Сердце зверя - Татьяна Корсакова

– Тогда уж не откажитесь и пообедать с нами. Так сказать, в узком семейном кругу. – Злотников говорил, не оборачиваясь, но достаточно громко, чтобы Август мог его расслышать. – А перед обедом покажете мне мои владения, проведете экскурс по замку. Я видел ваш маяк. Признаться, идея эта показалась мне блажью, но башня выглядит очень необычно. Мне нравится. В самом деле, нравится! Надеюсь, маяк работает? Этот инженер, как его? – Он все-таки остановился, дожидаясь Августа.

– Серов. Инженер Серов. Да, он сделал все необходимое, установил линзу Френеля по последней технической моде.

Будет плохо, если Злотников заинтересуется Виктором, если вдруг захочет познакомиться. Как же они об этом не подумали?! Но Злотникова не интересовал какой-то случайный инженер, ему нравились технические новинки, навроде парового катера и линзы Френеля на маяке. И дом-химера его тоже притягивал. Пожалуй, дом интересовал его сильнее всего. Они не вошли в дом с черного хода, обошли по периметру и оказались перед парадным фасадом со всеми его колоннами, клумбами, беседками и прочими финтифлюшками.

– А вы умеете удивлять! – Злотников остановился перед домом, упер руки в бока, запрокинул голову, чтобы охватить взглядом все и сразу. – Очень… впечатляюще. Как вы назвали свое детище? – Он обернулся к Августу. – Я ведь знаю, вы даете имена всем своим творениям.

– Стражевой замок, если вам будет угодно. – Август улыбнулся чуть иронично.

– Стражевой замок. – Злотников словно смаковал это название. – А что, мне нравится! Не перестаю поражаться вашему таланту. Все-таки вы владеете какой-то магией, тайными знаниями.

Владеет. К примеру, он знает, что у дома совсем иное имя. Каменная химера, его последний нелюбимый ребенок, спит и хранит свои тайны, но когда-нибудь Злотников с ними соприкоснется, возможно, даже окажется в одном из подземелий. Всему свое время, а пока спи, химера, досматривай свои страшные сны, твое время еще не пришло.

– Надеюсь, внутри дом так же хорош, как и снаружи? – Не дожидаясь, пока перед ними раскроют дверь, Злотников потянул ручку на себя.

– Не знаю. – Август пожал плечами. – Я не занимался внутренним убранством. Вам лучше спросить у вашей экономки.

– Управляющей, – усмехнулся Злотников. – Эмма Витольдовна не любит, когда ее называют экономкой. Дворянские корни, сами понимаете.

А ведь ему льстило, что в услужении у него находится дама, в жилах которой течет пусть и изрядно разбавленная, но все же голубая кровь. Злотников всегда умел окружать себя необычными вещами и необычными людьми. А если люди отказывались подчиняться, он их убивал.

– Но вкусу ее я доверяю. В крайнем случае домом займется Мари. Ей ведь нужно чем-то заниматься. К моему величайшему огорчению, Мари нездорова. Ее болезнь – одна из причин, по которой мы задержались за границей. Депрессия, знаете ли. А по мне, так обычная бабья дурь.

Это прозвучало резко. Слова без позолоты, обнажающие истинную суть. Интересно, он бьет жену? Или опасается испортить репутацию? Репутация нынче дорогого стоит, и проще потерпеть нытье нелюбимой женщины, чем навлечь на себя осуждение общества.

– Мне кажется, ваша супруга не рада возвращению на родину.

– Моя супруга не рада возвращению на Стражевой Камень. У нее есть некоторое предубеждение против острова. – Злотников посмотрел на архитектора в упор, взглядом ясно давая понять, что уж он-то ничего не боится и ничего не забыл.

Август отступил на шаг, почти отшатнулся, как того требовали правила игры, принялся оттирать с рубашки невыводимое пятно. Он ничтожество, потерявшее все, оставшееся без дома, без репутации, без жены и друзей, без гроша за душой. Ему только и остается, что пресмыкаться перед тем, кто считает себя благодетелем, уповать на его милосердие. Так думает Злотников, а если еще не думает, то нужно заставить его поверить в то, что он, Август, ничтожество и есть – сломленное и неопасное.

Уже в самом замке, в просторном и гулком холле, их догнали остальные. Мари вошла, опираясь на руку едва заметно прихрамывающего капитана. Следом, нервно позвякивая ключами, появилась пани Вершинская. Если и раньше она не отличалась красотой и изяществом, то нынешние заботы сделали ее и вовсе уродиной. Льдистый взгляд ее теплел лишь, когда останавливался на Злотникове. А в дверях тем временем образовалась некоторая сумятица, слуги вносили багаж. Чемоданам, саквояжам и коробкам, казалось, не будет числа. Они выстраивались вдоль стен и грозили заполнить собой весь холл. Злотников смотрел на происходящее с насмешливой презрительностью.

– За границей моя дражайшая супруга пристрастилась к ненужным тратам, – сказал он не слишком громко, но так, что Мари все равно услышала. Ее щека дернулась, а пальцы, которыми она вцепилась в рукав капитанского кителя, побелели.

– Что же еще остается делать бедной женщине, когда ее муж настолько занят, что не может уделить ей ни минутки времени? – за светской улыбкой Мари скрывались боль и злость, а голос дрожал от обиды.

Седовласый капитан смущенно хмыкнул, успокаивающе погладил ее ладонь. Было видно, что своей нынешней ролью он тяготится и, будь на то его воля, давно сбежал бы обратно на корабль. А Злотников, похоже, давно уже привык к семейным пикировкам и супругу свою не удостоил даже взглядом. Стерпеть такое своенравной Мари было тяжело, но она стерпела, а желчь свою предпочла излить на человека постороннего, коим и оказался Август.

– Мастер Берг! – Она отцепилась от руки капитана, и тот вздохнул с явным облегчением. – Не ожидала вас снова увидеть!

Зло зацокали каблучки по каменным плитам холла, и Мари остановилась перед Августом.

– Отчего же? – спросил он с улыбкой, рассеянной и одновременно глуповатой.

– Слыхала, вашу женушку пристрелили. Думала, вы уже спились с горя.

Она хотела не просто оскорбить, она хотела сделать больно. Но больнее, чем есть, ему уже быть не могло, а оскорбления его давно перестали волновать.

– Моя любимая супруга погибла от рук разбойников и негодяев, – сказал он сдержанно. – Я скорблю, вы правы, но сам умирать не спешу. А то, что к зеленому змию пристрастие имею… – Он развел руками. – Что есть, то есть.

– И что вы делаете в моем доме? – Мари не желала сдаваться и отступать.

– А я, пожалуй, и сам не знаю. – Он пожал плечами.

– Место прислуги в людской или на кухне. – Щека Мари дергалась все сильнее и сильнее.

– Дорогая. – Злотников шагнул к жене, сжал ее локоть. Надо полагать, сжал сильно, потому что Мари поморщилась от боли, но высвободить руку не попыталась. – На этом острове и в этом доме я решаю, кто гость, а кто прислуга. – Он говорил вежливо, даже ласково, но Мари испугалась, побледнела. – Ты меня понимаешь?

– Понимаю. – Жалкая улыбка и кивок, а во взгляде – злость, но не на мужа, а на того, кто стал причиной этой некрасивой сцены.

Август не злорадствовал и не радовался, понимал, Злотников не за него заступился, а лишний раз продемонстрировал власть над островом и его обитателями. Вот только он ошибается, не все обитатели Стражевого Камня так же покладисты, как Мари.