Дом с Балконом. Путь четырех Лун - И. Лири

луна без облаков». И я с ним полностью согласна. Луна, какой бы яркой и красивой не была, будучи одна — всего лишь небесный светильник. Но стоит ей попасть в хоровод окружающих ее облаков, она становится таинственной и прекрасной. Она меняет цвет, форму, и, даже, само ее место на небе меняется. Это чаепитие я посвящаю вам, мои верные подруги-спутницы… А вот теперь вы можете открыть глаза, — наконец разрешила Третья.

Все выдохнули и открыли глаза. И ахнули. Третья, снявшая за это время с себя халат, предстала перед ними в роскошном шелковом кимоно ярко-синего цвета с крупными оранжевыми цветами. Екатерина тоже ахнула. Ей еще не приходилось видеть такую дорогую ткань столь благородного цвета. Нежно-оранжевый ворот платья, кокетливо отходящий от шеи и плеч, выгодно оттенял ровный мягкий загар ее безупречной кожи. Екатерина поняла, что до ее гостинички эта женщина профессионально загорала в каком-то сказочном месте, которое она и представить не может. В ее волосах, забранных наверх с точно выверенной небрежностью, красовался такой же непостижимо искусный резной гребень. Слоновая кость?

— Ну ты даешь… — выдохнула Галина.

— Да уж, — напряженно хмыкнула Светлана, не отрывая потрясенного взгляда от кимоно. Но язык у нее, похоже, работал автономно. Екатерина даже удивилась ее способности не отвлекаться от основной мысли. — Ты, значит, заранее из дома подготовилась, а мы, значит, экспромтом тут кривляемся?!

Атмосфера умиротворенного созерцания мгновенно перевернулась с ног на голову и быстро начала накаляться. Екатерина почувствовала себя неловко среди этих трех незнакомых ей женщин, но отлично понимала состояние этих двух. И было в этом напряжении что-то знакомое… Какое-то затягивающее чувство неотвратимости накатило на Екатерину, не позволяя прервать его ход и уйти.

— Спокойно, девочки! Это шикарное кимоно никакого отношения к этому чаю не имеет… Не имело, во всяком случае. я прилетела на нашу встречу прямёхонько из Японии… Естественно, не с пустыми руками. Задуманный мной конкурс — на самом деле экспромт! — невинно развела руками Третья. Она напустила на себя преувеличенно обиженный вид, что весьма колоритно сочеталось с нарядом, и добавила: — Я просто не хотела вам обыденно дарить привезенные подарки. Я хотела поинтереснее обыграть их!

Екатерина нашла эти объяснения вполне разумными и начала успокаиваться. Но подруги, похоже, не торопились верить Татьяне.

— Ну-ну. Ты всегда найдешь, как выкрутиться. И что же? Этот приз, — скептически сощурилась светловолосая Светлана и кивнула на призовой сервис, — один подарок на двоих? Ты за этим затеяла этот конкурс? Второй подарок зажала?

Становилось все интереснее. Несостоявшийся пирог из кислой вишни быстро терял актуальность. Этот внезапный абсурд затягивал все глубже. Екатерина перевела взгляд на Галину. Та с интересом наблюдала за подругами. На ее лице не было ни скепсиса, ни раздражения — только живой интерес. Похоже, ее тоже волновал не сам вопрос вида второго подарка, но и вообще перспективы его существования. Потому, как всем было очевидно: конкурс по всем признакам и с большим отрывом, выигрывает сам спонсор. Не совладав с порывом любопытства, Екатерина вытянула шею и попыталась заглянуть в ее «реквизитную» коробку.

— А ну, без подглядок! — быстро среагировала Татьяна и захлопнула ее. — Наберитесь же терпения! Вы мне все выступление испортили! — обиженно поджала она губы.

— Да неужели?! Королеве Луне испортили выход? Ах, какие мы нехорошие облака! — моментально нашлась что ответить Светлана, все больше распаляясь. Сама того не замечая, она то и дело смешно подбирала и забрасывала на плечи широкие рукава халата, которые вдруг и почему-то, начали ей мешать. Екатерина с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Она вспомнила-таки, что ей напоминает эта ситуация — ее посиделки с подружками-сокурсницами во времена учебы. Так же, как и тогда, эти повзрослевшие девчонки готовы были ввязаться в ссору из-за любой мелочи, щекочущей их честолюбие.

Под ворчливый гомон их голосов она вспомнила свои постоянные перепалки с подружкой Валентиной из-за всего подряд: из-за нерассказанной вовремя сплетне, из-за отданного другой подружке конспекта, из-за съеденной не с ней печеньки… А уж если одна без другой в столовую сходит, то все — можно лишиться всех воспоминаний о дружбе, а заодно и все секреты рассекретить. И парня лишиться. Женская месть — жестокий и долгоиграющий проект. И абсолютно непредсказуемый. Екатерина это знала не понаслышке. И сколько бы ей не говорили потом, что он не мог уйти к другой только из-за того, что та позвала его на прогулку, она винила в этом ее — Его жену и свою бывшую подругу. В том, что увела любимого человека. В том, что лишила хорошей работы, с которой пришлось уйти, чтоб не видеть их там каждый день. Чтобы не ловить на себе невыносимо жалостливые взгляды коллег. Брошенка. В том, что пришлось перечеркнуть все мечты о карьере и ни с чем вернуться домой. И заняться этим, не слишком достойным ее идеалов, делом, спрятав диплом с отличием в самый дальний темный ящик. А потом чуть не быть согнанной и с этого места.

Она вспомнила все это, возможно, уже в тысячный раз, но никогда до этого она не чувствовала себя такой обиженной. Такой одинокой. Такой Луной… На этом абсурдном конкурсе женской дружбы она вдруг поняла, на что похожа ее жизнь. Что начертано на ее Чайном Свитке.

Она тихонько встала и неслышно извинившись за сильную занятость, покинула свое судейское место. Екатерине было все равно, кто выиграет в этом нелепом конкурсе трех старых подруг. Ведь для них это был всего лишь еще один веселый способ убить время в отпуске и возможность порисоваться друг перед другом… На этом полотне и без нее всего хватало.

Но в ее почти одеревеневшем сердце что-то дрогнуло. Гладь ее души пошла рябью, как море на картине «Под зонтом на пляже», когда кто-то хлопнет дверью. Вот и дверь ее души хлопнула и отскочила. И через нее, как через приоткрывшуюся дверь шкафа, вдруг посыпались старые обиды, горечь предательства и одиночества. А за ними просочились и слезы. И снова старый дальний чулан милостиво открыл ей свои дружеские двери-объятия.

Часы на стене в холле показывали заполночь. Постояльцы давно отшумели и разошлись по своим углам, утомленные поездкой в городской парк. Троица тоже больше не показывалась. Екатерина прибралась на Балконе сразу же, как только они, препираясь и гремя «реквизитом», покинули его. Но ей, втянутой в эту чужую игру, разбередившую ее старую, когда-то и вовсе казавшуюся смертельной, рану, было не до смеха. Оказалось, годы ничего не залечили. Оказалось, ничего не заросло…

Екатерина так старательно и тщательно мыла свой сервиз