Конкурс на тот свет - Сергей Бакшеев

— Какая инфляция? — с чувством возмутился Павленко. — Откуда только такие слова берете? Это на загнивающем Западе инфляция, а у нас — плановое поступательное развитие народного хозяйства. Понимать такие вещи надо! А вот насчет возросших трудностей — это да! Половину членов комиссии из Москвы прислали. Почти все незнакомые. Я не могу рисковать своим положением.

— Вы же председатель комиссии. Они вам все подчиняются.

— Сегодня подчиняются, а завтра — кляузу в партком. Да не в местный — тут я главный, а на верх в Московский! Риск огромный. Всего можно лишиться.

— Так и деньги не малые, можно ведь что-то придумать. Вы ведь такой умный, Владлен Валентинович. Я не переживу, если моя дочь не поступит.

— Первый-то экзамен у нее на троечку, на троечку…

— Да если б она была отличница, Владлен Валентинович, разве я бы вас просила! Я знаю, вы можете, вы все можете. Вот, это вам.

— И конкурс в этом году наивысший… Тут на стуле оброните… Да, в этом году всем тяжело как никогда… Все экзамены письменные, любую оценку легко проверить… Не знаю, что и придумать, чтобы вам помочь… Знаете что, возьмите-ка стержень. И пусть ваша дочь все экзамены только им пишет. И побольше места пустого на страницах оставляет. Чтобы можно было подправить таким же стерженьком.

— Спасибо, большое спасибо, Владлен Валентинович.

— И не подходите вы больше ко мне на глазах у всех.

— Конечно, конечно, Владлен Валентинович. Я буду осторожна. До свиданья.

Стук каблучков отрезал щелчок дверного замка.

Тихон сидел в нише под столом в очень неудобном положении и надеялся только на то, что Павленко скоро выйдет. Но тот явно не спешил — послышалось шуршание конверта, хруст пересчитываемых купюр. Довольный голос произнес: «Недурно», и председатель приемной комиссии сделал несколько шагов, но не к выходу, как хотелось Тихону, а прямо к столу.

Тихон слышал, как скрипучие туфли приближаются к его укрытию. Вот он их уже видит — новые светло-серые с дырочками по бокам. На них небрежно лежат манжеты бежевых брюк, а безупречно отутюженные штанины уходят вверх. Где-то там над крышкой стола они соединяются, и их обладатель сейчас отставит кресло, потом сядет, придвинется поближе и неизбежно натолкнется этими новыми туфлями на Тихона.

Тогда, прости — прощай успешное поступление в институт, а глядишь, еще и кражу припишут. «Эх, зачем я ушел с поста? — мелькнула запоздалая мысль у Тихона. — Как там Сашка? А вдруг, я и его подвел!»

Евтушенко, закрывший глаза и вжавшийся ухом в дверь, ощутил твердый шлепок чьей-то руки по спине.

— Милок, ты чего тут с дверью лобзаешься?

Сашка от неожиданности вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла пожилая женщина в синем халате уборщицы.

— Ты часом не тронулся? — поинтересовалась она. — От этих нынешних мудреных учебников, можно с ума съехать, ей Богу. Если сверх меры переусердствовать.

— Я… — хотел оправдаться Сашка, но в это момент его глаза округлились. Он понял, что за звук доносился из подвала! Ничего хорошего для Светы он не предвещал. Нервный озноб прошел по телу, Сашка нетерпеливо спросил: — Как открыть эту дверь?

— А мне она на что? Я сюда за черенком пришла. Швабру удобную давеча сломали, а еще на ученых учатся! Как мне полы-то теперь мыть?

Саша обратил внимание, что под лестницей лежало несколько веников для уборки улицы, лопаты, грабли и еще какой-то инвентарь.

— А ключ от двери у кого? — снова спросил он.

— Мне эта створка без надобности. Завхоз, Виктор Парамонович в отпуске. Сейчас всем Владлен заправляет, у него надо спрашивать.

— Владлен — это Павленко? — уточнил Саша.

— Владлен — это Владимир Ленин. Теперь так красиво уже детишек не называют. А вот раньше и Октябринами записывали, и Сталинами… — начала было вспоминать уборщица, но, видя, что парень уходит, сказала вдогонку. — Владлен у нас один — Павленко. Ему имя очень правильное дали, он секретарь нашей партийной организации. Я в ней тоже состою, а не в ЖЭКе среди отставников, — гордо добавила она.

Евтушенко быстро вышел во двор и подбежал к окну, где должен был дежурить Заколов.

Сашка распознал звук, доносившийся из подвала, и это полностью доказывало его предположение: Света именно там и она еще жива. Судя по всему, она связана, и требовалось срочно ее спасать. Нужно побыстрее рассказать об этом Тихону.

Но Тихона на месте не оказалось. Сашка заглянул в распахнутое окно. Из холла все разошлись, а дверь приемной комиссии была приоткрыта. «Так вот, — рассуждал он, — получается, что Павленко уже вышел, а Тихон увязался за ним. Около той двери в подвал, где был я, они не появлялись, значит, либо Павленко пока ходит где-то здесь, либо есть другой способ попасть в подвал, и он уже там».

Ждать Тихона было невмоготу, Саше не терпелось поскорее проникнуть в подвал и спасти Свету. Возможно, Павленко что-то заподозрил, и теперь каждая минута на счету.

Сашка быстро обошел здание института. Другого входа в подвал не было, но от институтского корпуса к строящемуся спортзалу вела траншея с трубами. Дыра в цоколе была достаточно большой, и Саша, спрыгнув в траншею, легко протиснулся в черный проем.

Очутившись в темном помещении, он на минуту остановился, чтобы глаза привыкли к густому мраку. Хрупкие очки здесь, где в любую секунду может поджидать опасность, ему показались явно лишними, он их убрал в карман. Главное — снова услышать этот звук, и определить направление поиска, ведь, где этот звук — там и Света.

Саша ждал и прислушивался. Но кроме одного легкого хруста то ли раздавленных песчинок, то ли шороха задетой рукавом стены, он ничего не услышал. Ему даже показалось, что это он сам переступил с ноги на ногу. Постепенно он стал различать очертания труб, идущих вдоль низкого потолка, какой-то хлам на полу и черную арку на правой стене. Других выходов не было, и он, выставив вперед руки и широко раскрыв глаза, двинулся к этому проему.

Где-то там, в темных глубинах должна быть Света. Теперь он был в этом уверен. Хотя сейчас подвал хранил молчание, и Саша ничего не слышал, он окончательно распознал таинственный скрипучий звук. Сомнений быть не могло! Это был скрип металлической сетки кровати, когда на ней кто-то ворочается. Такие кровати были в общежитии, и Саша отчетливо вспомнил этот звук. Там он приглушался матрасом, а здесь звучал свободно и нагло, и от этого казался еще более противным.

Саша представил Свету с кляпом во рту, привязанную к ржавому железному каркасу. Она ворочается, пытается выпутаться, но ей не хватает сил, ведь прошло почти двое суток. Ее надо срочно спасать! А вдруг, сейчас где-то рядом с ней этот ужасный Павленко. Ведь неспроста Света затихла. Ну что же, он готов к встрече с ним! Именно для этого он и снял очки.

Саша осторожно шел к темному проему, высоко поднимая ноги, чтобы ничего не задеть. В подвале оказалось душно и пыльно. Пыль лезла в глаза и предательски щекотала в носу. Саша старался ступать осторожно, чтобы не обнаружить себя раньше времени, но зуд в носоглотке становился все нестерпимее. Когда он подошел к проему и сделал первый шаг внутрь, в носу у него так засвербило, что он со всей силы громогласно чихнул, ткнувшись подбородком в грудь.