Икар - Роман Воронов

class="p1">Пылал любовью и заботой,

И даже Змий свои остроты

— Припрятал до известных пор.

В пруду садовом, не страшась

Ни сети, ни крюка с «приветом»,

Откуда ж знать в Раю об этом,

Жил скользкий любопытный язь.

Вот как-то раз, в один из дней,

Точней не скажешь, много лет

Минуло, очевидцев нет,

А Бог молчит, ему видней.

Зашел Адам, прельщенный плеском

Спокойной до того воды,

В том были все его труды –

Слоняться райским перелеском

И изучать Эдем рутинно,

Пока Отец творит всерьез

Вселенную из ярких звезд,

Умишком первого мужчины.

Язь, высунув башку наружу,

Сказал: — Адам, растет бутон

В саду, мне очень нужен он,

Я без тебя один не сдюжу,

Ни рук, ни ног не дал мне Бог

И поселил поглубже, в тину.

Поверь, унылая картина…

Я не живу, мотаю срок.

— Я не могу сорвать цветок,

Запрещено Отцом Небесным.

Сказал Адам: — Но интересно,

Какой тебе, карасик, прок?

— Я не карась, жующий тину,

Безвольно ждущий щучью пасть

Тебе, Адам, что за напасть?

Не надорвешь бутоном спину.

Неси меня, коль преступить

Боишься ты закон отцовский

Характер у меня бойцовский,

Ни дать, ни взять, не отступить.

— Подохнешь, рыба, вот мой сказ,

Не донесу тебя обратно.

Возиться с трупом неприятно,

Щекочет нос, слезится глаз.

— Мне опостылил пруд с затоном,

Судьбу свою твоим рукам

Я предаю, а ты ногам

Дай волю, чтоб успеть к бутону.

Адам, не мешкая, схватил

За жабры страждущую рыбу,

Как будто сдвинул с места глыбу,

И побежал что было сил.

Бутон заветный вдалеке,

Желтея в травах неприлично,

Явился колоском пшеничным,

Качавшимся на ветерке.

— Вот твой цветок, язь, посмотри! –

Кричит Адам молчащей рыбе. –

Кто страждет, тот свою погибель

Отыщет сам на раз, два, три.

— Браво! — воскликнул официант. — Этого достаточно и благодарю за чаевые.

Поэт картинно поклонился всему залу, из которого донеслись редкие, но искренние хлопки.

— А как вам? — повернулся он к Икару.

— Можно было и получше, — угрюмо пробурчал молодой человек и направился к выходу.

Глава 8. Икар и восьмой апостол

Армия моих сторонников, думал Икар, не успев собраться, стремительно сокращалась. Желающих отправиться в незабываемое путешествие к Солнцу не находилось, но верующий в собственную правоту молодой искатель истины не унывал. Он бодро шагал по улице, украшенной невиданных размеров гирляндой из кустов мальвы, с редкими вкраплениями молодых каштанов и пихтовых свечек, раздававших прохожим волшебные ароматы собственного парфюма просто так, и улыбка на его лице сияла всеми оттенками превосходных эмоций абсолютно счастливого человека.

Встреча с Поэтом не принесла нужного результата, хотя каков он, нужный результат Здесь и Сейчас, вопрос весьма и весьма спорный. Занятый подобными мыслями, Икар незаметно сам для себя ускорил шаг и, двигаясь таким манером, то есть быстро и ничего не замечая вокруг, налетел со всего маха на человека в черном одеянии. Слава Богу, столь неожиданная встреча обошлась без критических последствий благодаря внушительной комплекции незнакомца.

— Осторожно, сын мой, так вы можете покалечить служителя церкви, а это, уж поверьте, занятие скверное и недостойное верующего, надеюсь, коим вы и являетесь.

«Я вознамерился снести саму церковь», — подумал Икар, но вслух извинился за невнимательность, не столько как верующий, сколько как вежливый человек: — Простите, Святой Отец, я так торопился, что не заметил вас.

Священник, обладатель маленьких хитрых глаз и пухлых щек, отчего здорово смахивал на хомяка, полностью удовлетворенный извинениями, собрался двинуться дальше, но, сам не понимая почему, спросил у юноши:

— Какое же дело заставляет вас перемещаться столь безрассудно?

— Я спешу на Солнце, — просто сказал молодой человек и улыбнулся. — Я Икар.

Приход у пастора был немаленький; люди разных сословий, возрастов и умственных возможностей. Не наделал бы глупостей, идиот, подумалось Священнику, надо бы его приостановить, и он, придержав Икара за рукав, успокаивающим тоном предложил:

— Не хотите ли, молодой человек, перед столь дальним путешествием исповедаться?

— С удовольствием, — неожиданно быстро согласился юноша, и удивленный пастор указал рукой в сторону собора, возвышающегося над густо разросшимися каштанами, взявшими «в круг» обитель Господа.

Священник маленьким медным ключом открыл пропахшие ладаном двери притвора, и они вошли внутрь, храм был пуст. Они следовали через главный неф в южный трансепт, где и приютился конфессионал, гулкие шаги их, отражаясь от стен капельной колоннады, создавали эффект присутствия потусторонних существ, перешептывающихся, подглядывающих, внимающих и… осуждающих. Икару стало не по себе, но привычный к подобной обстановке пастор, скрипнув резной дверцей, облегченно плюхнулся на стул внутри исповедальни и преспокойно спросил:

— В чем грех твой, сын мой?

Икар подошел вплотную к решетке, неровное дыхание его выдавало тревогу и беспокойство:

— Г-грех мой, — заикаясь начал он, — в том, что я не нахожу греха в своем желании отправиться на Солнце.

За решеткой конфессионала поперхнулись:

— То, что не видишь в себе греха, есть гордыня, а это — великий грех.

Храм погрузился в тишину, более приличествующую склепу, нежели Дому Господню. Икар размышлял над словами Священника, а тот, в свою очередь, тихо злорадствовал, пусть этот ненормальный переваривает слово Истины, глядишь, одумается.

Узкое окно, собранное из разноцветных стекол в мозаику, неохотно пропускало видоизмененный свет внутрь, бросая к ногам Икара сине-бурые пятна.

— Но я думаю, святой отец, — начал было юноша, обдавая жарким дыханием резную перегородку исповедальни, но пастор резко перебил его:

— Не ищи, сын мой, солнца на Солнце, ищи солнце на Земле.

Сделанное усиление голосом на последнем слоге, запрыгало эхом по храму — е… е… е…

— Да разве такое возможно, святой отец? — изумился Икар, дослушав последние «е, е», сгинувшие за иконостасом, в дальних приделах пресвитерия.

— Всякое «не может быть» есть плод твоего разума, — нравоучительно заметил пастор, — запертого от света, но Господь Бог дал человеку ключи, заповеди. Приложи их к тайне своей жизни и обретешь Солнце на Земле.

Теперь Икар догадался, куда клонит Священник, и парировал его выпад:

— Может быть, на Солнце имеются свои, Солнечные Заповеди?

Пастор хмыкнул и вытер вспотевший лоб шелковым платочком:

— Интересно, сын мой, было бы ознакомиться с таковыми. Тебе, случайно, не ведомы они?

При этом служитель церкви подумал, что фантазер-недоумок, вопреки его ожиданиям, продолжал настаивать на собственной глупости.

— Отчего же, пожалуйста. — Икар почесал затылок и радостно выдал: — Вместо «Не воссоздай себе кумира» — «Не возомни себя кумиром».

«Хват, хоть и придурок», — чертыхнулся про себя пастор, поправляя воротничок сутаны:

— Тянет тебя, Икар, все-таки на гордыню. Но предположим, заметь, я настаиваю на «предположим», солнечные люди существуют, и поскольку они располагаются ближе к Богу, нежели мы, земляне,