ПРОЛЕТАРИАТ БОРЕТСЯ, БУРЖУАЗИЯ КРАДЁТСЯ К ВЛАСТИ - Марат Сергеевич Удовиченко

ПРОЛЕТАРИАТ БОРЕТСЯ, БУРЖУАЗИЯ КРАДЁТСЯ К ВЛАСТИ

— Здравствуйте, Михаил Васильевич!

— Здравствуйте, Марат Сергеевич.

— Одиннадцатый том!

— Это немало, потому что мы поставили своей задачей пройтись по всем произведениям Ленина с учётом их роли в нашей жизни, истории, перспектив развития. Пока мы не встретили неактуальных работ, правда?

— Да.

— Другая задача, которую мы решаем — последовательность движения. Чтобы ход изучения соответствовал ходу истории. Тогда человек воспринимает единство всех составных частей марксизма, диалектического и исторического материализма, политэкономии, философии и научного социализма.

И третья задача, которую мы решаем — продемонстрировать на собственном примере: вот Марат Сергеевич уже четверть работ изучил и чувствует себя прекрасно. Теперь ему легче отвечать на вопросы, которые постоянно возникают перед нами. А большинство вопросов — те, на которые Ленин давно уже ответил. И сколько мне ни приходится отвечать на вопросы, могу сказать, что они задаются из того числа вопросов, которые давно разжёваны Лениным. А нам бы пойти дальше! Не только постоянно ссылаться на Ленина. Но чтобы пойти дальше, необходимо впитать то, что уже достигнуто, в том числе, в работах Ленина. Необходимо это сделать фундаментом дальнейшей работы.

— В 11 томе есть одна большая работа, на 130–140 страниц примерно, “Две тактики социал–демократии в демократической революции”.

— Это известная работа, её раньше много изучали в разных системах образования.

— И далее много небольших работ, которые охватывают период с июля по октябрь 1905 года. Как я понимаю, это угасание революции и анализ Лениным ситуации. Пойдём по порядку, что я тут отметил.

“Эти классы выйдут из революции с определённой политической физиономией, показав себя не только в программах и тактических лозунгах своих идеологов, но и в открытом политическом действии масс. Несомненно, что революция научит нас, научит народные массы. Но вопрос для борющейся политической партии состоит теперь в том, сумеем ли мы научить чему–нибудь революцию? Сумеем ли мы воспользоваться правильностью нашего социал–демократического учения, связью нашей с единственным до конца революционным классом, пролетариатом, для того, чтобы наложить на революцию пролетарский отпечаток, чтобы довести революцию до настоящей решительной победы на деле, а не на словах, чтобы парализовать неустойчивость, половинчатость и предательство демократической буржуазии? К этой цели должны мы направить все свои усилия”.

— А какая была революция, о которой идёт речь?

— Буржуазная.

— Буржуазная. Её так красиво называют, в том числе и Ленин, но характер её он обозначил. Поэтому он и говорит о непоследовательности буржуазии. Собственную революцию не может провести последовательно. Россия отстала, она созрела уже для социалистической революции, а буржуазная запаздывает.

Пойдём чуть дальше и посмотрим, чем идеи Троцкого отличались от теории Ленина. Дескать, без царя, а правительство рабочее. А Ленин говорил, что этого не может получиться. После того, как произойдёт буржуазная революция, рабочий класс должен освоиться в новой системе, занять там позиции и тогда уже развернуть борьбу за новую революцию. А сразу рабочее правительство не сделать. Даже создание Советов имело две стадии. Сначала появились эсеро–меньшевистские, которые прекрасно сосуществовали с буржуазным правительством и постепенно становились его придатком. А второй этап — Второй Съезд Советов, которые большевики переформировали, выступили в защиту демократии, завоеваний буржуазной революции, защитили от Корнилова. И народ повернулся в сторону большевиков. Тогда советы стали большевистскими, органами диктатуры пролетариата. А в этой статье о какой диктатуре идёт речь?

— О диктатуре пролетариата и крестьянства.

— А это тождественно диктатуре пролетариата?

— Нет. Крестьянство содержит в себе зёрна буржуазии.

— В этом смысле, если крестьянство взять в целом, то оно выступает прогрессивным, поскольку оно за доведение до конца буржуазной революции и отъёма земли у помещиков. Но когда мы говорим о революции пролетариата и крестьянства, то какую роль выполняет рабочий класс?

— Я как раз хочу процитировать. “Исход революции зависит от того, сыграет ли рабочий класс роль пособника буржуазии”. То есть он помогает буржуазии выполнить свою роль до конца.

— Не только. Она уже не способна идти впереди. Пролетариат в буржуазно–демократической революции выполняет роль гегемона. Гегемон — этот тот, кто идёт впереди. Буржуазия в своей же революции трусливо плетётся за гегемоном. А гегемон он потому, что, помогая доделать буржуазную революцию, он приближает революцию социалистическую. Неизвестно, сколько бы ещё прошло десятилетий, прежде чем раскачалась бы российская буржуазия. А может так и тормозила бы.

И эта работа написана о гегемоне пролетариата в буржуазной революции. Многие этого не понимают, думая, что гегемон — тот, у кого в руках власть. Ничего подобного! Гегемон — этот тот, кто идёт впереди и прокладывает дорогу. Он беспощадно убирает следы феодального строя. Но как только он эту задачу решит, он становится не гегемоном буржуазного строя, а классом, который берёт власть. То есть речь идёт о диктатуре пролетариата.

— Чтобы построить хороший дом, нужен надёжный фундамент.

— Да, строить пролетарскую революцию можно тогда, когда буржуазная доводится до конца. Если она не доводится до конца, то именно из–за трусливости буржуазии. Российская буржуазия оказалась трусливой до крайней степени.

— Так все такие.

— Не все. Вот, например, французская буржуазная революция.

— А наши посмотрели, как там всем сделали “секир–башка” и решили, что нам так не надо.

— Не всем же это сделали, а только врагам революции.

— Вы можете назвать хоть одного, кто бы не закончил на гильотине?

— Прежде всего расправлялись с феодалами, а не с непоследовательными революционерами.

— Заодно и с непоследовательными.

— Вы не найдёте ни одной революции, где бы не было ошибок. Вы не найдёте даже ни одного человека, который не делал бы ошибок. Просто ошибки разные. В революции делаются крупные ошибки, а в мелких делах — мелкие. Думать, что когда народ поднимается на революцию, он перестаёт делать ошибки — это неверно. Например, в революцию в Петрограде было много желающих разбить винные склады и как следует отметить. Революционные матросы беспощадно расправлялись с теми, кто пытался это сделать.

— Где–то я читал, что Ленин отнёс женщин с “пониженной социальной ответственностью” к пролетариям.

— Пролетарий в изначально своём значении — лишённый собственности. А когда мы рассматриваем не пролетариев, а пролетариат (почувствуйте разницу!), то Маркс и Энгельс под этим словом понимали городской фабрично–заводской промышленный пролетариат. То есть не весь пролетариат берём, а только фабрично–заводской промышленный. Ленин говорит, что диктатура пролетариата означает руководящую роль именно этой части, а отнюдь не всех. Поэтому недостаточно смотреть так: рабочий или не