Дамаск - Ричард Бирд

Ведь правда?

Спенсер моргнул и на мгновенье закрыл глаза. Открыв их, указательным пальцем еще немного сдунул красный шар, сначала в одну сторону, потом в другую.

– Что не так?

– Я не знаю, извини. Наверное, у меня шок.

– Почему?

– Не думал, что это может произойти так быстро.

– Но произошло ведь. Вот мы вместе.

– Хейзл, ты веришь в Дамаск?

Первый раз, стоя по другую сторону бильярдного стола, он посмотрел прямо на нее. Чистые карие глаза, очень красивые. Мог бы делать это почаще.

– Я не понимаю, о чем ты.

Спенсер имел ввиду следующее: его интересовало, верит ли она в существование того единственного мгновения, которое способно все изменить? Но ему хотелось объяснить ей это, по возможности, наиболее точно. Верит ли она в гром среди ясного неба? Происходят ли в жизни события, после которых все будет уже по-другому, уже не так? Могут ли люди полностью изменить образ жизни и мысли, без всяких предпосылок, заснув одним и проснувшись другим человеком? Существуют ли избранные для подобного озарения? Существуют ли чудеса? Ну правда, посмотри. Посылает ли Бог людям знамения, указывающие, что делать дальше?

– Ты хочешь, чтобы я ушла, да?

– Нет, – сказал Спенсер, – вовсе нет.

– Нет хочешь.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. Просто мне самому надо идти. И я правда очень хочу, чтобы ты была здесь, когда я вернусь.

Ребром ладони Спенсер начал стирать нарисованное на кафеле. Хейзл обошла вокруг стола, положила руки ему на плечи и поцеловала его в ухо.

– Почему ты меня поцеловала?

– Понятия не имею, – сказала Хейзл, – может, сегодня твой день рождения?

История, в известном смысле, есть совокупность изменений, которые происходят с нами. Размышляя над очевидным, мы, тем не менее, в равной степени подвержены как творческому озарению, так и бесплодной депрессии.

«Таймс», 1/11/93

Только вам покажется, что начало что-то получаться, как – бам – жизнь может круто измениться. Спенсер просто не мог не пойти и не найти какую-то бабу.

Уильям стоял прямо перед входной дверью. Он расправил подтяжки и проверил пуговицы на брюках. Набрал в легкие побольше воздуха. Нужно только открыть дверь и шагнуть на улицу. Хуже от этого не будет. Последний и предпоследний разы уличное движение было особенно оживленным, бессовестный рабочий красил забор жутко вонючей краской, отравившей Уильяму существование, повысившей давление; в итоге от его решимости не осталось и следа. От этих едких красок никуда не деться. Об этом и в газетах часто пишут.

Надо собраться с мыслями. Несмотря на то, что сегодня последний день Британии, он не перестал быть британцем, и люди, очень похожие на него, не так давно еще управляли четвертью мира. Поэтому, главное – не бояться, он и без Спенсера прекрасно справится. До щеколды дотянуться не получилось, и он поправил себя: это здравый смысл заставляет его бояться. Он еще раз проверил подтяжки и пуговицы на брюках. Попытался пригладить волосы. Все, что он знал о жизни снаружи, было почерпнуто из газет и вкладок в «Таймс», где хранились знания о современной жизни, а она состоит из ножевых и пулевых ранений, смерти от удушения, ограблений и вопиющего случая убийства отравленным дротиком, который выпустили из переделанного зонта.

Уильям мог бы погибнуть от выстрела в упор, прямо в лицо, мог быть замучен до смерти, похищен злоумышленниками, оставлен умирать на заброшенной свалке, где его не найдут и спустя месяц. От этого никуда не деться. Сегодня, к примеру, у кого-то есть две тысячи фунтов взрывчатки, и каждый из этих фунтов может оказаться под стоящим на улице автомобилем, завернутый в ирландский, или алжирский, или ливийский флаг. Уильям умрет мгновенно, или по дороге в больницу, или на операционном столе, и это реальность как новой Европы, так и старой Англии. Повсюду эти психи-убийцы с автоматами, а ведь без своих черных масок они похожи на нормальных людей. Естественно, Уильям, оставшись лицом к лицу с современной жизнью, не торопится открывать дверь.

На коврике перед дверью он заметил стопку корреспонденции. Решив, что ее нужно поднять, убрал с телефонного столика два тома «Желтых страниц» и водрузил туда пачку. Теперь ему показалось, что он хочет пересчитать всю эту корреспонденцию, и обнаружил, что в стопке – шестнадцать предметов, среди которых приглашение стать членом «Америкэн Экспресс», подписаться на журнал «Собиратель древностей», получить две пиццы по цене одной от «Пицца Экспресс» и принять участие в благотворительной лотерее фонда по исследованию лейкемии. «Не откладывайте в долгий ящик! – гласил конверт. – Может, сегодня вам повезет!»

Может, и повезет, подумал Уильям, и только он собрался взяться за щеколду, открыть дверь и выйти на свет божий, как Спенсер чуть не лишил его чувств. Спенсер просто стоял у него за спиной, а Уильям об этом не знал. Спенсер произнес что-то.

– Уже прочитал газету? – спросил он.

– Господи, Спенсер, ты так меня напугал, – проговорил Уильям, оправившись от шока.

– Один пойдешь?

– Может, и пойду.

– Я думал, тебе нужен сопровождающий.

– А может, и не пойду.

Уильям уставился на пустую кельтскую кружку, зажатую в руке у Спенсера: на ее краю, словно орнамент, остался яркий след губной помады.

– Все меняется, – изрек Уильям.

Спенсер кивнул, развернулся и пошел на кухню. Уильям последовал за ним.

– Как же ты мог?

– Мы же всегда знали, что такое может случиться.

– Да, но не так. Это должна была быть Джессика.

– Не вижу никакой разницы.

– Ну, если это не Джессика, то ты совершаешь ошибку. Какого цвета у нее волосы?

– У кого?

– У этой, другой.

– Ее зовут Хейзл.

– И что она сейчас делает?

– Она занята.

– Чем?

– Читает. Я дал ей свою библиотечную книгу.

Спенсер поставил кружку Хейзл в раковину, где уже лежала немытая посуда, потом, вытирая руки о полотенце, посмотрел Уильяму в глаза. Нелегко ему сейчас, рассудил Уильям, да и не выспался он наверняка.

– А что у нее за работа? Думаю, у Джессики работа получше будет.

– Она учитель, – ответил Спенсер.

– Сегодня понедельник. В школу опоздает. По дороге обратно в холл, сдерживая себя.

Спенсер терпеливо объяснил, что она учит людей, причем уже взрослых, заочно, по телефону и по переписке. Уильям удивился тому, что никогда раньше не задумывался о дистанционном обучении, и, услышав о нем впервые, понял что эта мысль ему не нравится. В то же самое время он понимал, что надо бы дать Спенсеру шанс. А вдруг эта девушка и вправду его судьба. Хотя маловероятно, ибо такое всегда маловероятно, но все-таки возможно. Уильям и сам попал в весьма поучительную историю, и в том же самом возрасте притом, но ведь история не обязательно должна повторяться. Если ждешь, что история повторится, это явный признак старения. Спенсер снял плащ с вешалки, сделанной в форме распятия. Надел его, взял пакет с книгами, который оставил у двери, и сделал шаг к выходу.