Звёздный час - Ирен Беллоу

Энергично поднявшись, она торопливо сказала:

— Уверена, что ваш завтрак обычно не ограничивается соком и чашкой кофе. Как насчет старой доброй английской закуски? Яйца, бекон, тосты?

— Что это с вами, миссис Дэвис? — Он сполз с табуретки и выпрямился во весь рост рядом с ней. — Я ценю вашу заботу о бабушке, которую я очень, очень любил. Больше, чем вы, видимо, можете себе представить. Хотя ей было нелегко оправиться после пережитой трагедии: смерть единственной дочери… пришлось вызволять грудного младенца из-под опеки равнодушной к нему отцовской родни. Мой папочка, сэр Питер Фоклейн, вообще наплевал на все и умотал в Канаду с какой-то певичкой еще до моего рождения. Да… что-то я увлекся. Короче, Нелли сумела заменить мне родителей. И я никогда не чувствовал себя ущербным сиротой! — Джесс ударил сжатым кулаком по ладони, и в его низком голосе зазвенел металл. — Но есть слишком дорогие жертвы. Разумеется, Нелли только в страшном сне могла бы увидеть, что родовое гнездо попадет в чужие руки. Но еще меньше она желала бы отравить мне жизнь горечью несбывшихся надежд, сделать мишенью для шантажа или, того хуже, объектом судебного преследования.

— Да, понимаю. — Только сейчас Лаура услышала рокот стиральной машины. Значит, бедолаге пришлось заняться самообслуживанием, смущенно подумала она, вспомнив фоклейновский багаж, состоявший из небольшой дорожной сумки. — Я достану вам чего-нибудь перекусить. — С этими словами Лаура двинулась к холодильнику, но он опередил ее и крепко схватил за локти, вынуждая остановиться.

— Что вы понимаете, мисс… простите, вы же представились как миссис Дэвис? — уточнил он как-то особенно вкрадчиво. — Что вам вообще дано знать об интимной стороне совместной жизни двух человеческих существ? И куда вы, например, подевали своего благоверного мистера Дэвиса?

Джесс завладел ее левой рукой, приподняв на уровень груди, и глазами показал на кольцо, блестевшее на среднем пальце. Он стоял близко, слишком близко, и картины прошлого, переплетаясь с грезами одинокой юности, разом мучительно ожили в памяти Лауры. Дремлющее чувство, которое она так долго подавляла в себе, сейчас возрождалось, как феникс из пепла воспоминаний, где разрешалось, не закрывая глаз, прильнуть к нему и жадно встретить теплые, но требовательные губы, выпивающие без остатка боль ее одиночества.

Мартин… Как объяснить связь с ним этому полному жизни, эгоистичному и здоровому самцу, которому нужен секс чуть ли не двадцать раз на день! Ей было восемнадцать в момент встречи с Мартином, а в двадцать один она вышла за него замуж, зная, что выходит лишь за тень мужчины, чтобы в несколько дней овдоветь. Рана была слишком болезненной, чтобы выставлять ее напоказ перед человеком, олицетворяющим романтические мечты юности. Жалость со стороны красавчика Фоклейна была бы непереносима. Но он получит ответ на свой вопрос… Вот ведь, вцепился!

— Как-то не сложилось, — дерзко заявила она с видом нераскаявшейся грешницы. — Обстоятельства разлучили нас…

— Гм!.. Ошибки молодости, я угадал?

Лаура надеялась, что это разъяснение заставит Джесса выпустить ее руку, но он явно не спешил оставить ее в покое.

— Юношеское увлечение, не так ли?

Она не стала возражать.

— Мы встретились в колледже, где я училась на логопеда…

Его темные брови поползли вверх.

— И вы влюбились до безумия, так, что даже бросили учебу, чтобы выйти замуж?

Уязвленная нарочитым презрением, сквозившем в этих словах, она выдернула свою руку.

— Напротив, я с отличием сдала выпускные экзамены.

— Но затем решили, что сделаться компаньонкой старой леди не столь обременительно, не говоря уж о перспективе?

— Вы намекаете, что я рассчитывала на какую-то долю в наследстве миссис Раджебл? — От возмущения Лауру просто затрясло. — Я вернулась сюда, в Амершем, чтобы душевно восстановиться после… — Она уже собиралась сказать: «после смерти мужа», но его оскорбительное обвинение стократ умножило причины скрывать правду. — После того, как мой брак прервался, — холодно обронила Лаура. — Если бы вы тогда объявились здесь, то узнали бы, что ваша бабушка только-только выписалась из местной больницы, частично оправившись от первого удара… — Она с удовольствием увидела тень, пробежавшую по его лицу, и твердо продолжала: — Да, она нуждалась в заботливом уходе, но я могла ей дать и нечто большее. Видите ли, миссис Раджебл страдала от афазии — неспособности правильно выговаривать слова. Это было осложнение после болезни. Я могла помочь ей как специалист.

Охваченная негодованием, Лаура гордо подняла голову и смело посмотрела своему обидчику прямо в глаза.

— Если вы в состоянии вспомнить, каким человеком была ваша бабушка, то согласитесь, что всякого рода споры и дискуссии были для нее великолепной отдушиной. Я подумала, что могу помочь ей вернуть утраченную способность. И мне это удалось! Если за всем этим было что-то низменное и неискреннее, Бог мне судья. — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Так готовить вам завтрак, или нет?

— Пожалуй, не стоит. — Джесс наблюдал за ней с выражением, в котором, к своей досаде, Лаура уловила насмешливый оттенок. — Вдруг вы угостите меня грибами? Последствия могут быть самые непредсказуемые.

— Вы обвиняете меня в намерении отравить вас? — ахнула она, бросив на наглеца испепеляющий взгляд. — Поверьте, я слишком дорожу собственной свободой, чтобы рисковать из-за сиюминутного удовлетворения, которое доставила бы мне месть одному очень недалекому господину.

Несмотря на оскорбление, Лаура почувствовала, что губы против ее воли начинают складываться в улыбку. Слишком забавно они с Джессом должны были смотреться со стороны.

— Кроме того, — добавила она, смягчившись, — я уже почти готова выслушать извинения за вашу безобразную выходку.

Вместо ответа Фоклейн замер, словно хищник, учуявший долгожданную добычу.

— «Вернулась в Амершем», — бормотал он. — «Выслушивали извинения за безобразное поведение…»

Сжавшись в комочек, она попятилась к кухонной двери, и тут картины прошлого, не заслуживавшие ничего, кроме забвения, понеслись, закрутились яркой чередой. Проклиная сделавшиеся ватными ноги, Лаура уже тянулась к дверной ручке, когда позади раздался торжествующий крик:

— Ага, ну как же! Вот и попалась. Ты же Лора! Маленькая Ло Пэркью!

Лаура похолодела. Как Фоклейну удалось узнать ее спустя столько лет, а тем более вспомнить, как называли ее сорванцы из летнего лагеря, которым она после ряда неудачных попыток подружиться с обитателями автоприцепов, осаждавших Амершем летом, представилась как Ло, чтобы избавить себя от насмешливых вопросов?

Она решительно взглянула на него и по недоброму блеску в карих глазах с упавшим сердцем поняла, что пробудившаяся память подсунула «наследничку» великолепный козырь.

— Так-так, малютка Ло Пэркью, — развязно присвистнул Джесс. — Соплячка, которая умудрилась вдрызг расстроить первый мой сладенький роман, обозвав Агату Эйрон «вонючей жирной городской дурой»?