Требуется влюбленное сердце - Марина Крамер

Кофе давно остыл, а Лена все еще сидела в кресле, погрузившись в мысли, и едва не задремала. К счастью, взгляд упал на будильник, и она подскочила:

– О, черт! – Кофе выплеснулся на пол и тапочки, босая нога оказалась в луже. – Нет, что за наказание такое?

Лена метнулась в ванную за тряпкой, наскоро вытерла молочно-коричневую жижу и стала собираться на работу.

Машина привычно уже не завелась, Лена попробовала сделать это больше для того, чтобы убедиться: нужно все-таки просить кого-то помочь, – и пришлось добираться на общественном транспорте. Разумеется, она опоздала, получила нагоняй от начальника и в весьма дурном настроении расположилась за столом в кабинете, вынув папку с делом об убийстве Полосина. Появившийся примерно через час Паровозников молча выложил перед ней копии брони отеля и авиабилетов. Лена быстро пробежала их глазами:

– Черт.

– Не на то рассчитывала? – сочувственно спросил Андрей. – У тебя кофе нет?

– Есть, банка за шторой справа. И мне сделай, если не трудно, не успела дома.

– Так все-таки чего расстроилась-то? – Он щелкнул кнопкой чайника.

– Понимаешь, эти твои бумажки мне всю версию обрушили. Получается, что Жильцовы планировали поездку, а не улетели спонтанно. Даты-то стоят еще апрельские.

– И что это меняет? – пожал он плечами. – Даты – апрельские, на дворе май, но это не значит, что убийство Полосина не было спланировано в том же апреле – разве не так? Что мешало подготовиться заранее? А, собственно, почему ты решила, что дело в Жильцовых?

– А в ком?

– Не знаю, в ком угодно. – Он поставил перед ней кружку.

– Труп в квартире матери – и кто-то другой?

– Лена, ты как-то примитивно мыслишь, на тебя не похоже. Мало ли почему этот Полосин оказался в квартире гражданки Брусиловой? Может, дочь ключи дала кому-то из подруг, чтобы та могла с любовником встретиться.

– Вряд ли.

– Да почему? Вполне могла. Если предположить, что есть у Жильцовой замужняя, например, подруга, к которой приезжает любовник из Москвы, – почему не выручить? Мать-то все равно на даче.

– Андрей, это как-то совсем уже глупо. Что за проблема снять номер в гостинице и не привлекать к ситуации кого-то еще? Я бы так сделала. – Она осеклась, поняв, что вот этого, пожалуй, говорить не стоило.

Он тоже умолк, прихлебывая кофе. Лена рассеянно помешивала напиток ложкой и думала, что в словах Андрея все-таки есть рациональное зерно. Возможно, у кого-то из подруг Дарьи Жильцовой мог быть резон для подобного поступка – не все хотят светить, к примеру, свой паспорт в гостиницах, да и город у них не такой уж большой, если подумать.

– Надо отрабатывать подруг Жильцовой, – со вздохом сказала она.

– Список телефонов у меня есть, там их всего трое, дружат еще со школы. Новых не появилось, так, во всяком случае, утверждает ее мать.

– Когда ты это успел?

– Вчера. Она, кстати, на тебя здорово злится, – сообщил Андрей. – Уж очень ты ее оскорбила предположением, что дочь ее может иметь любовника.

– Смотри-ка, какие нежности… Всякое бывает, и абсолютно не обязательно, что мать должна знать о жизни дочери все-все. Но ты прав, пожалуй: я слишком уж явно дала ей понять, что такое может быть, и госпожа Брусилова такого святотатства мне, понятное дело, забыть не сможет.

– Ладно, Ленка, спасибо за кофе, поеду я, наверное, по подружкам мадам Жильцовой, – отставив пустую кружку, сказал Паровозников. – Ты сама ни с кем не хочешь пообщаться, чтоб нам с Сашкой полегче?

– Да, пожалуй, хочу.

– Вот тогда тебе координаты самой задушевной подруги, так мать утверждает. – Андрей быстро черкнул на листке телефон и имя.

– Эй, а вымыть за собой? – возмутилась Лена, наблюдая, как он продвигается к двери.

– Я наливал – ты моешь. – Улыбнувшись, Андрей скрылся за дверью.

– Вот зараза, – пробурчала Лена, сдвигая обе кружки на край стола и берясь за телефон.

Через час Лена стояла у здания банка «Кредит Плюс», где заместителем генерального директора работала ближайшая подруга Дарьи Жильцовой. Ее встречала секретарь – молодая особа в белой блузке и темно-зеленой юбке.

– Вы Елена Денисовна? – приветливо спросила она, и Лена привычным жестом достала удостоверение. Секретарь чуть изменилась в лице, но быстро взяла себя в руки: – Соледад Сергеевна вас ждет.

Странное имя начальницы в ее устах прозвучало вполне естественно и даже немного таинственно, Лена попыталась представить себе, как должна выглядеть женщина, которую зовут Соледад, и ошиблась в своих прогнозах. Секретарь толкнула массивную дверь с табличкой «Матюшкина С. С., заместитель директора» и пропустила Лену вперед. В просторном кабинете за большим столом сидела высоченная круглолицая женщина с курносым носом и копной мелких светлых кудряшек, окутывавших ее голову легким облаком. Ничего «испанского» в ее внешности не было. Голос у Соледад оказался неожиданно низким.

– Проходите, пожалуйста, – сказала она, не вставая из кресла. – Света, два кофе. Или вы предпочитаете чай?

– Нет, кофе вполне подойдет, – усаживаясь за стол, ответила Лена.

– Извините, я не записала вашего имени-отчества, – продолжила хозяйка кабинета, и Лена повторила:

– Елена Денисовна Крошина, старший следователь прокуратуры.

– Да-да, все правильно, Елена Денисовна. И в чем меня подозревают? – с легкой иронией спросила Матюшкина.

Лена терпеть не могла эту манеру людей скрывать волнение за иронией и разговаривать снисходительным тоном.

– Пока еще ни в чем, – привычно ответила она. – У меня есть несколько вопросов о вашей подруге Дарье Жильцовой.

– О Дашке? – удивилась Матюшкина. – А что с ней?

– С ней все в порядке. Но было бы хорошо, если бы вы рассказали мне о ней чуть подробнее. Ее мать назвала вас лучшей подругой Дарьи, вот я и подумала, что вы должны хорошо знать Жильцову и ее мужа.

– Разумеется. Мы с Дашей дружим с первого класса, я была свидетельницей на их с Витей свадьбе. Даже не знаю, о чем вам рассказать. Хорошая семья, благополучная, – последнее слово, как показалось Лене, Матюшкина немного выделила голосом, и в этом ей снова почудилась какая-то ирония. – Все гладко и благопристойно. Знаете, раньше были такие книги – «О вкусной и здоровой пище», «Домоводство» – с яркими постановочными фотографиями? Там были как раз такие семьи: красивый, слегка прилизанный мужчина, ухоженная женщина в кружевном передничке и ребенок, обычно кудрявая девочка с красным бантом. Вот Дашкину семью вполне можно было бы снимать для подобных изданий.

Матюшкина откинулась на спинку кресла и вынула пачку сигарет. Лена же, быстро прокрутив в уме ее последние фразы, опять почувствовала какую-то скрытую недоброжелательность, что ли. Вроде ничего осуждающего или неодобрительного о семье подруги Матюшкина не сказала, но какой-то неприятный осадок от сравнения остался.