Третий сын - Алексей Владимирович Егоров

Алексей Егоров

Третий сын

1

На лесной поляне стоял развесистый дуб, к его необъятному стволу был крепко привязан мужчина. Умелые ловчие полностью обездвижили пленника, даже голову его втиснули между двух толстых веток. Вокруг дерева толпились темные фигуры в маскировочных плащах. Ладони их были серыми, большинство кетменов отличалось именно таким цветом кожи. Ночные охотники считались особенными даже среди сородичей. Приверженцы древних традиций, они беспощадно расправлялись с незваными гостями, тем более — с жрецами-Музами, которые извратили их прекрасное учение. Но в этот раз нашлись те, кто усомнился: слишком уж странная добыча им попалась. Вожак решил допросить выродка, и свора подчинилась. Впрочем, ненадолго. С каждым ответом пленника недовольные голоса крепли:

— Нужно его убить!

— А если он говорит правду?

— Какую правду? На тело его посмотри! Это не Муз!

— Я не сказал, что я Муз, охотник. — Черноволосый мужчина с мраморно-белой кожей выглядел невозмутимо. — Я — третий сын.

Жизнь несправедлива, Моро понял это с раннего детства. Но именно с ним судьба была особенно жестока, потому что щедро одарила всем. Его кожа имела идеальный оттенок, в истиннородстве Моро не сомневался никто. Дом Илл Гесмо был богатым и знатным: он вел начало от первых ханов Либау, что не смешивали кровь даже с элтеберами. Мальчик уродился здоровым и крепким — его ожидало прекрасное будущее, если бы Моро не появился на свет третьим. В Кетмении имел значение не только цвет кожи, но и очередность рождения. Каждый третий ребенок принадлежал Музерату.

Родиться третьим — еще не приговор. Такого кетмена могли не принять в храм. Тогда он оставался в родной семье с положенным именем и титулом. Однако если Музы его признавали, участь избранника была предрешена. Ни пол, ни возраст, ни происхождение, ни былые заслуги или злодеяния значения не имели. Впереди его ждали храмовые застенки и вечное служение своему милостивому богу.

Каждый избранник воспринимал подобную участь по-своему. Детям было проще, без опыта и воспоминаний легко вступать в новую жизнь. Старики тоже не особо страдали, они считали волю творца вознаграждением за праведность. Провести закат жизни в тишине и покое — что может быть прекраснее? Моро повезло меньше, Музы позвали его в самом расцвете. Как и все кетмены, Илл Гесмо знали о риске, поэтому третий сын не претендовал на будущее братьев и сестер. Однако до восемнадцати лет он был совершенно свободен. Свободен жить, учиться, мечтать. Свободен любить! Его избранница, Овиэн Кри Варто, была дочерью элтебера, чем сразу же отсекала Моро от родового древа — их потомки не могли претендовать на ханство. Влюбленного юношу это лишь радовало, он никогда не мечтал носить титул тэгина.

Впрочем, как и приставку «Муз» к своему имени.

К счастью, Моро не успел создать семью. Овиэн осталась свободна, решение храмовников не сломало ей жизнь. Постепенно она оправится от потери, найдет нового жениха. Возможно и нелюбимого, но уж точно не третьего в роду. Этот мужчина будет принадлежать только ей, его не придется делить с Музерату.

Подобные мысли истязали больнее всего, потому что Моро в Музерату не верил. Он добросовестно исполнял положенные обряды — сын хана должен быть примером для своих подданных! Но ни очередность рождения, ни высокое положение не наполнили его душу чем-то возвышенным, волнующим, тайным. О чем так трепетно шептались Музы, ради чего они покрывали свои тела татуировками, с головы до пят. Моро сказал об этом прямо, но ему не поверили. Третий сын так не может. Не должен.

— Убей его, Реано! Он принесет нам беду!

— Повтори, зачем ты здесь?

— Я следовал в порт Кельво, чтобы отплыть в Узерхау, — без утайки пояснил белый.

— Зачем?

— За свободой.

Реано во всем отличался от собеседника. Его кожа была насыщенно-серой, как туча перед грозой. Сейчас он владел положением и вершил судьбу. Но главное, Реано отчетливо знал, зачем живет, для чего создан. Единственное, чего он не знал — как поступить с пленником.

— Узерхау — ледяная темница, — возразил Реано. — В темнице свободы не ищут.

— Моя заключена там.

Годом раньше Музы ему не поверили. Не поверили в искренность. Третий сын не смел противиться! Но Моро посмел. Он лишился всего и больше не чувствовал страха. Сопротивлялся. Возражал. Тогда Музы уступили. Моро не верил, что такое возможно — он противился намеренно, нарочно искал самый быстрый конец. И никак не ожидал, что победит. Победа имела свою цену: ему предложили сделку. Моро согласился сразу, несмотря на условия. Это был первый шаг к желанной свободе.

— Там нет ничего, кроме льда, дыма и мук, — заметил Реано.

— И нашего бога.

— Ты очередной сумасшедший, который решил его освободить?

— Нет, — покачал головой Моро, — но он может освободить меня.

— Если только разверзнет недра и сразит нас своим дыханием! — рассмеялся Реано. Остальные охотники его поддержали: Музов, даже чистокожих, не любил никто. — Но эти путы вязал я — Музерату придется потрудится!

— Меня удерживают не эти веревки, охотник, — грустно усмехнулся Моро. — Я — третий сын, мои путы гораздо надежнее. Но старший Муз убеждал, что их можно разорвать. Я вынужден ему верить, иначе лучше не жить.

— Лучше или нет, сейчас решаешь не ты, — нахмурился Реано. — Вокруг этого дерева два десятка охотников, и только я еще сомневаюсь. Смекаешь?

— Я знаю, что вы ненавидите храм. Что считаете Музов отродьями. Я тоже их ненавижу. Ненавижу по праву рождения, хотя и не должен. Мы можем помочь друг другу.

— Помочь? — Реано не верил своим ушам. — Сейчас мы решаем твою судьбу, истиннородный! И я все больше доверяю чутью своры.

— Убей меня и не добьешься ничего. Даже удовольствия не получишь, я не стану просить пощады. Для меня это просто один из выходов, причем не самый дурной.

— Или?

— Идите со мной, и мы добьемся большего. Накажем Музов. Вернем вашего бога.

— Наш бог всегда с нами, белокожий.

— Только в ваших молитвах. А я покажу, как он выглядит.

2