Дело очаровательной попрошайки - Эрл Стенли Гарднер

– Вы что, сегодня родились?

– Нет, конечно, но проявить такую низость, такоевероломство… и по отношению к такому замечательному человеку, как дядя Горас!Вы даже не представляете, какой он добрый, какой он отзывчивый и щедрый!

– А что вы скажете про Бордена Финчли?

– Мне он всегда не нравился.

– Ну а Горасу Шелби?

– Этого я не знаю, но его раздражал их затянувшийся визит.Хотя, когда дядя Борден заговорил о необходимости дать мне хорошенькоотдохнуть, поехать в морское путешествие, дядя Горас сразу же ухватился за этуидею. Ему было нелегко, он знал, что без меня ему будет плохо и одиноко,придется мириться с неудобствами. Но ради меня он шел на это. Я вам говорила,что тетя Элина раньше работала медсестрой, она стала уверять, что я доведу себядо чахотки, что у меня слишком много обязанностей, что он взвалил на мои плечинепосильный труд… ну и так далее. Все это, разумеется, ради одного: поскореевыставить меня из дома.

– Ладно, – сказал Мейсон, – пойду посмотрю, как там нашижурналисты, все еще околачиваются здесь или путь свободен? Если все в порядке,вам надо уезжать. Только никому не говорите, где живете, и постарайтесьизбегать репортеров. Но если вас кто-то из них изловит, скажите просто, что выничего не желаете сообщать в мое отсутствие. Таково распоряжение вашего поверенного.

– А вы не боитесь журналистов?

Мейсон рассмеялся:

– Ох, дорогая, я всегда знаю, что мне можно сказать и чегонельзя, что выгодно и что невыгодно…

– Хорошо, я никому ничего не скажу. Да и говорить-то мне нехочется. У меня не укладывается в голове, как такое могло произойти.

– Наша юридическая система не безупречна. Но вы рано вешаетенос. Дело-то еще не закончено. Возможно, у них действительно имеются письма, вкоторых написано о вашем происхождении, но ведь подобные письма не являютсявещественными доказательствами, пока сам мистер Горас все это не подтвердит.Так что сидите себе спокойно и не давайте волю нервам!

Она покачала головой:

– Легко сказать! – Уголки ее губ опустились. –Незаконнорожденная. Никто. Вы сами понимаете, что впредь мне придетсясамостоятельно зарабатывать себе на жизнь, а я ничего не умею. У меня нет нипрофессии, ни навыков. До сих пор моим единственным занятием была забота о дядеГорасе, так что у меня просто не было времени учиться.

– Но печатать вы умеете, не так ли? – спросил Мейсон.

– Да, печатаю. Но я не умею стенографировать и ни разу непробовала что-то писать под диктовку. До сих пор я сама составляла деловыеписьма и приносила их дяде Горасу на подпись. По-моему, теперь уже никто так неделает.

– Вы умеете печатать слепым методом?

– Благодарение богу, да. Сперва я печатала всего двумяпальцами, но потом поняла, что, если хочу стать настоящей машинисткой, мне надоотказаться от этой вредной привычки. Я стала переучиваться и под конец овладеласлепым методом.

– Ну, что же, вам нечего волноваться. Если Фортуна от васотвернется и вам действительно придется зарабатывать себе на жизнь, место вынайдете.

– Фортуна уже отвернулась от меня, произошло самое страшное.Меня доконали. – Неожиданно она распрямила плечи. – Нет, ничего подобного! И яне собираюсь быть нищей попрошайкой. Я сама проложу себе дорогу в жизни, носначала посмотрю, чем я смогу помочь дяде Горасу. И не разрешу этим мерзкимлюдям играть им.

– Вот это другой разговор! – похвалил Мейсон.

Она улыбнулась ему и сказала:

– И я не намерена быть попрошайкой, слышите?

– Вы подписали тот чек на сто двадцать пять тысяч долларов,когда пытались реализовать его в банке?

Дафния кивнула.

– Итак, у вас на руках остался чек на сто двадцать пять тысяч,на обороте которого вы расписались, что может оказаться некстати, и письмо,посланное вашим дядей, которое свидетельствует…

– Мистер Мейсон, – прервала она, – я просто не могуповерить, что он мне чужой. Ох, это ужасно, какой-то кошмар, от которого яникак не могу отделаться.

Мейсон потрепал ее по щеке:

– Очень может быть, что все действительно рассеется, какдурной сон. Опыт многих лет учит меня, что подобные вещи выглядят гораздострашнее, чем они есть в действительности. Честное слово, девяти моим клиентамиз десяти я имею полное право сказать: «Все не так ужасно, как кажется».

– Благодарю вас за ваши старания подбодрить меня, но япросто не знаю, что же мне теперь делать. Как я буду жить, пока не найдуработу? Каким образом найду себе комнату и… – Мейсон собрался было что-тосказать, но она не дала себя перебить. – Не вздумайте только уверять, чтобудете давать мне деньги. Не могу же я жить на ваше подаяние.

– Это вовсе не подаяние, а помещение денег… Дайте мне чек иписьмо. Я их спрячу в свой сейф.

– Боюсь, это письмо показывает, что дядя Горас – или ядолжна говорить «мистер Шелби»? – так и не оставил завещания в мою пользу, да ивообще никакого завещания нет.

– Не спешите с выводами. Очень часто, к вашему сведению,человек пишет завещание вообще от руки, что совершенно законно и официально, апотом решает заменить его официальным документом на бланке, составленнымадвокатом и подписанным в присутствии свидетелей.

– Разве завещание, написанное от руки, не требуетподтверждения свидетелей?

– В этом штате нет, – сказал Мейсон, – но при условии, чтооно написано одной рукой с начала и до конца, подписано и датировано.Разумеется, имеются всякого рода юридические крючки и оговорки. Например, налисте бумаги не должно быть никаких отметок и помарок. Если что-то написанодругими чернилами или напечатано на машинке, к примеру месяц, год и число, тотакое завещание считается недействительным. Затем в тексте должно быть точнонаписано, что это волеизъявление подписавшегося. Распоряжение касательноимущества должно быть исчерпывающе полным и ясным. А внизу должна стоятьподпись. Вот я и предполагаю, что ваш дядя Горас, будучи настоящим бизнесменом,наверняка составил такое рукописное завещание.

– Возможно, но если Финчли добрались до его бумаг, то онимогли его найти и уничтожить. Это такие наглые люди, они ни перед чем неостановятся.

Мейсон пожал плечами:

– Здесь мы можем лишь гадать. Безусловно, такая возможностьсуществует. Помните, что мы уже сильно подпортили игру Бордена Финчли, которыйсначала несколько раз громогласно заявлял, что даже и не помышлял о возможностилишиться наследства, а потом, когда судья припер его к стенке с письмом ГорасаШелби, он пошел на попятную. А проделывать такие штучки под присягой нерекомендуется. Вы, наверное, видели, как после этого на него ополчился судьяПеллингер! Не надо себя обманывать, Дафния, дела выглядят не блестяще, но надопродолжать борьбу. Так что не вешайте голову и не сдавайтесь раньше времени!Денег пока достаточно?