Ой-ой-ой, как страшно! Какие мы непорочные изаконопослушные... Глупости, Белоснежка! Никакие это не сексуальныедомогательства, а всего-навсего присущие профессии штампы. Какой классическийроман ни возьми, везде одно и то же: суперагент, прежде чем отправиться наочередное задание, просто-таки обязан предварительно долго ошиваться в приемнойшефа и старательно клеиться к секретарше. Ясно? Я всего-навсего следуюсложившимся ритуалам, солнце мое! Нет, серьезно, почитай классические романы,там все это подробнейшим образом описано... – она подошла вплотную,бесцеремонно погладила блондинку по щеке и протянула мурлыкающим голосом, вкотором явственно звучал металл: – Но если бы я тебя всерьез захотела,Белоснежка, ты бы у меня брыкалась недолго, есть у меня талант убеждать людеймягко и ненавязчиво... Скажешь, нет?