Искусительница - Джуд Деверо

Он резко замолчал, отвернулся от нее и вернулся к лошади.

— Хорошо, — сказала Крис. — Я вернусь в лагерь и скажу мистеру Прескотту, что ваша спина являет собой одну большую рваную рану, которая выглядит так, словно у вас может начаться заражение, а еще я скажу ему, что у вас что-то случилось с ногами. Уверена, что с мятежом будет покончено в мгновение ока, и вам больше не придется быть нашим проводником, и вы сможете вернуться в то место, о котором никто не знает, а вы не желаете ни с кем говорить. Всего доброго, мистер Тайнан, — сказала она, направляясь к той тропинке, которую он ей указал.

Не прошла она и трех футов, как услышала за своей спиной приглушенные проклятия и звук упавшего скребка, который швырнули на землю с достаточной силой.

— Хорошо, — громко сказал он, и Крис повернулась к нему. — Что я должен сделать?

— Снимите рубашку и сапоги и ложитесь на живот, туда, на мох.

— Я так понимаю, что должен радоваться, что вы не потребовали чего-нибудь еще, — угрюмо пробормотал он, но сделал так, как она просила.

Когда Крис опустилась рядом с ним на колени и посмотрела на его спину, она увидела, что раны были еще хуже, чем ей показалось издалека. Многие из них подживали, но несколько, по-видимому, снова открылись вчера. Они должны были причинять очень, очень сильную боль. Глубоко вздохнув, она открыла аптечку и достала мазь.

— Это поможет облегчить боль, — мягко сказала она и стала наносить мазь на кожу.

У него была широкая и сильная спина, но ее мышцы были прикрыты сверху только кожей, под которой не было даже намека на жировую прослойку. Он выглядел так, словно очень много работал и очень мало ел.

Когда она почувствовала, что его тело под ее пальцами постепенно расслабляется, она спросила:

— Как долго вы были в тюрьме?

— Два года, — быстро ответил он, а потом прошептал: — Черт!

— Мистер Тайнан, я — журналистка и обладаю профессиональной наблюдательностью. Я не знаю другого места, где бы человек мог работать на тяжелой работе, голодать и подвергаться избиениям, по крайней мере в Америке.

— А если бы такое место было, вы бы бросились туда, чтобы написать о нем, верно? Ваш следующий рассказ будет обо мне? «Я прошла через Лес Дождей с арестантом». Что-то в этом роде?

— Вы действительно бежали? Я думала, мой отец сделал так, чтобы вас выпустили.

Когда ответа не последовало, она поняла, что ее догадка верна.

— Видите ли, мистер Тайнан, я достаточно хорошо знаю своего отца. Если ему необходимо, чтобы кто-то провел меня через непроходимый лес, его не остановит то, что люди говорят, что это невозможно. Он просто найдет способ, как это сделать. Я могу предположить, что он узнал, что вы знакомы с этим лесом, и для него не имело значения то, что вы стоите у подножия виселицы. У него достаточно денег и власти, чтобы перерезать любые веревки, дате если они обмотаны вокруг чьей-то шеи.

— Он доверил бы свою дочь убийце? — спросил Тайнан, поворачивая голову, чтобы взглянуть на нее. Она минуту помолчала.

— Нет, не думаю, чтобы он сделал такое. Я знаю, что моя мать и я — это единственные люди, которых он действительно любит. Я не думала, что он придет в себя после смерти матери, но мне кажется, что он решил, что у него все-таки есть я.

— Но вы утверждаете, что он мог поручить заботу о вас преступнику, человеку, чудом спасшемуся от виселицы.

Она перестала втирать мазь в его раны:

— Мистер Тайнан, должно быть, вы невиновны. Вы совершенно правы в том, что мой отец никогда бы не доверил мою защиту негодяю. Да, конечно, так оно и есть. Вы или невиновны, или не совершали ничего злодейского. Возможно, нарушили какое-то обещание.

Улыбаясь, она продолжила втирать мазь. Но теперь она не только лечила, но и старалась сделать так, чтобы его уставшее тело расслабилось.

— Насколько я близка к правде? — спросила она и рассмеялась, когда он не ответил. — Как видите, мистер Тайнан, все мы сами даем ключи к разгадке наших тайн, как бы мы ни пытались их спрятать. Я уверена, что мистер Прескотт ни разу не заметил, что каждое движение причиняет вам боль, но когда внимательно смотришь, начинаешь многое замечать в людях.

Она продолжала растирать его спину, смазав руки мазью и разминая каждую его мышцу, пока не почувствовала, что он полностью расслабился. Его дыхание стало ровным и глубоким, словно он заснул. В Крис пробудились материнские чувства. Ей захотелось отвезти этого человека домой, накормить и увидеть его отдыхающим. Она подумала о том, встречался ли он с миссис Санберри, экономкой ее отца. Если они познакомились, Крис была готова поспорить, что Тайнан ей понравился.

Улыбаясь, Крис приподняла одну руку Тая и стала разминать ее, стараясь не задеть израненные запястья.

— Здесь у меня не болит, — сонно сказал он, но не пошевелился.

— Я думала о миссис Санберри.

— Ежевичная настойка, — сказал Тай. — С корицей, оседающей на стенках бутылки. Крис рассмеялась:

— Значит, вы в самом деле познакомились. Я думаю, что вы ей понравились.

— Как бездомная собака?

— Возможно, у вас нет дома, но на собаку вы совсем не похожи. Тай, где вы родились?

Он попытался встать, но она толкнула его обратно на землю.

— Хорошо, больше никаких вопросов, но, пожалуйста, не начинайте снова сердиться. Сегодня слишком хороший день, чтобы омрачать его злостью. — Она забралась пальцами ему в волосы и стала массировать затылок.

— Вам нравится работа журналиста? — спросил он.

— Да, по крайней мере, нравилась раньше, но, похоже, я от нее устала. Мне двадцать восемь лет, а начала я в восемнадцать. Это большой срок. Я думаю, что хочу… я не знаю, чего хочу, но это что-то большее…

— Семейный очаг и дети? Она засмеялась:

— Сразу видно, что вы разговаривали с моим отцом. Он не рассказывал вам, как вернул меня в Вашингтон? Как обманул меня? Я тогда работала в Нью-Йорке, и он послал мне телеграмму, в которой сообщал, что находится при смерти. Думая, что он умирает, я проплакала всю дорогу с одного конца страны в другой, а когда добралась до дома, грязная, уставшая и напуганная, нашла его укрощавшим бешеного мустанга и бесконечно довольным жизнью.

— Вам повезло, что у вас есть отец.

— А у вас его нет?

— Во всяком случае, я его не знаю.

— А мать?

— Она умерла.

— А сколько времени вы живете один?

— Всю жизнь. Вы не собираетесь взглянуть на мои ноги и покончить с этим? Мне нужно обследовать тропу, чтобы посмотреть, что с ней произошло за эти годы..

Он повернулся и сел, и Крис неохотно убрала руки. На мгновение их глаза встретились. Крис хотелось смотреть в его глаза вечно, но Тай отвел взгляд.