Требуется влюбленное сердце - Марина Крамер

– Никита, давай оставим эту тему, я тебя очень прошу, – взмолилась Лена. – Я вообще зря затеяла разговор о машине, не нужно было… Ничего, завтра попрошу кого-нибудь из водителей, они подъедут и посмотрят – я всегда так делаю.

Никита сосредоточенно наматывал спагетти на вилку при помощи ложки и молчал, но в его молчании Лена угадывала недовольство. Ему было неприятно, что она обращается за помощью к кому-то, однако он сам помочь ей в этом не мог и не особенно хотел. Но самолюбие его при этом было уязвлено, это она понимала. Лена привыкла самостоятельно решать и финансовые проблемы, и все, что связано со старенькой машиной, и не ждала от него каких-то действий. Юлька всегда возмущалась по этому поводу:

– Скажи, зачем тебе мужчина, которому ты не можешь доверить решение каких-то вопросов, которые женщина в принципе не должна решать сама? Он что, не знает, что ты не дочь миллионера? Он так издевается над тем, что ты ездишь на своей развалюхе, и при этом ни разу не предложил помочь как-то это исправить. А ведь он не побирается на паперти, ты сама говорила: объективы покупает по семьдесят тысяч.

– Вот кто я ему, чтобы он мне предлагал деньги? – вяло отбивалась Лена.

И Юлька закипала окончательно:

– Конечно, дорогая, ты ему никто! Ты с ним просто спишь, когда ему, заметь, это удобно. А когда неудобно, тебя задвигают в угол, как старые тапочки – разношенные по ноге, привычные, но не очень уже презентабельные. Выбросить жалко, ноги-то привыкли. Но и только.

– С какой стати он будет мне деньги давать? Я же не содержанка.

– Ага, и никогда ею не станешь, не говоря уже ни о чем другом. Так и будет тебе мозги пудрить, пока не надоешь.

Лену эти разговоры обижали, но, скорее, как раз потому, что она понимала, что Юлька права. У Никиты нет никаких планов на ее счет – ни серьезных, ни вообще хоть каких-то. Он ни разу не предложил жить вместе, ни разу не спросил, есть ли деньги, на что она живет, какая у нее зарплата. Она не ждала от него денежной помощи, но все равно было обидно. Надо отдать ему должное, еще в самом начале их отношений он предупредил, чтобы и она не строила особых иллюзий и, не дай бог, не пыталась его привязать – хоть бы и ребенком. Так сразу и сказал:

– Если вдруг решишь забеременеть, сразу расстанемся. Мне это не нужно, ничего менять я не собираюсь. Выбрось из головы эту расхожую бабью дурь «со временем он привыкнет и полюбит этого ребенка», со мной ничего подобного не произойдет. У меня есть взрослый сын, с меня хватит.

И она согласилась и с тех пор напряженно следила за своим организмом, прислушиваясь, «как бы ненароком чего не вышло». Иногда, правда, ее пугала перспектива остаться на всю жизнь совершенно одинокой, но она старательно гнала эту мысль от себя, успокаиваясь тем, что вообще далеко не все хотят и могут иметь детей. У той же Юльки их не было, но она сделала выбор сознательно, строя карьеру, да и когда погиб ее муж Саша, Воронкова сказала, что если и родила бы когда-то, то только от него, а теперь-то что уж. Но слова Никиты о нежелании иметь детей Лена восприняла как очередное подтверждение нежелания нести ответственность за кого-то, кроме себя, любимого.

Ужин закончили в молчании. Лена вымыла посуду, вытерла стол и унесла в бак для белья салфетки, Никита выкурил сигарету и улыбнулся:

– Мне нравится смотреть, как ты хлопочешь.

Она чуть смущенно улыбнулась:

– Мне приятно делать что-то, когда ты рядом. Тогда это имеет какой-то смысл.

– Не усложняй, Лена, какой высший смысл в мытье посуды? Только чтобы завтра не есть с грязного.

– Тебе завтра рано вставать? – перевела она разговор, чтобы не развивать эту тему дальше.

– Да, я уйду часов в семь, нужно заехать домой.

«Нужно встать пораньше и приготовить ему завтрак», – автоматически отметила для себя Лена. Она всегда старалась проснуться раньше Никиты, чтобы к моменту его пробуждения накрыть на стол и немного привести себя в порядок. Кому приятно видеть с утра заспанное припухшее лицо, тем более человеку с художественным вкусом?

– Я завтра буду занят, много работы, заказали каталог, – сказал Никита, потягиваясь, и Лена вспомнила о Жильцовой.

– Послушай, я хотела спросить… ты недавно делал каталог детской одежды, помнишь? А модели откуда были?

– Какие модели?

– Дети, которых ты снимал, откуда были?

– Заказчик сам выбирал в каком-то детском модельном агентстве. А что?

– Ты не мог бы для меня узнать, в каком именно?

– Зачем?

– Мне по работе нужно. Но если тебе трудно или неудобно…

– Да не трудно. Только напомни с утра, я постараюсь позвонить, когда время будет.

– Спасибо, ты бы мне очень помог.

– Что-то случилось?

– Говорю же, по работе нужно, вот и вспомнила, как ты рассказывал.

– Каталог, кстати, так себе вышел, но заказчик остался доволен. Если честно, не люблю, когда они своих моделей приводят, всегда что-нибудь не то: или лица сложные, или работать не могут. Но тогда вроде как все обошлось – дети как дети, с опытом некоторые. Никогда не понимал этих сумасшедших мамаш, которые пытаются на смазливом детском лице денег заработать, – с некоторой брезгливостью в голосе сказал Никита. – Разве счастье в том, чтобы родиться красивым? Нужно развивать голову, интеллект, а не умение позы принимать.

– У всех свои представления о счастье.

– Нет, это просто алчность и попытка реализовать свои неудавшиеся мечты через ребенка. А как потом будет жить этот ребенок, когда вырастет и черты лица изменятся? Ведь зачастую бывает, что красивая в детстве девочка перерастает в совершенно обычную среднестатистическую девицу. А привыкла она быть в центре внимания, привыкла, что все ахают и восхищаются. И мать, курица, вбила ей в голову мысль о ее исключительности. И вдруг – раз! – и ничего этого больше нет. Вот и начинаются проблемы, – проговорил Никита, направляясь в комнату.

– Но ведь подобное происходит и с теми детьми, что в детстве считаются талантливыми, например, – возразила Лена, расстилая постель.

– Это другое. Знания, которые получены, никуда не денутся, а вот внешность может измениться. Потому мне и не нравится, когда люди делают на это ставку. – Никита забрался под одеяло и поманил Лену: – Ладно, иди ко мне, хватит спорить о чужих детях.

Утром, проводив Кольцова и напомнив ему об обещании позвонить заказчику, Лена сварила себе еще кофе, забралась с чашкой в кресло и задумалась. С чего начать сегодня? Хорошо бы, чтобы Андрей успел найти что-то в турагентствах, тогда будет хотя бы понятно, планировалась ли супругами Жильцовыми поездка, или решение было принято спонтанно. Тогда можно будет думать о причастности кого-то из них к убийству Полосина. А пока все не более чем ее догадки. Надо бы еще соседей их опросить: что за семья, кто у них бывает, как живут. Это Лена решила поручить Левченко – парень показался ей толковым, хоть и не совсем пока опытным, но это дело наживное. Надо еще составить список друзей и близких знакомых и их тоже опросить. И, видимо, придется ехать в Москву, отрабатывать там связи Полосина, ничего не попишешь. А скоро годовщина у отца… Кладбище, неизбежная встреча с матерью, потом поминки для многочисленных знакомых отца. И нет возможности избежать этого, и придется ощущать на себе материнский укоризненный взгляд – мать до сих пор винила ее в самоубийстве отца, до сих пор не могла простить. Сама Лена считала, что отец не смог справиться с чувством вины, с тем, что дочь узнала о его второй жизни вот так, расследуя уголовное дело. Ему, совершившему подлость единственный раз в жизни, скорее всего, стало невыносимо жить с этим, это была та самая ситуация, когда большие деньги не принесли счастья, а раскололи семью. Денис Васильевич просто не справился с этим. Но мать упрямо настаивала, что, если бы Лена отказалась от дела, все было бы иначе, и дочь никак не могла убедить ее в том, что независимо от следователя подробности прошлой аферы Дениса Васильевича все равно стали бы достоянием общественности. Он помог человеку избежать уголовного дела – какая разница, кто обнародовал бы это спустя почти двадцать лет? Так или иначе, это преступление. Наверное, выстрел был единственным выходом, который видел из этой ситуации отец.