Плевать на все с гигантской секвойи! - Екатерина Вильмонт

– Нора, поешь…

– А выпить у тебя нету? Русской водочки?

– Нет, – неуверенно ответила Марина. Онаопасалась, что, выпив, Нора может так разойтись, что перебудит весь дом.

– Ну и ладно. А ты с кем живешь-то? Кроме домрабы?

– С сыном.

– У тебя сын есть? Ну здорово! А сколько ему лет?

– Девять!

– Ни фига себе! Это ж сколько мы не видались! С умасойти! Ой, Маринхен, дай я тебя поцелую! А муж-то есть?

– Нет. Он погиб, но я не хочу об этом говорить, –сухо произнесла Марина.

– Но сын не от Питера?

– Нет, конечно, нет.

– А, тогда многое понятно… Ты сбляднула, залетела, и онтебя выгнал, так?

– Нет, не так. Я влюбилась и ушла от него.

– Между прочим, я его недавно видела, он как будтоконсервный.

– Что?

– Ну не меняется, как его законсервировали. Вы с нимразвелись?

– Нет. Я, как уехала, больше ничего о нем не знаю. Онна развод не подавал, я тоже. Знаешь, Нора, я страшно хочу спать. Такой тяжелыйдень выдался.

– Да ладно тебе, не вредничай, Маринхен, завтра вообщевоскресенье! Я так мечтала, что мы с тобой сядем на кухне, потреплемся всласть,mein Liebchen[4]. У тебя, оказывается, сын есть… Ну надо же! Икак его звать?

– Миша.

– А мужика твоего как звали?

– Не хочу об этом говорить.

– Ладно, ладно, не буду, как скажешь. А я, Маринхен, наразвод подам и уж вытрясу из своего все по полной программе. Ты, я гляжу, небедствуешь.

– А почему я должна бедствовать? Я работаю. Первоевремя, конечно, туго пришлось. Когда я с Мишкой одна осталась, время былолихое… Работы нет, крошечный ребеночек на руках, все деньги, что у меняоставались, потратила на него, маленьким столько всего надо, а тут ведь ничегоне было, магазины пустые…

– Ну и как же ты?

– Самое для меня ужасное было, – разговориласьвдруг Марина, – то, что Мишку не с кем оставлять. Я была готова на любуюработу, но куда его девать-то? Вот тут мне повезло. Я встретила Алюшу,Александру Ивановну, она тоже одна как перст осталась, и ей жить негде было, яее к себе взяла, вот с тех пор и горя не знаю. Она мне Мишку растила, пока яденьги зарабатывала…

– И чем же ты зарабатывала?

– Сначала я, как вся страна тогда, торговала чемпридется, но недолго. А потом соседи выставили на улицу старый гардероб…

– И ты там что, клад нашла? – У Норы загорелисьглаза.

– Ну можно сказать и так, – засмеялась Марина. Ейприятно было вспоминать начало своей успешной карьеры. – Возвращаюсь явечером, ну буквально без ног, еле живая, и гляжу, шкаф стоит во дворе. Менякак что-то ударило! Я попросила мужиков доволочь мне этот шкаф до квартиры. Апотом стала приводить его в божеский вид…

– Сама, что ли?

– Сама, конечно, кто ж еще? Потом покрасила вярко-зеленый цвет и расписала цветами, райскими птицами, так красивополучилось. Поставила в детской. Но его увидал один мой знакомый и чуть с ума неспятил, продай да продай ему для дачи. Я ни за что не хотела, но он все ценунабавлял и набавлял, и я, наконец, сдалась. Это были очень хорошие деньги, и мыс Алюшей стали рыскать по пустырям и помойкам в поисках рухляди. То я сижу сМишкой, она рыщет, то наоборот. Комодик нашли, потом буфет… А уж потом на менязаказы стали сыпаться. Но у Мишки вдруг началась аллергия на краску, и дома яуж не могла этим заниматься. Но я же в Цюрихе окончила дизайнерскую школу,пошла с этим дипломом в одну фирму, меня взяли, а потом встретила своегоодноклассника, мы с ним очень сдружились, и он помог мне, нашел клиентов,которым за маленькие деньги надо было привести в божеский вид квартиру. Явстала на уши и уложилась в смету. С этого и пошло. А сейчас я довольно модныйдекоратор. Вот так! – с гордостью добавила Марина. И тут же подумала:зачем я перед ней распинаюсь? Она же чужая.

– Да, ты молодец, хоть диплом от заграничной жизнипоимела… А я…

– Ты же прилично знаешь языки…

– Ну и чего? В секретутки идти? Я уж стара для этого,мне, mein Schatz[5], уже сорок два!

– Так чего ж ты уехала? Жила бы себе, тебя, по-моему,муж не ущемлял.

– Ущемлял, гад, еще как ущемлял, но я бы это стерпела,но он трахаться перестал, импотенто, понимаешь? То есть на стороне он, может,чего и может, но мне что с того? Мне мужик нужен, никуда не денешься, у меня,можно сказать, самый трахучий возраст подошел, и вот тебе – выкуси! Япопробовала тоже на сторону сходить, но он такое мне устроил! Даже морду набил,Schurke[6]. Ну ничего, я эти побои зафиксировала, будет что всуде предъявить… Я с него много сдеру, не сомневайся. Уж дом-то – точно! Акакой у нас дом, сама знаешь, я его продам, куплю себе малюсенькую квартирку ибуду жить…

– Где, в Новосибирске?

– Да ты что! Квартирку где-нибудь в Европах, а…Hör mal[7], а у тебя-то откуда такая квартирка, а? Сколькокомнат?

– Четыре. Мне от матери двухкомнатная досталась, и ещеот Мишкиного отца. Мы только успели с ним съехаться, он и погиб…

– Надо же… Хороший мужик был?

– Да, очень.

– Ты хлебнула… Слушай, Маринхен, а ты мне какую-нибудьработенку тут не подберешь?

– Какую тебе работенку, Нора?

– А я знаю? – засмеялась та. – Это я так,сболтнула… Ну а мужичок-то у тебя есть?

– Да как тебе сказать…

– Вот так и скажи.

– Ну считай, что есть.

– Но это не любовь?

– Нет, что ты… С любовью я завязала!

– Ну прям, с твоими данными… Сколько тебе?

– Тридцать восемь.

– Молодка еще! Хотя любовь – это в общем-то сказки.Трахается нормально?

– Нормально.

– И слава богу. А остальное – геморрой!

– Норка, я спать хочу, умираю.

– Да, я вообще тоже не против. Ладно, завтра ещепоговорим. Gute nacht, mein Liebchen![8]

Она тоже меня помнит, как странно и как хорошо… –расслабленно думал Михаил Петрович, сидя рядом с женой в машине. Он закрылглаза, пусть Вика думает, что я сплю. Ма-ри-на! Какое красивое имя. Она сталаеще лучше… Тогда это была молоденькая девушка, а теперь роскошная женщина, свиду холодная, но я уверен, под этой холодностью… Это напускное, защитнаямаска. А может, и не напускное… Когда он прижал ее к себе, то не ощутилответного порыва. Это обстоятельство было для него настолько непривычным, чтоон дернулся, отдав себе в этом отчет, хоть и с большим опозданием. Но она жеменя помнит столько лет… Он представил себе ее лицо таким, как видел два часаназад, совсем близко, и ощутил вдруг какой-то страх. Неужели эта встречанеспроста? Вдруг это мне в наказание за все мои прегрешения? Безответнаялюбовь? Фу, глупости какие! Надо просто выкинуть ее из головы, и дело с концом.Подумаешь! И вообще, мне не до нее. У меня скоро процесс в Исландии, довольнобезнадежный процесс, кстати сказать, и надо думать об этом, а не о зеленыхглазах. Тоже мне невидаль. Лучше оставить все как есть. Она женщина-мечта! Апри ближайшем рассмотрении может оказаться той еще стервой, или непроходимойдурой, или кошмарной неряхой! Мечта должна оставаться мечтой. А то будет как сЛаркой. Как она мне нравилась, как я ее добивался, а получил – и второй раздаже видеть не хотел. Брр! Тупая кретинка! Да и зачем мне еще какая-то баба?Пора уж успокоиться, есть жена, есть Надюшка – и хватит. Случится какое-нибудьлегкое приключение, и отлично, а тут ничего хорошего не выйдет. Все, забыли!