Ты здесь живёшь? - Ульвар Тормоудссон

пластмассовая коробка с нумерованными кнопками и разноцветными квадратными окошечками. Он сердито отшвырнул газету, нажал одну из нумерованных кнопок. При этом загорелся красный квадратик.

— Дуна, — сказал он в коробку. — Принеси-ка ксерокопию письма Рыболовного фонда и бухгалтерские книги по траулерам за последние два месяца.

— Сейчас, — послышалось из коробки.

едвалионаэтодавно СиггиСНефтебазы данетжечерт ОулиНаДеревяшкахконечноонзараза

— Дуна, — обратился он к коробке через некоторое время. — Найди Сигги С Нефтебазы, пусть придет сюда поскорее.

Тотчас же открылась дверь, и Дуна, невысокая, полненькая миловидная девица, вихляющей походкой прошла по мягкой ковровой дорожке.

— Ты звонил? — спросила она поверх кипы бухгалтерских книг, которую прижимала к груди.

— Я хотел, чтобы ты нашла Сигги С Нефтебазы и прислала ко мне.

— Будет сделано. Вот книги. Ксерокс испортился. Вот оригинал письма.

— Что с ним?

— Понятия не имею, — ответила секретарша, повернулась к шефу спиной и, покачиваясь, пошла к двери.

— Распорядись, чтобы тотчас починили. Мне потребуются ксерокопии к собранию в полдень.

— Знаю, — обронила девица уходя. Уже в дверях она повернулась и добавила: — Пришел Преподобие. Впустить?

— Если я ему нужен, пожалуйста.

И в комнату вошел Преподобие. На нем был распахнутый длинный, до пят, дождевик, расстегнутый широченный твидовый пиджак, желто-коричневая рубашка, съехавший набок красный галстук, жеваные темно-синие брюки и мокрые кеды.

— Привет, Преподобие. Что новенького?

— Здравствуй, — тихо ответил пастор и опустился в глубокое кресло.

— Грустный ты что-то. Взял бы в дом шлюху какую-нибудь, чтобы хозяйство вела, друг милый. — Последние слова председатель Рыбопромысловой компании произнес врастяжку. — Бабы на многое годны.

— Брось свои шуточки, уважаемый, не то у меня сегодня настроение.

— Я только пытался помочь тебе…

— Так вот о деле, — перебил Преподобие, не слушая юмористических высказываний председателя Рыбопромысловой компании. — Мне нужна купель.

— Нужно что?

— Купель.

— Купель?

— Да, и ты знаешь, для чего ее используют.

— А старая уже не годится?

— Она течет.

— Ванна, что ли?

— Сосуд.

— И это существенно?

— Иначе мне бы не понадобилась другая.

— А зачем ты мне это рассказываешь? Хочешь, чтобы я купил тебе купель? Сам можешь купить. На свои деньги. Все купели, какие пожелаешь. Тебе это по карману.

— У церкви нет денег.

— У церкви, возможно, и нет. А у тебя есть.

— Я — не церковь, так же как ты — не Рыбопромысловая компания.

— Ладно, ладно, чего же ты от меня хочешь? Чтобы Рыбопромысловая компания купила купель? Мы же посмешищем станем.

вотоно никогдаещетакого

— Я собирался попросить тебя намекнуть насчет этого на вечернем собрании «Ротари»: чтобы клуб подарил церкви новую купель. Им сам бог велел собрать деньги.

— Дело говоришь, — ответил председатель и встал. — Только почему бы тебе самому не сказать?

— Мне это неприятно. А вот тебе, напротив, легко намекнуть им, что надо сделать для нас что-то благое. С тех пор как в позапрошлом году собрали деньги на пылесос для дома престарелых, мы никаких добрых дел не совершили. Ты мог бы спросить меня, не нуждается ли церковь в чем-нибудь. Было бы вполне уместно.

— Хорошо, договорились. — Председатель прошелся по комнате.

нусейчасон гдежегазета

— Стало быть, ты согласен? — спросил Преподобие и поднялся.

— Посмотрим, — рассеянно ответил председатель. — Посмотрим, Преподобие.

Он замолчал. Снова заходил по комнате, время от времени поглядывая на пастора. Подошел к письменному столу, взял «Тьоудвильинн» и протянул собеседнику.

— Прочти-ка.

— Что прочесть? — спросил пастор, разворачивая газету.

— «Как конина превращается в рысака».

— «Как конина превращается в рысака», — повторил пастор и углубился в чтение.

— Вслух, — сказал председатель.

— Вслух, — эхом отозвался пастор и прочитал: — «Остроумцы перекрестили рыбопромышленников и называют их теперь профессиональными плакальщиками: все они, как один, рыдают в голос и жалуются на…» Чушь какая-то. — Пастор поднял взгляд.

— Дальше давай.

— «Всюду, мол, застой, у рыболовства в Исландии нет никакой основы и т. д. и т. п. Песню эту исландцы слышат каждый год, уже очень давно, даже старики…» На кой черт мне это читать?

— Дальше.

— «Недавно люди узнали, что один из этих профессиональных плакальщиков купил своим сыновьям рысаков. Событие это не вызвало бы никаких комментариев, если бы не один любопытный штрих: рыбопромышленник заплатил за лошадей не из собственного кармана, а предоставил платить за них своей Рыбопромысловой компании и провел их по книгам как питание — конину — для одного из судов, находящихся в ведении данного рыбопромышленника. А детки рыбопромышленников нынче без седел не скачут. Поскольку же седла, уздечки и прочее как питание для рыбаков по книгам не запишешь, их решено было провести как судовой такелаж[6].

В заключение следует упомянуть, что данный рыбопромышленник является заместителем депутата альтинга, председателем магистрата в своем городе и что Рыбопромысловая компания принадлежит не ему, а городу, он же лишь руководит ею». Черт знает что. — Преподобие отложил газету. — Влип ты.

— Бесстыдная ложь, коммунисты выдумали, — ответил председатель, пристально глядя на пастора.

— Разумеется, — кивнул тот и немножко подвинулся. — Разумеется.

невеселись скородотебяочередьдойдет

— Придешь днем на заседание совета Компании, — жестко сказал председатель, уселся за стол и принялся писать.

— Меня не приглашали. Я член-заместитель.

— Финнюр Карл не придет. — Председатель продолжал писать.

— Вот как, — усмехнулся пастор.

— Прочитай, — предложил председатель, помолчав. — Ты так прекрасно читаешь, — добавил он, протягивая пастору листок, на котором только что писал.

— Вслух?

— Разумеется, Преподобие.

— «В связи с наглыми намеками в газете правление Рыбопромысловой компании Города заявляет, что полностью доверяет своему председателю. Собравшиеся выражают свое презрение к подобным писакам, единственной целью которых является дискредитация людей, самоотверженно служащих народу».

— Внесешь на собрании это решение, — сказал председатель и посмотрел пастору в глаза.

— Ладно, — ответил тот, пожав плечами.

духунехватаетотказаться боишьсячтоятебе

— Предлагаешь своего рода разделение труда?

— Восхищен твоей проницательностью.

— Купель и предложение. Нет предложения — нет купели.

— Точно.

— А если откажусь?

— Где твоя проницательность, Преподобие? Где она?

— По-твоему, у меня нет выбора?

— Конечно, можешь отказаться. — Председатель понизил голос. — Хотя бы для того, чтобы узнать, какая у меня превосходная память.

Преподобие молча смотрел на свои руки. Председатель с неприступным видом сидел за письменным столом и мерил взглядом священнослужителя.

— Пожалуй, я согласен, — проговорил пастор после длительного молчания.

— Даже больше.

— Не понял.

— Я не стану говорить о купели в «Ротари».

— Как же это? — Пастор даже рот открыл.

— Мы купим ее за счет компании.

— С ума сошел.

— Проведем по отчетности как умывальник.

— Ты с ума сошел. — Пастор встал.

— Я не шучу, — сказал председатель. — Ничуть. Мне не хочется устраивать подписку по такому незначительному поводу, как одна-единственная купель, если ее можно достать иным способом. С подпиской подождем до лучших времен. Ты, может, забыл, что весной выборы?

Председатель Рыбопромысловой компании нажал нумерованную кнопку своего великолепного аппарата и спросил секретаршу,