Звёздный час - Ирен Беллоу

Не в силах более выносить направленный на нее откровенный раздевающий взгляд, Лаура прикрыла глаза.

— Неужели вы так злопамятны?.. — рассеянно пробормотала она. — Это ведь случилось более десяти лет назад.

— Неплохие проценты должны были нарасти, а?

В ту же секунду Джесс обнял ее, жадно, властно, но без тени грубого насилия.

Даже когда их губы соединились, сомнений не было, что при малейшем сопротивлении он бы выпустил ее, но то, что вихрем проносилось в ее душе, меньше всего напоминало протест. Время будто описало магический круг, превратив ее обратно в маленькую грубиянку, полную романтических мечтаний о славе возлюбленной Джесса Фоклейна.

Исподволь она уже сама ласкала его, привлекая к себе все ближе. И когда исступление заглушило укоры стыда, руки трепетно обвились вокруг талии Джесса и притянули его к лону.

Почувствовав, как неистово мужская плоть откликнулась на этот зов, Лаура ощутила поющее чувство триумфа. Но почти одновременно наступила расплата. Еще не осознанное, но неумолимо нарастающее омерзение к самой себе за содеянное, властно вступило в свои права.

Ее сокровенным желанием было изгнать призраки прошлого. Увы, хрустальные фантазии вырвались в мир уродливой реальности, уподобившись втоптанным в грязь стекляшкам из калейдоскопа, разбитого шкодливым ребенком.

Надо отдать Джессу должное — он выпустил ее немедленно, хотя и с явным огорчением. Стараясь не встречаться с его слишком выразительным взглядом, Лаура всеми силами пыталась вернуть самообладание, чтобы свести к минимуму очевидный ущерб, который потерпела ее репутация в глазах наследника Хантерса.

— Что ж, теперь, вероятно, мы можем считать, что «долг» моего детства выплачен раз и навсегда со всеми процентами, и оставить этот бред в прошлом, — сердито пробормотала она.

— Почему бы и нет? — ухмыльнулся Джесс, отчего очертания его рта стали еще порочнее. В бездонных глазах блеснул сарказм, когда они задержались на порозовевших щеках «малышки Ло». — Если уж пустяковый грешок оплачивается с таким очаровательным самозабвением, то требовать больше — значит окончательно потерять совесть. — Он на короткое время задумался, оставив ее в ожидании какой-нибудь презрительно-насмешливой реплики, но лишь мягко добавил: — А знаете, я все-таки не стану отказываться от полноценного завтрака. Можно подать в зимний сад, я буду там.

Лаура сделала шаг в сторону, пропуская Фоклейна к выходу из комнаты и мысленно благодаря его за то, что он вовремя прекратил эти остроумные упражнения, вгонявшие ее в краску. Как можно быть такой дурой?! Она встряхнулась и заставила себя отправиться на кухню.

Ей всегда доставлял удовольствие ритуал приготовления блюд. Здесь было что-то общее с ее практикой терапии речи — вызов силам хаоса, упорное продвижение к совершенству.

Священнодействуя над Большим Английским Завтраком, Лаура потянулась воспоминаниями к ранней поре обучения в колледже — дням, наполненным горячим желанием помочь детям с нарушениями речи, дать им возможность общаться на равных с друзьями и родными и тем избавить от комплекса неполноценности.

Ее буквально сжигала страстная потребность, следуя евангельским заповедям, быть нужной людям… и Мартин разделял ее энтузиазм. Они были близки, но в этой дружбе, несмотря на интимность отношений, отсутствовала жизненная задушевность, ибо каждому из них светила иллюзорная звезда идеалиста. Они предпочитали дожидаться, пока их пожизненное предназначение друг для друга не откроется само по себе, и так и не стали любовниками в подлинном смысле этого слова.

«Пожизненное предназначение»! Стиснув зубы, чтобы не дать волю слезам, Лаура застыла у сковородки с весело шкворчащей яичницей, и лишь слегка вздрагивающие плечи выдавали ее состояние. Мартину исполнилось двадцать пять лет, когда он тихо скончался в больнице от лейкемии — через два дня после венчания, у нее на руках.

Все, чего она хотела в тот момент, — забиться куда-нибудь поглубже, спрятаться от холодного душа соболезнований и остаться наедине со своим горем. Что было естественней возвращения в деревушку, где прошли почти все ее школьные каникулы?

Слив горячее масло с яичницы перед тем, как присоединить ее к бекону и кружкам колбасы, уже разложенным на подогретой тарелке, Лаура шлепнула на сковородку большой кусок хлеба, придавив его сверху как следует.

Итак, хлопнув дверью элегантной, но лишенной живого тепла лондонской квартиры родителей, она подалась в Амершем, даже ни разу не взглянув на свой новенький, только что полученный диплом. Первоначальным ее намерением было остановиться в том самом коттедже, где они провели вместе с тетушкой Пэркью столько летних месяцев в те благословенные и безоблачные времена.

Лаура с печальной улыбкой перевернула тост вверх поджаренной до золотистой корочки стороной.

…Колоритный деревенский домик исчез — жертва урбанизации, поглощенная аккуратным рядом одноквартирных коробок. Это был еще один жестокий удар. В тягостном унынии она побрела к местной гостинице. И именно здесь узнала об инсульте, приключившемся с Нелли Раджебл, о том, что владелице Хантерса срочно требуется помощница.

Разумеется, во время своих летних наездов Лаура много раз видела миссис Раджебл, наслушалась добродушных сплетен о ее иноземных корнях. Она восхищалась популярностью, которую Нелли приобрела благодаря живому участию в делах и заботах сельчан, войдя в роль богатой английской леди так, словно в ее роду поместные дворяне не переводились, по меньшей мере, с десятого века. Узнав о ее болезни, Лаура мгновенно приняла решение отправиться в Хантерс.

Знакомство двух женщин стало целительным лекарством для каждой из них. За несколько коротких месяцев обеим суждено было разделить многое из того, что годами хранилось в тайниках души. Мудрость Нелли вместе с ее искренним расположением к молоденькой компаньонке составили тот самый целительный бальзам для сердца Лауры, которого ей так не хватало.

— Тьфу, пропасть! — Сковородка выстрелила горячим жиром прямо на руку, вернув ее к действительности. Лаура выключила газ и лишь после этого лопаточкой переложила поджаренный хлеб в тарелку с ее аппетитным содержимым.

Соль, перец, вустерский соус… Все это перекочевало на поднос, где на льняной салфетке уже поблескивало столовое серебро, в то время как в мыслях Лауры кристаллизовалась холодная горечь сознания того, что худший кошмар Нелли становится явью.

Джесс то ли умышленно, то ли по капризу судьбы утратил право наследования, и его бабушка ничем не могла помешать трагическому развитию событий, которое спровоцировала сама, запоздало пожалев об этом.

Правнуки Нелли уже никогда не будут резвиться в прекрасном благоухающем саду, который она создала и за которым ухаживала, как бы различая их призрачные фигурки сквозь мглу времени. Никогда… если только не случится чудо, Лаура внутренне содрогнулась.

Джесс читал утренние газеты, когда она вошла в зимний сад и поставила поднос с завтраком на стол.