Я придумаю нас другими - Вера Эпингер

скелеты в шкафу и тараканы. Засудишь меня за них))

Ju: почему ты решаешь за меня? Или ты меня сейчас так на *** послал?

Pavel: Солнце, не сердись. Это просто недопонимание и твое желание до***ться до меня))) Я тебя не посылал, хотя очень хотел бы тебя на нём почувствовать)))

Ju: Я просто хочу понять, кто я тебе и как реагировать на ситуацию. Хотел бы почувствовать — почувствовал, а так просто слова.

Pavel: АААААА

ПАМАГИТИ! *куча смеющихся и целующих смайликов*

Типа ссорки и выяснялки в переписке)

Ju: Ну дак ты же игнорируешь меня, приходится рукоблудством заниматься. Ты на разговор не идешь. И ссориться с тобой я не хочу.

Pavel: Не терплю переписки) была бы рядом — засунул бы тебе сейчас по самые… чтобы только стоны твои слышать, а не вот это все!)

Ju: Ну так приезжай.

Pavel: нет

Ju: Испугался?

Pavel: нет, здоровье. Дала о себе знать старая травма.

Ju: что у тебя болит? Все серьезно?

Pavel: не буду вдаваться в подробности, у меня нет ответа.

Ju: Окей, я засуну свои переживания в попу. Это же переписка, опять недопонимая и т. д. Отдыхай. Спокойной ночи.

Кажется, забывать вещи у Рощина входило в мою привычку, ибо даже второй раз — это уже закономерность. Вот бывает так — приезжаешь к мужчине, как капуста, в тёплых вещах и в колготах с начёсом, в которых в пору в лес идти ёлки валить, а уходишь — в тонких джинсиках и футболочке, потому что… куда-то все эти вещи подевались.

А ещё бывает так, что после ссоры ты не собираешься общаться некоторое время, но вдруг понимаешь, что важная и нужная (вот прямщас!) вещь мирно лежит-полёживает у того, кого ты и хочешь и не хочешь видеть.

И тогда приходится, сжимая зубы и натягивая улыбочку, делать вид, что ничего не произошло и писать.

Ju: Добрый вечер) мне нужны мои колготки, которые у тебя валяются. Желательно сегодня/завтра

Pavel: ок, давай как буду в той стороне, наберу тебя *рукалицо*

Ju: что опять не так? Опять этот смайлик с рукой. Примерно по времении соориентируй, пожалуйста

Pavel: вечером раньше 21-22х

Ju: ок, договорились.

Pavel: пока не знаю точно во сколько, после работы поеду по делам. В пару мест заехать, там тоже по времени не соорентировали, поэтому не по планам… хз во сколько точно освобожусь, но как пойму наберу тебя

Ju: ок, поняла, тоже подстроюсь под это время

Pavel: либо если вопрос важный и срочный, могу купить тебе))) я не понимаю))) скажи, что сделать)))

Ju: расслабься, детка

Pavel: я не напряжен, солнце) поясню еще раз) просто хотел понять тебя)

Ju: понять? Оке. Счас объясню. Я просто хочу… очень… необычайно… до дрожи в коленках…

Pavel: таааак…

Ju: забрать свои охрененные колготки, в которых так круто ходить в такую погоду

Pavel: я понял) как пожелаешь)

только я их стиранут не на том режиме случайно…

и…

они…

Ju: ????

Pavel: немножечко

сели

Ju: я убью тебя

Pavel: ну если у тебя будет дочурка маленькая, то самое то

в общем, до коленок натянешь, наверное, если сильно надо

Ju: ты…

Pavel: пошутил

Ju: чертов самоубийца

Pavel: натянутся ниже коленок

если принципиально

ну в общем где-то фото было

я тебе не сбросил видимо

смешно

было

Ju: ???

Pavel: сорян, ну на кошку натянуть можно

Ju: ты меня без ножа режешь. Я бы меньше была зла, если бы ты мне чулки новые порвал.

Pavel: давай порву, только не злись

Юля, если тебе что порвать надо, ты не стесняйся…

Не сердись

Ты такая милая) что я с удовольствием порву на тебе хоть колготки, хоть чулки =*

Ju: только рвать и можете

Pavel: множественное число?

Ju: мы Николай Второй

Pavel: Тогда не только

Не отчаивайся, с ними все в порядке

Наверное

Ну как остались, я прибрал, так и лежат. Не проверял

Ju: ты точно самоубийца.

Pavel: а ты прелесть

Как у человека может быть способность переводить всё в шутку? Я не собиралась столько писать Рощину. Я в принципе лишь хотела забрать эти чёртовы колготки, потому что они были настолько тёплые, что даже в самые лютые морозы не холодно.

Колготки, к слову, я в тот вечер всё-таки забрала.

***

Жизнь не ограничивалась одними лишь качелями имени Павла Рощина. Увы, она подкидывала и новые неприятности, принёсшие разлад в мою семью. Брак родителей находился на грани, и я, считавшая свою семью примером для подражания, очень тяжело это переживала.

В тот вечер я сидела в комнате одна-одинёшенька (Марина отчалила в отпуск) и жалела себя.

Паша позвонил полдвенадцатого. Мы снова общались, а потому проговорили минут десять по телефону. Я отвечала односложно, просто и больше слушала, чем говорила сама.

— Что с твоим голосом?

— Не по телефону.

— Ты можешь мне всё рассказать.

— Сейчас я хочу просто помолчать.

И мы правда молчали в трубку. Я слушала его дыхание и успокаивалась.

— Ладно, спасибо, мне нужно идти спать.

— Звони мне, солнышко, я всегда тебя выслушаю.

— Даже если я позвоню через три часа?

— Даже если ты позвонишь через три часа. Даже если ты приедешь ко мне посреди ночи. Ты же знаешь, я всегда рад тебя видеть.

— А если я приеду сейчас?

— Приезжай.

Через двадцать минут я уже была в объятиях Паши. Едва я прижалась к нему спиной, свернувшись калачиком, меня прорвало: я рассказывала ему всё, что на моей душе; как мне тяжело даётся эта ситуация; что я чувствую, как мой мир рушится.

Паша гладил меня по голове и слушал. Дал мне выговориться. Постарался поддержать, как мог. Начал целовать.

Неудивительно, что мне снесло крышу на фоне всех переживаний.

— Если ты ещё раз выложишь анкету в группе знакомств, я превращу твою жизнь в ад, — сказала я.

— Увидишь, — он усмехнулся, считая, что я шучу.

— Только попробуй. Ты мой, — должно быть, именно так я вколотила первые гвозди в крышку нашего гроба.

— Я не принадлежу никому, даже себе, — просто вздохнул он.

— Ошибаешься.

Утром разговор не забылся.

— Что мне такое ночью наговорила?

— То, что есть.

— Перестань. Зачем тебе это?

— Потому что я хочу и буду делать то, что хочу, — медленно произнесла я, хотя прозвучать должны были совершенно иные слова. Потому что я люблю тебя. Вот почему.

Паша молчал.

— И о чём ты думаешь?

— О твоём предложении.

— Я тебе ничего не предлагала. Сказала, как есть.

Больше он не проронил