Мой спаситель - Глиннис Кемпбелл

— Я так и знал, что здесь не обошлось без женщины, — глубокомысленно заметил Роберт. — Что я тебе говорил, Гарт? Разве не…

— Ты не мог бы поскорее? — перебил его Дункан.

Роберт покачал головой.

— Она ведь простолюдинка, да?

— Она торговка, — пробормотал Дункан.

— О, нет! — воскликнул Роберт. — Не та ли самая торговка?

Молчание Дункана было красноречиво. Ответа не требовалось.

Роберт зацокал языком.

— Дункан, Дункан, Дункан…

— Ей угрожает опасность, Роберт.

Роберт мгновенно стал серьезным.

— Испанцы? — спросил Гарт. — Так они на самом деле затевают что-то плохое?

Он кивнул.

— Двое из них шатались на ярмарке. Потом они попытались украсть кое-что у ангела, и я не верю, что они так легко сдадутся. Я намереваюсь не спускать с них глаз… и с нее.

Роберт и Гарт обменялись многозначительными взглядами. Наверное, их нельзя было винить за это. Если он говорил, что намеревается не спускать глаз с женщины, будь она простолюдинкой или знатной дамой, вдовой или девственницей, то как-то так получалось, что одними взглядами дело не ограничивалось.

Он покрутил кистями в узлах, которые, как ему показалось, стали еще туже.

— Чего ты там возишься?

— Этот узел развязать невозможно. — Роберт в отчаянии всплеснул руками. — Что она тут навязала?

Гарт внимательнее присмотрелся к узлам.

— Вероятно, это ткацкий узел, — пробормотал он.

— Что? — в унисон спросили Дункан и Роберт.

— Ткацкий узел. Его невозможно развязать.

— Тогда разрезай его к чертовой матери! — заревел Дункан. — Если ты не освободишь меня сию же минуту, я затуплю ваши клинки о ваши же тупые головы!

Разрубить тунику для нового палаша Гарта было делом одной минуты. Дункан одолжил у Роберта накидку, и троица бегом отправилась на поиски испанцев.

Сердце Дункана выскакивало из груди. Он чувствовал себя, как волк на охотничьей тропе. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем спасение попавшей в беду дамы, конечно, за исключением ее вечной благодарности.

Несколько часов спустя, раздавленный горьким разочарованием, Дункан плелся по ступенькам, ведущим из большой залы к западной башне. Наверное, ему следовало удовлетвориться сознанием того, что Лине де Монфор провела весь день в каком-то дворянском доме, то есть если то, что ему удалось выудить у упрямого старого слуги в палатке де Монфоров, было правдой. Все, что этот гордый олух посчитал нужным сообщить ему, заключалось в том, что Лине повезла свои товары в дом одной знатной леди по ее приглашению. И, разумеется, ничто не могло заставить слугу назвать имя этой таинственной благодетельницы.

Но Дункан был недоволен. Он так надеялся увидеть ее снова, этого дьявола-ангела, осмелившуюся приставить кинжал к его горлу. Она очаровала его. Ему стало интересно, что бы она сказала, узнав, чьей жизни осмелилась угрожать.

В этой женщине было нечто, выделявшее ее из толпы. Да, она была дьявольски красива, но за свои годы он успел повидать больше красивых девиц, чем иной мужчина за всю жизнь. Нет, в ней было что-то еще.

Она была похожа на цветок, на розу. Не на пресную розу менестрелей, а на настоящую розу: мягкие, хрупкие, тоненькие лепестки сверху и крепкий, колючий стебель под ними.

Идя по коридору к своей комнате, он вдруг услышал в светелке женский смех. Должно быть, это его мать и ее дамы занимались шитьем. Может, ему стоит заглянуть к ним. Возможно, он шокирует окружение леди Алисы своим видом, но это немного снимет его раздражение.

Однако, подойдя поближе, Дункан услышал голос, который показался ему знакомым. Он замер на полпути, прижался к стене и стал слушать.

Лине обернула ткань вокруг ладони, чтобы леди Алисе было удобнее рассматривать ее.

— Видите, миледи, — проникновенно вещала она, — какое тонкое плетение?

Оглядев комнату, Лине с трудом скрыла восторг от мысли о том, какой большой доход она может здесь получить. На двух массивных дубовых креслах лежали бархатные подушки. В углу стояла украшенная причудливой резьбой ширма из красного дерева, а рядом с камином — массивный сундук с серебром. Лучи послеполуденного солнца сквозь окно светелки золотили два роскошных гобелена со сценами охоты на стене. Такое освещение позволяло в самом выгодном свете представить привезенную Лине ткань, и она воспользовалась данным преимуществом, пряча ткань в тени, а в нужный момент драматическим жестом разворачивая ее под золотистым солнечным светом.

Леди Алиса провела тонкими пальчиками по мягкой ткани, а ее дамы заохали в унисон от восторга. О, да, подумала Лине, она с легкостью сумеет продать добрую половину своих товаров только в этом замке.

Приоткрыв дверь в комнату матери, Дункан видел в деталях все ее уловки и хитрости, то, как она льстила и увещевала, склоняя дам купить значительно больше, чем им было на самом деле нужно. «Лине де Монфор очень умна», — подумал он, восхищенно улыбаясь.

Она сменила перепачканное грязью платье на богатое, но в то же время достаточно скромное одеяние из шерсти болотного цвета. Ее роскошные волосы скрывала льняная мантилья, изумрудно-зеленые глаза лучились азартом, пока она буквально купалась в том, что можно было бы смело назвать ее стихией.

— Вы когда-нибудь видели столь редкий и благородный цвет? — спрашивала она дам, тщательно скрывая пятно грязи, оставленное им, на одном из уголков ткани.

— Похоже, вам удалось заполучить кусочек неба, — согласилась леди Алиса, и глаза ее засверкали.

Ангел цокнула язычком.

— Мне очень жаль, что сегодня у меня с собой всего один маленький образец, миледи.

«А вот это маловероятно, — подумал он. У нее наверняка припрятаны целые ярды этого добра в повозке». Впрочем, все это предполагало искусство продажи.

— Цвет настолько нов и столь популярен, что я просто не успеваю удовлетворить весь спрос на него, — объяснила Лине. — Представляете, даже король…

Дамы издали дружный вздох. Дункан подавил смешок. Девушка очень умно оборвала предложение, предоставляя дамам возможность сделать собственные выводы.

— Я возьму один отрез для себя, — решила леди Алиса, — как только вы сможете его предоставить, и еще немного, чтобы сшить накидки для каждой из моих дам.

Женщины восторженно захлопали в ладоши. Лине улыбнулась, наслаждаясь их энтузиазмом.

— Я отдам распоряжение соткать три отреза, миледи. — Дункан буквально видел, как в ее глазах появилось предвкушение огромных доходов.

— А теперь, дорогая моя, — заявила леди Алиса, — я бы хотела взглянуть на вашу более практичную шерсть, тонкое сукно черного цвета и ткань из гребенной пряжи[4].