Лев с ножом в сердце - Инна Бачинская

…Их было трое. Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из квартир, усиленным коридорным эхом. На четвертом этаже вожак поднял руку — пришли. Он позвонил. Двое других стояли по бокам. Было слышно, как дребезжащий звонок разнесся по квартире.

— Кто там? — спросил старческий голос.

— Это я, Станислав Андреевич, — отозвался вожак. — Мы договаривались.

— Да, да, сейчас…

Старик погремел замками, и дверь открылась. Вожак шагнул в прихожую, тесня хозяина. Двое других метнулись следом.

— Что такое… — пробормотал старик. — Что…

Больше он не успел ничего сказать. Он даже не успел закричать. Вожак ударил его топором в лицо. Бил, превозмогая страх, еще и еще, чувствуя, как нарастает ослепляющая злоба. Бил до тех пор, пока товарищ не схватил его за плечо. Тогда он обернулся с белым от ярости лицом — что? Брызги крови на его одежде казались черными…

Товарищ приложил палец к губам.

— Славик, кто это? — звала женщина из глубины квартиры. — Славик! Кто пришел?

Вожак бросился на голос…

«…После этого он меня бросил. И женился на моей лучшей подруге, которая его у меня отбила. Хотя ничего особенного я в ней не нахожу. Они меня даже на свадьбу не позвали. Думали, я не знаю. Но я все знала. Все у нас знали.

Дорогая Катюша, что же мне теперь делать? Мало того, что меня бросил любимый человек, так еще и предала лучшая подруга. Как же они теперь жить будут? Ведь куда ни глянь — всюду я.

Мне и так тяжело, а тут еще приходится делать вид, что мне все по барабану. Я уверена, Сережа меня еще любит, а она его отбила. Задурила голову своим щебетом.

Дорогая Катюша, посоветуй, что мне делать, как выбросить Серегу из головы. Очень жду от тебя ответа.

С уважением, твоя Елена Д.».

Я положила письмо на стол и задумалась. Стрелка на электронных часах короткими рывками отсчитывала время. Было уже без трех шесть. Через три минуты народ побежит по домам. Сначала проскачет по длинному коридору звездное дитя редакции Аэлита. На очередное свидание, с чувством честно выполненного долга. Потом протопает бегемотом фотограф Сеня, толстый, сопящий, жующий на ходу булку — в вечерний дозор по кабакам и стриптиз-барам. Потом веб-дизайнер Смайлик, тощий рыжий недомерок с отсутствующим взглядом, уходящий, чтобы вернуться к десяти-одиннадцати — лучшие часы для работы — и повкалывать до третьих петухов.

Секретарша Нюся пронесет себя с достоинством, не спеша. На улице ее ждет вышколенный супруг с авто. Откроет дверцу, заботливо усадит супругу, без стука захлопнет. Нюся вымуштрует и хулигана-рецидивиста, и тот будет ходить по струнке, вытирать ноги, придя с улицы, и мыть руки перед едой. И даже вышивать крестиком салфетки. Нюся старше Коли на семь лет, характер у нее мерзкий, внешность сомнительная. Но держится королевой — спина прямая, лицо надменное, в глазах — лед. Единственный человек, вызывающий у Нюси положительные эмоции, причем вполне искренние, а не верноподданнические, — босс, или шефиня, Иллария Успенская, владелица и генеральный директор издательства.

Издательство! Громко сказано. Наше предприятие выпускает один-единственный журнал, правда вполне гламурный, для высшего света, с городскими сплетнями, новостями высокой, с позволения сказать, культуры, кулинарными рецептами и гималайскими диетами. А также занимательным из науки и техники — вроде сомнительных барабашек, летающих объектов, психогипноза, оккультных сфер и непознанного, которому и названия никто еще не придумал. С показаниями очевидцев.

Плюс полезные советы. Как! Как завоевать Его, как увлечь Его, как вести себя с Ним в постели, как довести Его до Дворца бракосочетаний. Советы раздает дипломированный психоаналитик Раиса Дурова, личность, модно сказать, культовая, она же — старая дева и истеричка.

На страницах журнала резвятся городские публичные фигуры: Регина Чумарова, законодательница мод, хозяйка дома моделей «Икиара-Регия» с советами прекрасному полу, как себя подать, чтобы завоевать Его, но уже не с точки зрения психологии, а наоборот, исходя из личных физических данных; а также как правильно одеваться и раздеваться, чтобы подчеркнуть одно и маскировать другое. И все это — с дальним прицелом залучить в дом моделей новых клиенток.

Актриса местного драматического театра красавица Станислава Вильмэ представляет стихи собственного сочинения, а потом театралы до драки спорят, кого она имела в виду под «черногласным андрогином» и что бы это вообще значило. Что бы это ни значило, слава поэта прочно закрепилась за этой дамой.

Жена мэра совершенно безвозмездно делится кулинарными рецептами своей бабушки. Ей не нужна слава, это милая и скромная женщина. Я дорого бы дала, чтобы взглянуть на смельчака, рискнувшего приготовить ее фирменный салат «Ямайка»: гречневая каша с корицей, маринованным горошком и сушеной клюквой, сдобренная оливковым маслом пополам с горчицей. Такое не выдумает ни одна бабушка! Евгения Марковна, художник-оформитель в прошлом, дама с огоньком и фантазией. Она уверена, что главное в блюде не вкус, а дизайн.

Одна из самых колоритных фигур редакции — визажист-косметолог Эрнст Шкиль, или просто Эрик, проникновенно смотрящий с фотографии подкрашенными глазками, существо странное, но вполне безобидное. Расторопный Эрик ведет также отдел знакомств «Позвони мне, позвони!», известный в кулуарах как «Красный фонарь», хотя фонарь Эрика скорее голубой, чем красный.

У нас в журнале процентов семьдесят крутой рекламы. От кожаной мебели, бижутерии и сотовых телефонов до всяких интимных штучек. Рекламой заведует предприимчивый Боря Гудков. Он же по совместительству — собиратель фольклора, понимай, всяких прикольных историй и анекдотов для рубрики «Давайте посмеемся», которые берутся из жизни, а также из Сети.

Типичная желтая пресса, одним словом. Называется скромно, без претензий: «Елисейские поля». Зато весело. Коллектив молодой, предприимчивый и нахальный, действующий по принципу: дозволено все, что не запрещено. И дядька их Черномор — главный редактор, он же отдел технического контроля, помнящий еще нормы родного языка, которые в старые добрые времена были известны каждому уважающему себя корректору, а сейчас уже — никому.