Василис Прекрасный, или как выйти замуж и не превратиться... - Юна Рунова

вы как бы отреагировали? Может, это совсем не у начальницы шарики за ролики, а у меня. То провалы вместо глаз у Лилии, то зеркало у Котофея… Ну, вот, опять! У Константина! А теперь Гордеевна с хвостом и в золотой пыльце. Точно я того! Но ведь это не значит, что можно пройти мимо несправедливости! И вообще, русские своих не бросают!

— Что именно вас интересует? — сухо спросил Иннокентий и перекинулся парочкой настороженных взглядов с Ученым.

— Кира Гордеевна больше не ваш заместитель? — про Милу спрашивать я не стала, да и вообще спросить-то я хотела совсем не это и не так. Эх, Ученый, поселился ты тут, что ли!

Кеша тем временем понимающе кивнул.

— Я хотел всем сообщить на завтрашнем утреннем собрании. Лисичкина займет эту должность, — не терпящим возражений тоном заявил Кощеев, чем спровоцировал-таки меня на открытую грубость.

— Вот как! Вы так со всеми поступаете? Используете, а потом выбрасываете? — вот это меня накрыло!

После общения с Гордеевной, я никак не могла впечатлиться внешними данными Иннокентия. Как отшибло. Такое состояние было сродни глотку чистого морозного воздуха, и я им откровенно наслаждалась. А вот Кеша был озадачен. Он то и дело поглядывал на диванчик, будто искал поддержку.

— Нет, Иванна, почему же вы так! Она будет возглавлять печатный цех, заодно проконтролирует работу склада, — оправдывался Кощеев.

Вот значит как! Унизительное понижение в должности он считает благородным даром со своей стороны! Ну-ну! Я с тобой иначе поступлю! Уже продумав план своей маленькой мести, я выдавила из себя улыбку.

— Простите, Иннокентий Георгиевич, я не знала, что вы так красиво вышли из ситуации. Меня ввели в заблуждение, — я видела, как у Кеши посветлело лицо, и весь он расслабился.

Он ласково улыбнулся, и улыбка слегка помутила мою решимость.

— В следующий раз не слушайте сплетни, а сразу идите ко мне по любому вопросу, — он проводил меня до двери и галантно выдворил в холл.

Когда же через полчаса мне пришло сообщение с напоминанием о вечернем свидании, я кратко ответила, что у меня другие планы на вечер.

Глава 3. Из огня да в полымя

С работы я сбежала на полчаса раньше, сославшись на встречу с автором одной из книг, над иллюстрациями к которой я работала. Встреча, кстати, действительно была и прошла очень хорошо. Мой побег не остался незамеченным. Садясь в машину, я взглянула на свой смартфон и увидела двадцать три пропущенных от Иннокентия. М-да. Это он ещё не знает, что я задумала. Что же он делать-то будет, когда я в среду не появлюсь на работе?

Размышляя над ситуацией, в которую по стечению обстоятельств и собственной глупости попала, я заруливала во дворик возле нашего дома. В квартире горел свет в комнатке Марьи Филипповны. У Милки было темно. Посмотрела на часы: в это время мы обычно уже дома.

В ноги бросился радостный и голодный Золотинка, по-кошачьи матеря нерадивых хозяек за задержки в поставках питания. Разобравшись с котом, осмотрела кухню и поняла, что никто ничего не готовил. Хотела уже позвонить подруге, но услышала чьи-то тихие рыдания дальше по коридору.

Моя Мила лежала на кровати в полной темноте и разводила сырость. Судя по тому, что она так и не переоделась, истерить она начала с порога. Не включая свет, подкралась к ней и тихонько села на кровать. Мила, когда плачет, сущий ребёнок, потому как делает это старательно и взахлёб, пока нос и уши не станут пунцовыми.

— Милок, ты чего, моя хорошая? Ну-ка, иди сюда, — обнимая, привлекла подругу к себе.

Конечно, я боялась, что она меня оттолкнёт после тех идиотских слов, которые вроде и не я сказала, а кто-то моими губами. Не оттолкнула, прижалась и зарыдала пуще прежнего.

— Так, быстро говори, это тебя Кеша обидел? Или эти швабры цвета фуксии? — потребовала я, отодвигая Милу и заглядывая в её заплаканные глаза.

— Не… обидели… — выдала она и зарыдала вновь. — Гордеевна…. А я… не хочу… — не могла успокоиться подруга.

Я ласково вытерла её слезинки и улыбнулась.

— Если ты из-за своего назначения так расстроилась, то не переживай! Я ему устрою Кузькину мать! Пока Гордеевну не вернёт, пусть не рассчитывает на моё общество! Тиран! — заявила я.

Мила немного отдышалась и вытаращила на меня свои глазищи:

— Ты в себя, что ли пришла? — недоверчиво спросила она.

Я кивнула и крепко её обняла:

— Прости меня за те глупые слова. Понимаешь, их как будто и не я говорила. Простишь? — с надеждой спросила я, и Мила кивнула, обнимая меня в ответ.

Позже, когда мы пили на кухне чай, я поведала подруге, что хочу уехать на несколько дней. Родительский дом не лучшее место для принятия решений, но надо пользоваться моментом, пока меня опять не накрыла странная зависимость от Кощеева.

— Он тебя не отпустит, ты же понимаешь! — сдвинула бровки Мила.

— Зато ты отпустишь! С завтрашнего дня ты его заместитель. Вот и замещай! Подписывай приказы на отпуск за свой счет, например, — улыбаясь, сказала я.

Раздался звонок в дверь. Мы переглянулись. Открывать не хотелось совсем, но я всё же пошла к двери, Мила прикрывала тылы, выглядывая из кухни. Разумеется, это был Кеша. Что я там говорила про чёрную полосу? Оказалось, что примирение с Милой не было её завершением, и двери открывать всё же не стоило.

Открыла и обмерла. От сияющего холёного самца не осталось и следа. Кеша выглядел так, будто не ел и не пил несколько дней, занимаясь изнуряющей физической работой. Волосы потускнели, а зрачки стали больше, заполонив своей чернотой почти весь глаз. Видели фильмы про зомби-апокалипсис? Так вот, именно он и постучал в мою дверь в дорогущем костюме и с ароматом от Армани.

— Иванна, — улыбка у Иннокентия получилась не ласковая, а жуткая и плотоядная.

Ох, мамочки! От ужаса хотелось захлопнуть дверь и вызвать… кого в таком случае вызывают? Охотников за приведениями? В общем, мозг хотел бежать, обороняться и спасаться, а тело не могло даже шелохнуться от страха.

— У тебя всё хорошо? — спросил Кощеев и вновь выдал свой ласковый оскал.

У меня? Нет, не хорошо! Я бы сказала отвратительно! Особенно прямо сейчас, когда ты такой тут стоишь! Не в силах что-то ответить я кивнула и обернулась к Миле, чтобы увидеть глаза-блюдца и открытый в изумлении рот.

— Не пригласишь? — наглея, спросил гость и сделал шаг ко мне, втягивая носом воздух.

От, блин! Мне стало совсем не до смеха, и как из