Дом одиноких сердец - Елена Михалкова

Но на самом деле она была немного удивлена – надо же, такойслизняк, а решился уйти. Да ведь куда уйти-то – к своей дряхлой мамаше, котораявсю жизнь его со свету сживала! Ирина была невысокого мнения о муже, еще когдавыходила за него: да, собственно, и вышла-то только потому, что ребеночка оченьхотелось. А, кроме Генки, никто ей руку и сердце не предлагал: Ирина былакрупная, тяжеловесная, с мужскими повадками, в общем, что называется, девушкана любителя. Генка и оказался таким любителем. Однако, если Ирина знала, закого выходила замуж, то вот для Генки их семейная жизнь оказалась большимсюрпризом. Неприятным.

Ирина родила Павлика ровно через девять месяцев послесвадьбы. К ее огромному горю и стыду, родила не сама – ей сделали кесаревосечение. «Да я ж не смогу родить больше! – убивалась Ирина послеоперации. – Что ж я за мать такая?!» На ее рев прибежала пожилаямедсестра, сунула ей стакан воды и, пока роженица, клацая зубами о его холодныеграненые стенки, заглатывала в себя воду, сказала, словно отрубила:

– Дура ты! Мать не та, которая родить может, а та,которая воспитала. Интересно, тех, что рожают, а потом бросают, тоже матеряминазывать надо, а?

Ирина подняла на нее заплаканные глаза, сглотнула ипопросила жалобно:

– Ребеночка можно посмотреть?

– Через полчаса посмотришь, – отрезаламедсестра. – И чтоб никакого рева больше. Всполошишь нам всех рожениц.

Когда Генка увидел сына, туго запеленатого в пеленку иобернутого сверху какими-то одеялами с рюшами, он удивился. Ребенок оказалсятакой маленький, как… как шматок свинины на рынке. И был примерно такого женасыщенного красно-розового цвета. Тем удивительнее было для Геннадия, что сэтим шматком Ирина носится как с писаной торбой – с рук его не спускает,сюсюкает и даже спать кладет не в приготовленную кроватку, позаимствованную уприятелей, а к ним в постель.

– Ирк, ты б того, убрала бы его… – робко заикнулсяГенка. – Вон у него место хорошее приготовлено, у стеночки, в кроватке…

Ирина в ответ так взглянула на супруга, что Генка больше сподобными инициативами не выступал. А постепенно ему пришлось смириться и стем, что уставшая Ирина наотрез отказывала ему в близости. Генка с тоскойсмотрел на сопящего в их кровати младенца и ждал того времени, когда ребенокподрастет и можно будет отправить его в собственную кровать.

И такое время действительно настало. Когда Павликуисполнилось два годика, Ирина сама стала приучать сына спать отдельно. А спустядень после того, как Павлушечка первый раз спокойно проспал в своей кроваткевсю ночь, сказала Генке за завтраком:

– Ген, я тут вот что решила… Рожать мне самой врачипока не велят – говорят, нельзя после кесарева так быстро. Так что давай мы стобой ребеночка усыновим.

Генка так опешил, что даже не нашелся что ответить. Он молчасмотрел, как жена плюхает овсяную кашу себе в тарелку, и, только когда она саппетитом отправила в рот первую ложку, выдавил:

– Ирк, а зачем?

– Как – зачем? – строго глянула на него та. –Потому что самой мне рожать нельзя, я ж тебе сказала. Не слышал, что ли?

– Слышал, – пробормотал Генка, тщетно пытаясьпридумать вопрос получше.

Но вопрос не придумался, и спустя полгода в их семьепоявился Ваня. А за ним – Игорек. А через год после Игорька – Танюша. И вот наТанюше Генка не выдержал, ушел, оставив Ирину с детьми. Впрочем, она не особорасстраивалась: всегда знала, что бабы сильнее мужиков и куда больше выдержатьмогут. К тому же с ней был ее любимый Пашенька, Павлик, Павлушечка – радостьненаглядная, солнце ясное.

Ирина честно признавалась себе, что родного сына она любитбольше, чем приемных, хотя людям всегда говорила другое. Даже не то чтобыбольше – по-другому. Павлушу она любила всего, целиком, со всеми его капризамии баловством, любила до обожания, хотя и старалась это скрывать. А Ваньку иИгоря Ирина любила за хорошее, что в них было: за то, что умненькие, за то, чтохрабрые… Ванюшка всегда был любопытным, как котенок, а Игорек целыми часами могодин играть, не дергая мать по пустякам. Но той животной любви, которую онаиспытывала к Павлику, Ирина к ним не чувствовала, как ни старалась.

Именно поэтому следующей она взяла девочку, а не мальчика.Очень надеялась, что с девчонкой выйдет по-другому, что сможет любить ее не зачто-то, а просто так. И вышло действительно по-другому, но вовсе не так, какожидала Ирина.

Мальчишек она усыновляла маленькими – Ванюше исполнилосьтри, Игорьку два года. А Танюше было почти пять, когда Ирина увидела ее вдетском доме и решила взять. Уж очень она казалась жалкой – маленькая,тощенькая, стриженая, с каким-то застывшим взглядом. Первые два дня послеприезда домой девочка сидела, забившись в угол в зале и выходя из него только втуалет или поесть. На ночь Ирина взяла ее с собой в постель, но девочка шланеохотно, обнимать себя не давала, а утром Ирина обнаружила ее спящей на полу.

Первый скандал Таня устроила на третий день – это быласуббота. За завтраком она внезапно стала хватать с чужих тарелок еду ибыстро-быстро запихивать себе в рот. Игорь с Ваней подняли рев, а Ирина строгосказала:

– Танюша, перестань. Еды на всех хватит.

Девочка словно не слышала ее. Она давилась бутербродами свареньем, откусывая от каждого по огромному куску, потом схватила из масленкимасло. Масло Ирина у нее отобрала, и вот тут Таня выскочила из-за стола,бросилась на пол и, истошно крича, начала бить ногами и руками.

Генка молча вышел, за ним потянулись мальчишки, а Иринапопыталась успокоить девчонку. Но не тут-то было – Таня не успокаивалась. Онарыдала, кричала, визжала что-то невнятное, и в конце концов в дверь начализвонить соседи. Ирина гладила девочку, прижимала к себе, но та в ответ толькоцарапалась и вырывалась. В конце концов Ира оставила ее в покое и вышла изкомнаты, однако Таня выскочила за ней следом и промчалась по квартире, сбиваявсе, что попадалось на пути. Когда она сбила с полки любимый Павлушин корабль,который он сам склеил, Павлик попытался толкнуть девочку, но она в ответ сильноукусила его за руку. Из прокушенной руки потекла кровь, Павлик заорал.

Этого Ирина не выдержала. Она дала взбесившейся девчонкехорошего шлепка, потом встряхнула ее пару раз и рявкнула от души. Младшихмальчишек быстро выпроводила гулять с Генкой, а сама бросилась промывать рукуПавлуше и останавливать кровь.

Когда она вернулась в комнату, Таня сидела в углу, закрывглаза и заткнув уши, и раскачивалась. Время от времени она издавала звук,похожий на тихий вой. Ирина подошла к девочке и погладила по стриженой колючейголове. Таня даже не открыла глаз.

Вот после этого Генка и объявил, что уходит. Да бог с ним,Ирине от него не было ни тепло, ни холодно. А вот что делать с Таней, она незнала.

Девочка становилась несноснее день ото дня – кусалась,царапалась, могла орать три-четыре часа подряд… И беспрестанно запихивала всебя еду. Ирине пришлось прибить на кухонную дверь задвижку на такую высоту,чтобы Таня не могла сама открывать ее. Глядя на девочку, Ирина с ужасомчувствовала, как у нее исчезает жалость, заменяясь глухим, растущим изнутрираздражением.