Следствие ведут дураки - Кондратий Жмуриков
Шрифт:
Интервал:
Потому что он увидел, как по дорожке сада прямо по на направлению к нему, месье Стефану, направляются трое молодых людей, чью наружность хозяин счел бы подозрительной, одежду – вызывающей, а выражение лиц – угрюмым и не обещающим ничего хорошего.
Все трое были наряжены в пестрые шелковые рубахи и одинаковые кожаные штаны, потому чем-то походили на бродячий филиал цирковой труппы; дополнительный колорит внешнему виду молодых людей придавали длинные, ниже плеч, волосы. У одного, идущего первым мордастого детины, чем-то смахивающего на безобразно разжиревшего Жана-Поля Бельмондо в молодости, волосы были распущены, у второго стянуты в сальную косичку и обсыпаны какой-то блестящей пудрой, а третий, губастый негр с плоским широченным носом, красовался с дредлоками, то бишь многочисленными мелкими косичками.
Что, надо сказать, придавало ему откровенно бандитский вид.
Рожа идущего первым детины была решительной и угрожающей. Он протащился через клумбу, вбив какой-то плюгавый цветок глубоко в чрево земли, и вот тут месье Стефан не выдержал:
– Да что же ты творишь, болван?
«Болван» глянул на хозяина: сквозь крону внушительной яблони на него выплывало красное лицо месье Стефана, бугристый обезьяний лоб, по которому муравьями ползали попеременно то вертикальные, то горизонтальные складки, и над лбом в пышной хаотичной позиции, известной в России под наименованием «взрыв на макаронной фабрике», – парящие кудлы.
Зрелище было еще то.
Детина сразу же замедлил шаг. Так, что идущий следом нигер тупо вписался носом в его затылок.
– Папа… – выговорил детина, обходя дерево, – я это… тут…
– Я вижу, что ты тут! – перебил его месье Стефан. – Более того, ты тут топчешь мои клумбы, а не ты на них горбатишься!
«Еще чего не хватало, старая ты жопа,» – подумал волосатый сынок месье Стефана, но вслух сказал, разумеется, совсем другое:
– Папа, я случайно. Ты же знаешь, я люблю цветы. Природа там всякая, птички, попугаи… крокодилы. Я думал, что ты в доме.
– Нет, не в доме, – резким неприятным голосом выговорил месье Стефан. Тембр этого голоса резко поменялся: с поваро-шофером Жаком он говорил внушительным тягучим басом, словно мешал кисель, изредка роняя в этот кисель вишенки отборных русских ругательств. С сыном же месье Стефан говорил мерзким петушиным фальцетом, даже подскакивая от переизбытка эмоций и усиленно гнусавя в нос даже больше, чем того требует акцентная тональность французского языка.
(В запасе у него еще имелся скрипучий голос с дребезжащими стариковскими интонациями, но его он приберегал для совершенно других случаев.)
– Нет, я не в доме, Николя, – внушительно повторил месье Стефан. – А, как видишь, на лужайке. Я только что уволил Жака.
– Уволил? Жака? За что? – изумился Николя, прекрасно знавший, что во всем Париже со всей Францией в придачу не найдется второго такого идиота, чтобы за гроши совмещать работу шофера и повара, как то делал Жак. – Кто же у тебя теперь будет работать?
– А вот сам я буду работать, – упрямо сказал месье Стефан. – Да. Сам. И эту жирную дуру Элизу, твою сестру никудышную, заставлю. А то что у нее за работа… никакой корысти. Продавщица в забегаловке! – брезгливо фыркнул он, запуская в свои волосы не слишком-то чистую пятерню.
Месье Стефан стыдливо умолчал о том факте, что Элизе два раза предлагали перспективную работу, но для поступления на нее нужно было окончить короткие курсы и пройти платное тестирование. Щедрый папа счел, что полторы тысячи франков – это непосильная сумма для такого пожилого и одинокого холостяка, к каковым он себя жалостливо причислял.
– Она же хотела работать в России, – сказал Николя, переходя на довольно приличный, с легким акцентом, русский язык, – ты же сам говорил, что этот наш родственник из Петербурга предлагал ей работать у него в фирме. Как его – Астакхофф, что ли?
– Все они там, в России, – бандиты, – уклончиво ответил месье Стефан на родном же языке. – Нечего…
Если бы он читал булгаковское «Собачье сердце», то, бесспорно, подумал бы про себя, что именно таким тоном, каким только что были сказаны им слова про панбандитизм в России, Полиграф Полиграфович Шариков говорил профессору Преображенскому: «Ну нешто я не понимаю? Коты – другое дело… а слон – животная полезная…»
– Я не об этом хотел, вообще-то, – продолжал Николя на русском, – ты вот что, папа… у меня вышла такая заминка…
– Какая заминка? – насторожился месье Стефан, выпятив подбородок и сделавшись похож на Пьера Ришара, как если бы знаменитому французскому актеру вздумалось сыграть роль жадного Гарпагона по «Скупому» Мольера.
– То есть… скорее… затруднение.
– Какое затруднение?
Николя поскреб в затылке, вероятно, подобным мануальным способом намереваясь расшевелить извилины головного мозга, и выговорил:
– Одним словом, я попал в труднейшую ситуацию. На меня наехали.
– Qu`est que se – «наехали»? – медленно выговорил месье Стефан. – Ты что, попал в аварию? – Он оглядел сына немигающим железобетонным взглядом и проговорил, соорудив в голосе нечто вроде заботы: – Вроде не помят.
– Ты не понял. Я владею дансинг-клубом. Недавно там была драка… по недосмотру охраны… и убили парня. А этот парень – латинос из…
– То есть что? – перебил его отец. – Драка? Но причем тут я? Я же не могу воскресить этого парня.
– Да, но ты можешь воскресить меня, – сказал Николя, покосившись на своих спутников, ни слова не понимающих их диалога отца и сына, благо, повторюсь, разговор шел на русском языке. – Потому что я, можно сказать, уже наполовину труп.
Месье Стефан выдвинул нижнюю челюсть еще дальше, сгорбил свою и без того сутулую спину, и его большая голова медленно въехала в тощие плечи.
– Не понял, – наконец сказал он.
Стоящий неподалеку Жак хмыкнул.
– Мне сказали, что если я не дам отступного, то меня закопают, – сказал Николя по-французски. – Вот так. Я хотел… я хотел просить у тебя тысяч пятьдесят франков. У меня сейчас… сейчас у меня плохо с деньгами, и я… я хотел бы вот так. Я верну при первой возможности. Хочешь – с процентами.
Лицо месье Стефана приняло сардонический оттенок египетских мумий:
– Э-э… десять… тысяч?
– Пятьдесят.
– Десять тысяч – чего?
– Франков! Не итальянских лир же!
– И ты пришел с этим ко мне?
– А к кому мне идти? – выговорил Николя. – Все-таки ты мой отец, и у тебя, я знаю, есть деньги.
– Кто? Что? – Месье Стефан засуетился и начал оглядываться. – Деньги? Какие деньги? Да ты, Николя, верно, нездоров. Иди приляг.
– Скоро прилягу! – в голосе сына послышалось плохо скрываемое раздражение. – В лучшем случае – на Пер-Лашез, а в худшем зароют на помойке, как собаку! Папа, ты что, не понимаешь, что меня могут убить? Нет?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!