Ленинградский меридиан - Владимир Панин

После чего сел за стол с Говоровым и принялся обмениваться с ним взглядами на действия противника и высказывать мнения, как лучше ему противостоять. Жукову ничего не оставалось, как оставить генералов наедине, но прошло не более десяти минут, как дверь распахнулась и в комнату стремительно ворвался комфронта. Он подскочил к Говорову и срывающимся голосом закричал:

– Ты кто?! Ты кого приехал учить, Рокоссовского?! Он отражает удары всех танковых дивизий врага и бьет их! А против тебя пошла какая-то паршивая моторизованная дивизия и отогнала твоих… на десятки километров. Вон отсюда! Марш исправлять положение, и если это не сделаешь, расстреляю!

Оказалось, что противник бросил против 5-й армии свежую моторизованную дивизию и продвинулся в глубину обороны армии до 15 километров. Случилось это в отсутствие командарма Говорова, которого комфронта повез на «учебу» к Рокоссовскому.

Попав под беспощадный огонь критики Жукова, бедный Говоров не мог вымолвить ни слова. Побледнев как полотно, он быстро ретировался для исправления положения на фронте.

Как всякий воспитанный человек, Рокоссовский ни малейшим намеком не показал, что придает какое-либо значение той злосчастной встрече. Радостно пожав комфронта руку, он выразил уверенность, что два фронта смогут прорвать смертельное кольцо немецкой блокады Ленинграда.

Говоров ответил, что очень рад тому, что ленинградцам в помощь прислали такого военачальника, как Рокоссовский, отстоявшего Москву и Севастополь. Его слова нашли горячий отклик со стороны Жданова, первого секретаря обкома партии Ленинграда.

– Поймите, минимальная потребность города в продовольствии составляет тысячу тонн, – с жаром говорил он Рокоссовскому. – На Ладоге нет транспортных судов, способных регулярно доставлять в город продукты. В основном в Ленинград доставляют людей, вооружение, а обратно везут в эвакуацию стариков, женщин и детей. Все, что доставляется в город по воде – это мизер из того, что нам так необходимо. И летом, как это ни парадоксально звучит, у нас проблем со снабжением больше, чем зимой, когда постоянно действовала ледяная «Дорога жизни».

– То количество транспортных самолетов, которыми располагают Ленинградский и Волховский фронты, позволяет доставлять в город не более десяти тонн продовольствия в сутки. И это с учетом того, что самолеты не будут сбиты истребителями противника. После закрытия ледовой переправы немцы и финны стремятся установить прочный воздушный контроль над Ладогой. Только скорейший прорыв блокады сможет решить вопрос непрерывного снабжения Ленинграда продовольствием, – вторил первому секретарю обкома Говоров.

– Говоря о возобновлении снабжения Ленинграда, вы наверняка имеете в виду взятие под полный контроль железной дороги на Мгу. Это самый верный способ решения вопроса снабжения, но боюсь, что на сегодняшний момент маловыполним. Для возобновления прямого железнодорожного сообщения мало взять под контроль станцию Мгу и идущую через неё железную дорогу. Нужно отодвинуть от неё противника так, чтобы он не мог угрожать движению поездов ни артобстрелами, ни возможностью перерезать дорогу внезапным танковым ударом. А для столь масштабного наступления у Волховского фронта на сегодняшний день нет ни сил и ни возможностей, – честно признался Рокоссовский.

– Что же вы предлагаете? Сидеть и ждать, когда у фронта появятся такие возможности? – недовольно спросил его Жданов. – Судя по тому, как идут у нас дела под Ржевом и у Дона, они появятся не скоро, а затем осенняя распутица сделает наступление невозможным.

Первый секретарь Ленинградского обкома и по совместительству член Политбюро требовательно посмотрел на Рокоссовского, но тот не испугался его взгляда.

– Я считаю, что нужно быть готовым к тому, что придется вести железнодорожную ветку вдоль южного берега Ладоги, через Шлиссельбург на Липки. Это, конечно, не прямое сообщение через Мгу, но вполне разумный и действенный вариант.

– Спасибо за честный ответ, товарищ Рокоссовский. Возможно, что вы и правы, – быстро согласился с военным секретарь и проводил генерала в пункт связи.

Связь со Сталиным дали быстро, так, как будто тот только и делал, что сидел и ждал звонка своего посланца. В двух словах обрисовав ситуацию, Рокоссовский доложил вождю обстановку и рассказал о готовности Ленфронта более широко принять участие в предстоящей операции, чем планировала Ставка. Все сказанное генералом было разумно и действенно, но Сталин не согласился с этим предложением Рокоссовского.

– Ленинградцы рвутся поучаствовать в прорыве блокады, но Ставка имеет на этот счет другое мнение. Пусть генерал Говоров поможет вам артиллерией и авиацией, а главный удар будет наносить Волховский фронт. Не будем повторять прежних ошибок, после которых у семи нянек дитя оказалось без глаза, – Сталин говорил о прежнем решении Ставки, когда ради прорыва блокады Волховский фронт был объединен с Ленинградским фронтом. – Мы считаем, что у Волховского фронта достаточно сил для прорыва обороны немцев и разгрома их шлиссельбургско-мгинской группировки. По словам товарища Мерецкова, численность немецких войск не превышает четырех дивизий.

Вождь говорил с полной верой в правоту собственных слов, и мало кто из генералов, помнивших ужасы арестов 1937 и 1941 годов, рискнул бы ему перечить в разговоре, но Рокоссовский рискнул.

– Нельзя забывать тот факт, товарищ Сталин, что немцы занимают свои позиции почти десять месяцев и сумели создать прочную эшелонированную оборону. Для её прорыва одних пехотных соединений, которые составляют костяк 8-й армии, совершенно недостаточно.

– Вы это говорите мне, желая получить для 8-й армии дополнительные танковые соединения? Если это так, то сразу вас предупреждаю, что из этой затеи ничего не выйдет. Все наши танковые резервы мы отправили на юг к Дону и под Ржев. Там положение очень серьезное.

– Нет, товарищ Сталин, дополнительные танки вряд ли помогут в этом деле, учитывая лесисто-болотистую местность этого участка фронта. А вот дополнительная артиллерия и в особенности минометы очень помогли бы войскам 8-й армии при прорыве вражеской обороны.

– О каких минометах идет речь? Уточните, пожалуйста. Вы говорите о простых или гвардейских минометах?

– В первую очередь о простых минометах. Насыщенность стрелковых подразделений тяжелым вооружением крайне мала. В основном у пехотинцев винтовки, автоматы и пулеметы, а с их помощью взять хорошо укрепленные позиции очень трудно. Что касается гвардейских минометов, то их помощь в подавлении вражеских укреплений будет просто неоценима.

В словах генерала была истинная правда, но говоря её, Рокоссовский хорошо помнил, что Сталин питает слабость к артиллерии, и потому бил наверняка.

– Хорошо. Ставка подумает, как помочь вам с артиллерией. Пришлите заявку, что вам необходимо в первую очередь… – после секундного размышления сказал Верховный. – Пусть этим займется генерал Казаков. Он вместе с указанными вами специалистами уже прибыл в штаб Волховского фронта.

– Большое спасибо, товарищ Сталин, – поблагодарил вождя генерал, привыкший работать с проверенными людьми. – Можете не сомневаться, что вся выделенная Ставкой артиллерия будет использована с максимальной эффективностью, но этого мало. У противника в районе Синявино и Мги имеется разветвленная сеть дорог. По ним он может в любой момент перебросить к месту прорыва дополнительные подкрепления, что неизбежно приведет к затяжным боям. Чтобы не допустить этого, сковать противника в возможности маневра, необходимо наступление войск 55-й армии в районе Арбузова.