Любовь под зонтом - Иринья Коняева

Костя; воду студенты, чтобы сэкономить немного, запланировали набрать обычную фильтрованную; чай, соль, перец — взять из дому. Так что оставалось купить не так уж много.

— Дим, смотри: уголь — два пакета, наборы пластиковой посуды — тоже два, нет, лучше три, там по десять штук всего, и пакеты для мусора большие… — Настя перечисляла, корректировала список после замечаний парня и созванивалась с Наташей всю дорогу.

В магазине девушка очнулась. У неё ведь есть возможность и домой прикупить продуктов, да ещё и организовать бесплатную доставку на этаж. Боря вечно приходил с работы поздно — они с другом открыли своё дело и вкалывали как проклятые, — и вытащить его в супермаркет поздно вечером, если не сказать — ночью, казалось безжалостным. В субботу он тоже работал, а отдыхал только в воскресенье, притом дрых до обеда, и будить его было крайне нежелательно. В итоге приходилось покупать всё втридорога в магазинчике у дома, где выбор продуктов оставлял желать лучшего.

— Димочка, давай возьмём две тележки, мне кое–чего домой надо купить. Ты ведь поможешь мне донести? — Настя состроила умильную мордашку и похлопала ресницами не хуже Маришки, отточившей данный навык до совершенства.

— Конечно донесу! Но тогда и мне купим, хорошо? Я реально вечно наберу гору всего, потом половину выкидываю. Особенно с фруктами невезуха — быстро пропадают, прямо не знаю, что делать. Может, храню как–то неправильно, конечно.

Из магазина они выкатили две битком набитые тележки. Дима оперативно расставил пакеты в багажнике и укатил пустые тележки назад. Настя воспользовалась его отсутствием, чтобы позвонить брату. Боря буквально месяц назад сделал ей дубликат своей банковской карты и сейчас наверняка с удивлением смотрел на смс с цифрами.

— Чего? — рявкнул брат в трубку. На заднем плане сверлили и пилили, ругались матом и ржали. Значит, братец был в рабочем цеху и мог не услышать негромкий писк сообщения — это не звонок с орущим во всю силу связок Кипеловым.

— Я купила гору продуктов, так что не падай в обморок, когда увидишь сумму, — отчиталась Анастасия.

— Всё?

— Да.

Брат нажал отбой не прощаясь, и девушка грустно вздохнула. Ну когда же он станет чуть более вежливым и цивилизованным?

Дима уселся на водительское место и протянул подруге небольшой свёрток с красивым ярко–красным бантом:

— Это тебе микропрезент, открой дома. Чего грустная такая? — с присущей ему наблюдательностью парень тут же уловил перемены в её настроении.

— Да Борька… — Настя махнула рукой, словно не желая развивать мысль, но через пару мгновений продолжила: — Ему вечно как ни позвонишь, нагавкает. Вообще нет времени для семьи.

— Ну, он ведь на работе сейчас. Видимо, просто сильно занят. — Дима выезжал с парковки на дорогу и не видел, как надулась Настя после его слов. — Вот зачем ты ему сейчас позвонила? Про деньги с карточки сказать?

— Да.

— Так ведь он и без твоих звонков это знает. Ему пришла смс, там сумма и название всем известного продуктового магазина. Ясно же, что ты не трусов на десять тысяч накупила, а для дома, для семьи. Смысл звонить?

Настя волком смотрела на друга и про себя бесилась пресловутой мужской солидарности. Вечно они друг друга поддерживают! Нет чтобы встать на её сторону. А ещё друг называется!

А Дима между тем продолжал, совершенно не подозревая о творящейся акции протеста в красивой темноволосой головке:

— У мужчин не принято звонить по пустякам. В этом мы с вами реально различаемся, как небо и земля. Вам лишь бы потрындеть. Ты звонишь ему; он думает, что что–то случилось важное, естественно плохое, отрывается от дел, переживает…

Дима рассуждал вслух с видом умудрённого жизнью человека, и Настя едва сдерживалась, чтобы не огреть его по самодовольной физиономии чем–нибудь тяжелым. Например, бутылкой тархуна, которую они купили в супермаркете. Она понимала, что эти злые мысли никогда не смогла бы воплотить в жизнь, даже если бы тархун не в багажнике лежал, а рядом; но руки чесались по–настоящему.

Он не сказал ничего нового. Боря как–то ей объяснял всё то же самое, даже почти теми же словами, только что один, что другой говорили таким мерзким тоном, смотрели с таким превосходством, что Настя ярилась и уже не могла воспринимать информацию с присущим ей здравым смыслом — эмоции брали верх.

— Насть, — позвал Дима насупившуюся подругу, когда заметил её состояние. — Извини, я что–то погорячился. Не обижайся на меня, хорошо?

— Я не обижаюсь, просто подбешивает снисходительное отношение. Я не маленькая и сама всё понимаю. Борька резкий, не любит, когда дёргают. Сама не знаю, зачем я это делаю.

— Ну, это могут быть подсознательные страх и ревность. Он увлёкся Наташкой — она у нас настоящая леди, таких только замуж берут, долго не раздумывая. Ты, конечно, говоришь, что будешь рада и счастлива, когда он от тебя отстанет, но и скучать ведь по нему будешь. — Дима раскладывал по полочкам те самые мысли, что крутились у Насти в голове. — Страх быть ненужной, опять же.

— Тебе надо было на психфак идти, а не в экономисты, — совершенно беззлобно сказала Настя.

— Я почитываю статейки про женскую психологию.

Дима подмигнул озорно, с улыбкой, и Настя вспомнила, что он и романы женские читал. И, что самое удивительное, не боялся в этом признаться. Они тогда с Маришкой здорово посмеялись, но лишь сперва, пока не осознали, как это умно. Ведь Дима действительно пользовался популярностью у прекрасного пола — значит, система работала. А ведь когда они поступили, он был обычным, ничем не примечательным мажориком. Симпатичным, но простоватым. Худеньким ботаником из хорошей семьи.

Мысли закружились хороводом, и Настя впервые задалась вопросом, почему она не старается понять мужчин так же хорошо, как Дима стремится понять девушек.

«Это мне журнал «Максим», что ли, выписывать теперь? Или книжки про кровь–кишки читать? Где, блин, искать эти тайные знания?» — ехидничала про себя Настя. Однако ответ на последний вопрос