Не изменяй любви - Эмили Роуз

На мгновение задохнувшись, Лесли быстро заговорила:

— Даниэль, понимаешь, я…

Он повернулся к ней, и было в его почти полностью скрытом за бинтами лице что-то такое, отчего она осеклась. Сколько можно притворяться, будто она и впрямь горюет о Симоне? Даниэль сидел, повернув к ней голову, пока не услышал тяжелый, полный безнадежного отчаяния вздох и не понял, что она больше ничего не пытается сказать в свое оправдание. После этого он удовлетворенно откинулся на подушку. Он выиграл этот поединок. Только откуда это странное ощущение, будто выиграл он у противника, который был не в состоянии защищаться?

— Вам, наверное, хочется побыть вдвоем. — Когда Лесли, наконец, заговорила снова, голос ее, к удивлению Даниэля, был тверд и полон какой-то непонятной ему решимости. В нем явственно слышались почти такие же ледяные нотки, как и в его собственном. — Я пока спущусь вниз и выпью чашечку кофе. Анди, я зайду за тобой примерно через полчаса.

Миранда, видимо, кивнула, потому что Даниэль услышал удаляющиеся к двери шаги.

— Пока. Скоро увидимся.

И, прежде чем он успел ответить, Лесли вышла. Чего он и добивался, не так ли? Однако почему вместо ожидаемого мстительного облегчения он вдруг почувствовал беспросветную пустоту? От щемящей тоски заныло под ложечкой, и обступившая его темнота сделалась, казалось, еще более непроницаемой.

Лесли бежала. Бежала изо всех сил, почти не разбирая дороги. Бежала мимо магазинов и офисов по главной улице городка, мимо музеев, картинной галереи, скверов, где в высокой мягкой траве резвились собаки и дети. Бежала, обгоняя других любителей бега трусцой, которые, не будучи влекомы той дьявольской силой, что гнала ее вперед, передвигались с более умеренной скоростью.

Она бежала до тех пор, пока одеревеневшие мышцы не отказались повиноваться. Только тут, снедаемая болью и отчаянием, она позволила себе опуститься на одну из скамеек, расставленных вдоль набережной.

Несколько минут Лесли, забыв обо всем, глядела на открывшийся перед ней живописный, как на почтовой открытке, вид на бухту. Солнце наполовину скрылось в темно-бирюзовых волнах, легкий вечерний бриз слабо покачивал ярко раскрашенные лодки у причала. Несколько запоздалых суденышек, расправив белые паруса, спешили к берегу, чтобы успеть пришвартоваться до наступления темноты. Все вокруг дышало умиротворением. И только Лесли не находила покоя. Дыхание ее стало ровнее, но в душе продолжало царить смятение. Завтра Даниэль возвращается домой, и ей необходимо решить, что делать дальше.

После того как она навестила его в больнице, прошла неделя, больше Лесли не пыталась увидеть Даниэля. Она либо дожидалась Миранду внизу, в приемной, либо просто оставалась дома, занимаясь делами компании и поместья. Но каждое утро она просыпалась с надеждой. Вдруг сегодня наконец он все вспомнит.

Ей казалось, то, что произошло между ними, забыть невозможно. Однако Даниэль, насколько она могла судить, забыл последний их вечер. Звонил он только Миранде. И ни разу не спросил о ней, Лесли. Похоже, она слишком серьезно восприняла их единственную ночь любви и страсти. И ей давно следовало сделать то, что уже сделал Даниэль: забыть.

Да. Она должна обо всем забыть. И она забудет. Скоро.

Скоро, но не сейчас. Лесли закрыла глаза, расслабила мышцы и позволила себе вспомнить все еще один, последний раз.

Забавно, как жизнь человека может измениться под влиянием такой, в сущности, безделицы, как игра в американский футбол.

В тот солнечный день Лесли, Миранда и двое ее друзей весело носились с мячом по лужайке, расположенной в парке рядом с домом. Лесли, строго говоря, полагалось работать, но Симон сообщил, что до завтра задержится в Сан-Франциско, а в его отсутствие она, как всегда, чувствовала себя удивительно свободной и беззаботной. Лесли, бросившись за, казалось, совершенно безнадежным мячом, спасла их с Мирандой воротами от неминуемого гола, когда из-за кустов появился Даниэль.

Выждав несколько секунд, пока затихнет восторженный вопль Миранды, он задумчиво заметил:

— По-моему, силы команд неравны. Думаю, Аретте и Мелу тоже нужен взрослый.

Застигнутые врасплох его неожиданным появлением, все молчали. Даниэль, чуть наклонив голову, улыбался той своей чуть ироничной улыбкой, которая всегда казалась Лесли столь неотразимо привлекательной. Даже двенадцатилетняя Аретта Эймс во все глаза смотрела на него с обожанием. Мел — четырнадцатилетний брат Аретты — похоже, был рад появлению еще одного мужчины.

Опомнившись, Миранда радостно заверещала и бросилась брату на шею.

— Отлично! — кричала она. — Ты действительно будешь с нами играть, Даниэль?

— В интересах справедливости, думаю, мне придется, — ответил он с шутливой торжественностью и дернул сестру за то, что осталось от ее косички.

Лесли вся обмерла от удовольствия. Что за прекрасный день! А впереди еще столько часов свободы! Симон не вернется до завтрашнего дня.

Смеясь и перешептываясь, они разделились на команды и следующие двадцать минут счет возрастал просто с немыслимой быстротой.

Взглянув на небо во время короткой передышки после очередного гола, Лесли увидела, что к солнцу со стороны бухты приближаются тяжелые дождевые облака.

— Играем до гола! — объявила она, и Миранда, кивнув, отдала ей длинный пас через всю площадку.

Крепко прижимая мяч к груди, Лесли бросилась вперед и тотчас почувствовала за спиной тяжелое дыхание настигающего ее Даниэля. Пытаясь увернуться, она метнулась в сторону, к зарослям высокого, в три фута, львиного зева, но уйти не удалось, и они вместе повалились в цветы. Мяч выскользнул из рук Лесли и, мгновенно забытый, остановился в нескольких шагах в стороне.

Весь мир тотчас перестал существовать. Она знала лишь то, что на ней, зарывшись лицом в смятые цветы, лежит Даниэль и возбужденно дышит ей в шею. Сколько времени пролежали они так, скрытые от остальных высокими стеблями львиного зева? Секунду, столетие? Каждое движение придавившего ее к земле тяжелого тела доставляло Лесли невообразимое наслаждение, она с трудом дышала, но никогда еще не была более полна жизни и чувств.

Ощущая каждую частичку его тела, она тотчас уловила момент, когда и Даниэль осознал происходящее. На мгновение он замер и перестал дышать. Затем медленно приподнялся на локтях, центр тяжести его тела, сместившись вниз, еще сильнее прижал его бедра к ее. Их лица теперь были на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга. И в этом фантастическом мире, лишенном течения времени и наполненном цветами, их взгляды встретились.

О, его глаза! Про себя Лесли называла их «лесными глазами»: они то были холодными и непроницаемыми, то излучали яркий солнечный свет, и всегда в них сквозила необыкновенная чувственность. Но в ту минуту они были другими. В диком первозданном лесу сейчас полыхал всесокрушающий пожар, грозящий спалить дотла все вокруг.