Тишина - Бекка Фицпатрик

Я медленно выдохнула. Мною завладевало настойчивое отчаянное желание следовать за этим цветом, куда бы он меня не привел. Я жаждала найти те черные глаза, заглянуть в них. Я жаждала узнать, кому они принадлежат.

Цвет притягивал меня, манил за собой. Если подумать разумно, это не имело никакого смысла. Но идея прочно засела у меня в голове. Я испытывала гипнотическое, маниакальное желание позволить цвету вести меня. Могущественный магнетизм, не поддающийся логике.

Я позволила этому желанию расти внутри меня, пока оно не пробралось под кожу, посылая дрожь по всему телу.

Мне стало жарко, и я сбросила с себя одеяло. Голова гудела, я ворочалась из стороны в сторону. Сила гула нарастала, пока меня не затрясло от жара. Странная лихорадка. «Кладбище», — подумала я. — «Все началось на кладбище».

Черная ночь, черный туман. Черная трава, черные надгробия. Отблески черной реки. И теперь взгляд черных глаз. Я больше не могла игнорировать вспышки черного, я не могла скрыться от них во сне. И я не успокоюсь, пока не разберусь с этим.

Я вскочила с кровати, натянула вязаную кофту через голову, влезла в джинсы и накинула на плечи кардиган. И остановилась у двери. В коридоре было довольно тихо, не считая раскатистого тиканья старинных напольных часов, доносящегося с первого этажа. Дверь маминой спальни была неплотно закрыта, но сквозь щель не струился свет. И если прислушаться, можно услышать ее тихое сопение во сне.

Бесшумно я спустилась вниз, взяла фонарик и ключ от дома и вышла через заднюю дверь, боясь, что скрипучие ступени парадного крыльца тут же выдадут меня. Кроме этого на обочине дежурил офицер в форме. Его поставили, чтобы отваживать репортеров и фотографов, но мне казалось, если я выберусь на прогулку в столь поздний час, он тут же позвонит детективу Бассо.

Тоненький голос на задворках разума пытался убедить меня, что, возможно, это была не лучшая идея, но мною руководил загадочный гипноз. Черная ночь, черный туман. Черная трава, черные надгробия. Отблески черной реки. Взгляд черных глаз. Я должна найти эти глаза. У них есть ответы.

Сорок минут спустя я вошла в сводчатые ворота кладбища Колдуотера.

Легкий ветерок срывал листья с ветвей, и они, кружась, словно маленькие темные вихри, опускались на землю. Я без труда нашла могилу отца.

Трясясь от промозглой прохлады, методом проб и ошибок, я все же нашла то плоское надгробие, у которого все началось.

Нагнувшись, я коснулась пальцами гладкого мрамора. Закрыв глаза, я заблокировала звуки ночи, концентрируясь на черных глазах. Я послала свой вопрос в пустоту, надеясь, что они меня услышат. Как я могла уснуть на кладбище, проведя одиннадцать недель в заключении?

Я медленно огляделась вокруг. Запах гниющих листьев, оповещающий о приближающейся осени, резкий аромат скошенной травы, звуки бьющихся друг о друга крыльев насекомых — ничто не проливало свет на мой отчаянный вопрос. Я сглотнула подступающий к горлу комок, изо всех сил стараясь не чувствовать себя побежденной. Черный цвет, мучающий меня последние дни, подвел меня. Засунув руки в карманы джинсов, я развернулась в сторону выхода.

Краем глаза я заметила темное пятно на траве. Нагнувшись, я подняла черное перо. Оно было длиной с мою руку — от плеча до запястья. Я невольно нахмурилась, пытаясь представить себе птицу, которой бы принадлежало это перо. Оно было слишком большим для вороны. Слишком большим для любой известной мне птицы. Я провела пальцем по стержню пера, каждая шелковистая бородка тут же отскочила на место.

В памяти что-то закопошилось. «Ангел», — мне показалось, будто я услышала шепот вкрадчивого голоса. — «Ты — моя». Изо всех смущающих нелепостей, которые могли со мной произойти, я покраснела. Я оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что голос не был реальным.

«Я не забыл тебя». Стоя неподвижно, я ждала, что снова услышу голос, но он расселся с ветром. Какую бы вспышку воспоминаний он не принес с собой, она снова погрузилась в пучину памяти прежде, чем я успела ухватить ее. Я разрывалась между желанием выбросить перо и неистовым порывом сохранить его там, где никто не найдет. У меня было настойчивое ощущение, что я наткнулась на что-то секретное, что-то личное, что-то, что может принести много вреда, если его обнаружат.

На парковку, что располагалась на вершине граничащего с кладбищем холма, на полных оборотах влетела машина, из окон которой раздавалась оглушительная музыка. Я слышала крики и громкие смешки, и я бы не удивилась, если бы они принадлежали кому-нибудь из моих одноклассников.

Эта часть города была скрыта деревьями, находилась далеко от центра и представлялась отличным местом для безнадзорных ночных гуляний. Не желая сталкиваться с кем-нибудь из знакомых, особенно учитывая тот факт, что мое возвращение стало сенсацией в местных новостях, я засунула перо под мышку и быстром шагом направилась к главной дороге.

Около половины третьего я вошла в дом и, заперев дверь, на цыпочках зашагала наверх. Постояв в нерешительности посреди комнаты, я все же спрятала перо в средний ящик комода, где я хранила носки, леггинсы и шарфы. Оглядываясь назад, я даже не понимала, зачем притащила его домой.

Это не похоже на меня: я никогда не собирала выброшенные вещицы, и уж тем более не прятала их в комоде. Но эта породила воспоминание…

Сняв одежду и сладко зевнув, я повернулась к кровати. Я уже почти подошла к ней, когда остановилась как вкопанная. На подушке лежал листок бумаги. Которого не было там, когда я уходила.

Я резко развернулась, ожидая увидеть в дверях маму, рассерженную и взвинченную из-за моей прогулки. Но учитывая все произошедшее, неужели я и правда подумала, что она всего-навсего оставит записку, обнаружив пустующую кровать?

Я взяла листок, осознавая, что руки дико дрожат. Это был разлинованный тетрадный листок, точно на таких же я пишу в школе. Сообщение было наскоро нацарапано черным маркером.

ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ ДОМА ВОВСЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ.

В страхе и растерянности я скомкала записку и швырнула ею в стену.

Подойдя к окну, я подергала замок, чтобы удостовериться, что он надежно заперт. Я побоялась открыть окно и выглянуть на улицу, но приставила козырьком руки к глазам и начала вглядываться в тени, растянувшиеся на лужайке как тонкие длинные кинжалы. Я понятия не имела, кто мог бы оставить записку, но в одном была уверена: я заперла замок перед тем, как уйти. А до того, как мы поднялись на ночь наверх, я видела, как мама прошлась по дому и проверила все окна и двери не меньше трех раз.

Так как же незваный гость попал внутрь?

Да и что значила записка? Она была таинственная и жестокая. Извращенная шутка? На данный момент это была моя лучшая догадка.

Я толкнула дверь маминой спальни в конце коридора, открывая ее достаточно, чтобы заглянуть внутрь. — Мама?