Третья попытка - Андрей Величко

За окном шел дождь со снегом – обычная погода для конца ноября в Москве. В большой квартире на шестом этаже сталинского дома на Ломоносовском проспекте находились двое – мужчина и женщина.

Женщина выглядела чуть постарше, на вид ей было лет семьдесят с небольшим. Впрочем, внимательный и квалифицированный наблюдатель, пожалуй, добавил бы лет десять. Или пятнадцать.

Мужчина вроде смотрелся немного моложе, но каким-то более болезненным, что ли, на фоне женщины. Несмотря на ее крайнюю худобу. На журнальном столике перед ними лежало непримечательное серенькое колечко.

– Увы, Макс, – вздохнула женщина, – никаких признаков. Сам видел – оно на меня как надевается, так и слезает. Палец в нем болтается а-ля карандаш в стакане. Никаких температурных аномалий. Оно просто мертвое. Надежды нет – ни у меня, ни у тебя.

Мужчина закашлялся. Потом отдышался и возразил:

– У меня действительно нет. Хватит, пожил уже, скоро сто три года будет как существую. Хотя, наверное, до ста трех не доживу – сдохну раньше. Но ты же, Катюша, по сравнению со мной совсем молодая, так что как раз у тебя надежда есть. На моего внука Вадима Касатонова.

– Какое ему дело до старухи, которую он не видел ни разу в жизни? Даже если кольцо подойдет.

– Не знаю. Но ты всегда как-то добивалась почти всего, чего хотела. Надеюсь, что у тебя получится и в этот раз. Ладно, пошел я, эту железяку еще надо в тайник спрятать, чтобы чужие не нашли. Потом можно вызывать «скорую».

– А почему бы просто не передать кольцо?

– Потому что я пытался просто передать его тебе и оно не заработало. Сам я его нашел. Так пусть и Вадим найдет! Насколько я его знаю, он обязательно начнет перерывать квартиру в поисках спрятанных сокровищ.

Оба слабо улыбнулись. Потом женщина предложила:

– Может, отдать ему и деньги, и драгоценности? Я, в конце концов, тоже пожила достаточно.

– Дело твое, но я бы тебя попросил не сдаваться сразу. Это просто слабость. Постарайся с ней справиться. Ну, прощай. Вряд ли я вернусь из больницы. Удачи тебе, любовь моя.

Отступление первое

Задолго, очень задолго до описываемых событий…

Полет проходил не просто нормально, а, пожалуй, даже отлично. Видимость, как любил говорить старший инструктор, – миллион на миллион. Болтанка минимальная. Внизу проплывают очень красиво выглядящие с высоты пейзажи Подмосковья – гораздо красивее, чем если смотреть на них с земли, тем более в упор. Инструктор сзади молчит, что можно вообще отнести к категории нечаянного чуда. Но почему же тогда все сильнее и сильнее одолевает какое-то непонятное беспокойство?

Катя Линевич с детства доверяла своей интуиции. Точнее, с того момента, как давно, еще до войны, в дачном поселке появился невесть откуда приблудившийся щенок. Дети, ясное дело, очень обрадовались нечаянной игрушке. Катя тоже собралась было побежать вместе со всеми, но вдруг внутри у нее что-то буквально завопило – туда нельзя! Этот щенок очень опасен!

«Но почему? – недоумевала про себя девочка. – Смотри, какой милый, совсем не злобный – Вовке вон даже руки лижет…»

Однако подходить к собачонку Катя не стала. И поэтому не увидела, что на руке у Вовки была свежая царапина. Но когда осенью она случайно подслушала разговор родителей о том, что сын их соседей по даче недавно умер от бешенства, то совсем не удивилась. А просто сделала вывод, что к предчувствиям надо относиться серьезно.

Они далеко не всегда сбывались так явственно и быстро, как в первый раз. Например, однажды, уже будучи студенткой химфака МГУ, Катя шла по Новослободской улице и случайно наткнулась на здание Второго московского аэроклуба. И тут ее неожиданно озарило – нужно кроме получения высшего образования еще и учиться летать!

Да зачем же, удивилась странной мысли девушка. Нет, конечно, способностей, настойчивости и здоровья у нее хватит. И поступать лучше не сюда, больно уж у этого аэроклуба вид несолидный, а в Центральный. Но все-таки зачем? Сейчас же не тридцатые годы, когда вся страна сходила с ума по летчицам и летчикам. Какой смысл, что это даст?

Впрочем, сомнения не помешали девушке поступить в аэроклуб – причем, естественно, не во Второй, а в Центральный имени Чкалова. И то, что она до сих пор не видела никаких положительных последствий своего решения, могло означать всего две вещи: или она просто плохо смотрела, или, что более вероятно, время для них еще не настало.

То, что инструктор молчал, было несколько необычно. Раньше он всегда и, как правило, нелицеприятно комментировал Катины действия, несмотря на то, что летала она лучше всех в отряде, причем намного. Девушке вообще легко удавалось управление самыми разными машинами, начиная от велосипеда в детстве и кончая недавно приобретенной отцом «Победой». И самолет не стал исключением, тем более такой простой в управлении, как По-2. Наверное, инструктор ворчит, чтобы я не зазнавалась, сделала вывод Катя. Или, что тоже вероятно, вспоминает, насколько хуже в свое время у него получалось у самого. Девушке это было в общем-то без разницы, она быстро приучилась воспринимать замечания инструктора спокойно и с поправкой, что прав он бывает далеко не всегда. Но сейчас он молчал, что было странно.

Хотя… в наушниках шлемофона уже второй раз раздается какой-то странный звук, похожий на сдавленное мычание.

Постаравшись не потерять управление из-за неудобной позы, Катя обернулась, и увиденное ей решительно не понравилось. Назвать лицо инструктора нормальным не смог бы даже самый закоренелый оптимист.

Левый глаз прикрыт, правый выпучен. Рот приоткрыт, причем тоже криво, с одной стороны, и из уголка губ тянется струйка слюны. Левая рука не на секторе газа, а прижата к горлу. Правую не видно, но она явно не на ручке управления.

Катина мать считала, что она хорошо разбирается в медицине, хотя на самом деле всего лишь два года работала в регистратуре районной поликлиники, причем давно. Однако это не мешало ей регулярно просвещать домашних по поводу всяких инфарктов, инсультов, аппендицитов и прочего. Особый упор она делала на своевременное, при самых первых признаках, обращение к врачам.

Явный инсульт, сделала вывод Катя. Кажется, тут действует правило золотого часа. Если вовремя получить помощь, благоприятный исход вполне вероятен. Если нет, то в лучшем случае инвалидность, хотя и летальный исход не исключен.

Девушка быстро прикинула, что уложиться в час у нее никак не получится. Во-первых, до аэродрома не меньше двадцати минут лёта, а с учетом захода на посадку без помощи инструктора может выйти и полчаса. Во-вторых, радио на самолете нет и «скорую помощь» вызовут только после посадки, да и то вряд ли сразу, надо же добраться до телефона. Уйдет еще минут десять, если не пятнадцать. Пока «скорая» приедет, да пока довезет мужика до больницы… нет, часом тут и не пахнет. Хорошо бы за два успеть, да и то не факт, что получится. В-третьих, неизвестно, когда именно начался приступ. Возможно, сразу после того, когда инструктор дал команду на изменение курса, а потом замолчал – это было минут десять назад, если не больше. Кажется, Пал Михалычу не повезло. Впрочем, чего волноваться-то? Вряд ли новый инструктор будет хуже этого, таких в аэроклубе просто нет. А уж самостоятельно долететь до Тушино и сесть, не разбив самолет, выйдет в любом случае.