Смартфейс - Хэзер Чайлд

– Да, поставь его.

Из наушника Фрейи звучат струнные инструменты, поверх которых наложены духовые, мелодия, способная увести разум подальше от спальни Джулиана.

– И что теперь? – спрашивает смартфейс.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… может, пройдемся?

Подойдя к террариуму с гекконом, Фрейя извлекает из ящика контейнер и бросает в виварий двух сверчков, покрытых кальциевым порошком. Всегда интересно понаблюдать за реакцией ящерицы. Иногда она часами не обращает на насекомых внимания, будто хочет обмануть их, заставить подумать, что их просто так переселили в пятизвездочный отель. Фрейя изо всех сил пытается заметить геккона, а затем понимает, что за ту долю секунды, когда крышка террариума была открыта, он воспользовался ситуацией и вскарабкался на диван.

– Выйти на улицу? – спрашивает Фрейя, снимая прохладное тельце ящерицы с подушки.

– Да.

Девушка уже качает головой:

– В этом нет нужды.

Затхлый запах рассеивается, когда она закрывает крышку террариума.

– Как только Джулиан почувствует голод, он снова станет нормальным.

Каким-то образом ей кажется, что смартфейс стоит на своем и упорно хочет что-то сказать. Сквозь музыку Фрейя все еще может различить редкие хлопки из комнаты Джулиана, настолько нерегулярные, что даже невозможно предугадать, когда раздастся следующий. К конечностям возвращается жесткое напряжение.

– Я так не думаю, – возражает голос. – Да ладно тебе, давай пройдемся.

– Куда, например?

– Да куда угодно. Разве у тебя не выходной?

Удар, на этот раз сильный, за которым тут же следует стон, почти сразу сошедший на нет. Лицо выражает потрясение, она ничего не может с этим поделать. Она чувствует, как смартфейс подталкивает ее к двери. Твердые, практически несгибаемые ботинки, пуговицы на пальто напоминают деформированные семена. Сжав дверную ручку, Фрейя понимает, что дверь в спальню Джулиана приоткрылась, видна узкая полоска его комнаты. «Вот, – хочет сказать девушка своему смартфейсу, – я же говорила». Что программа может знать о ее бывшем? Фрейя, колеблясь, стоит на коврике, разворачивается и принимает такой вид, будто бы все в порядке.

– Фрейя, – слабым голосом зовет Джулиан, – холодильник сломался. Он не заказал мне еду.

Дверь снова захлопывается. Минута молчания, а потом раздается нечто похожее на вздох. Настроение хуже некуда.

– Даже не думай об этом, – успокаивает смартфейс, очевидно, боясь, что она повернет назад. Но вместо этого Фрейя уже тяжело вдыхает холодный утренний воздух.

– Куда мы направляемся?

– Выбери сама.

4

Фрейя впервые встретила Джулиана Оомена на вводном занятии по синтетической биологии и биотехнологии, на сессии в стиле экспресс-знакомств, которые заставляют студентов максимально контактировать друг с другом. Они не обсудили ничего интереснее его почти сошедшего калифорнийского загара, но девушке не давала покоя фамилия парня, которую она уже где-то раньше слышала. Может, он родственник знаменитости? Парень закрыл от посторонних профиль в социальных сетях, поэтому к разгадке тайны было никак не подобраться, пришлось сесть к нему за парту во время первой лабораторной и тем самым невольно подписаться на совместную работу в течение всего учебного года. Наконец Фрейя увидела фото, которое и прояснило ситуацию. На снимке был запечатлен его отец, напыщенный бизнесмен, они встречались, когда Эстер привезла дочь в компанию «Смарти» на экскурсию. Семья пообедала с ним, и, хотя это было много лет назад, Фрейя помнила, как прочитала на его бейдже: «Талис Оомен» и лениво гадала, достаточно ли имя смешное, чтобы привлечь внимание Руби, ведь та сидела по другую сторону стола. Оу, мэн[5]!

– Однажды я встретила твоего отца в «Смарти», – призналась Фрейя Джулиану, с облегчением обнаружив, что эта информация его огорошила. – Он брал тебя с собой на экскурсию? У них очень вкусное печенье.

Парень засмеялся и сказал, что это было тогда, когда он еще не оправился от перелета. Позже, когда они вдвоем с помощью пестика растирали в ступе листья, измельчая их в зеленую слизь, обрызгавшую рубашку Фрейи, девушка призналась ему, что выбрала это направление, поскольку здесь больше настоящих лабораторных работ и меньше виртуального обучения. Фрейя лучше училась, когда пачкала руки. Джулиан сказал, что поступил сюда, поскольку институт престижный, да и отец процитировал множество статистических данных об успехе здешних выпускников. Фрейе было интересно это услышать, так как мама тоже засыпала ее показателями, и позже девушка узнала, что у них на работе только об этом и говорили. Отец Джулиана всеми силами хотел убедиться, что сын не записался на второсортное направление, и Фрейя быстро пришла к выводу, что их семьи совершенно разные.

В перерыве между занятиями Джулиан вскрывал органический банановый молочный коктейль, пил сколько нужно и выбрасывал наполовину пустую упаковку на переработку. Наблюдая, как он вытирает рот и поправляет пояс дорогих джинсов, Фрейя поняла, что парень привык жить в роскоши. Когда юношу спросили, что его мать делала в Дубае, он ответил:

– Ей до тупого много там платили.

В свободное время Джулиан увлекался сноубордингом и немного винтажными американскими бокс-сетами[6]. Его предпочтения в еде удивляли, иногда он был заносчив, но прекрасно ладил с Фрейей на лабораторных. В конце второго курса напарники поделились секретами о жизни с родителями: он рассказал о властном и вечно отсутствующем отце, а она – о замкнутой и точно такой же отсутствующей матери. Разговор, как обычно, перешел на цифровые платформы, и вскоре ребята обсудили возможность переезда в следующем году, поделившись ссылками на съемное жилье для студентов в Лондоне: среди едва доступных квартир и домов иногда случайно попадались и удачные варианты. Внезапное решение было единственным способом что-то изменить, поэтому Джулиан взял все в свои руки, отмахнувшись от тревог Фрейи, которая втайне была рада собрать вещи и переехать в свое собственное жилье – или «жилище», как назвала его Эстер – в начале третьего курса.

Джулиан был внимательным соседом, хотя и слегка ленивым. Он не жаловался на чешуйчатых и скользких существ, которые вместе с Фрейей заселились в их квартиру, а она не поднимала шум, когда юноша в любое время дня и ночи смотрел научную фантастику. Полнейшей неожиданностью стал момент, когда после бутылки рисового вина на китайский Новый год девушка обнаружила на своем затылке его большую ладонь, уговаривающую на близость с такой уверенностью, какой она не ожидала, будто любовные отношения всегда ждали их где-то там на подсознании. Наивно ли было думать, что они могут жить вместе и оставаться просто друзьями? Память горькая штука и, возможно, имеет такое же послевкусие. В те времена их отношения были самой захватывающей вещью в мире.