Прогнившие насквозь. Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании - Питер Эверетт

У меня состоялась еще одна непродолжительная встреча с особой службой после того, как к нам в морг привезли тело молодого ирландца. Он умер от удушья, подавившись в обед стейком. В его смерти не было ничего подозрительного, однако, когда появились агенты специальной службы, я узнал, что он на самом деле был «спящим» агентом ИРА (ирландской освободительной армии), получившим зашифрованное послание и инструкции по взрыву бомбы. Его решение сначала пообедать спасло многие жизни.

* * *

Жизнь заведующего моргом не бывает скучной, и я определенно не жалею о решении отказаться от актерской карьеры, даже когда меня вызвали в отделение интенсивной терапии, чтобы забрать труп, и я увидел, что это был мой старый приятель Эдгар Люстгартен. Своей работой этот человек заново вдохновил меня на работу в морге. Увидев Эдгара, я невольно задумался о том, как складывается моя карьера, и решил, что, хоть мне и нравились проведенные в больнице святой Марии шесть лет, хочется чего-то большего. Следующим шагом стало бы управление судебным моргом, где занимались более серьезными и громкими уголовными делами, а также более запутанными, необъяснимыми случаями смерти. Несколько недель спустя, читая вечернюю газету, я увидел, что в Саутуарке открылась вакансия. «Мне это будет полезно», – думал я про себя, заполняя заявление и даже не мечтая получить работу. Знал бы я, на что подписываюсь, разорвал бы заявление в клочья и крепко держался за свое нынешнее место.

7 июня 1982 года

Когда я выгрузил тело восьмилетнего Мэтью на тележку и закатил ее в морг, меня встретили полицейский фотограф и один из детективов инспектора Каннинга, ответственный за установление личности и вещественные доказательства. Следом шел офицер по связям с лабораторией Клиффорд Смит, ранее служивший в Королевской военной полиции. Клифф был вдумчивым и невозмутимым человеком, я достаточно близко познакомился с ним в последующие месяцы.

Мы опустили тело мальчика с тележки – оно по-прежнему было в мешке – на застеленный полиэтиленовой пленкой пол. Фотограф сделал снимки тела в мешке, затем в открытом мешке и, наконец, без него, на полиэтиленовой пленке, после чего мы осторожно одели тело, снова сфотографировали и вернули обратно на тележку. Пленку, на которой оно лежало, тоже сфотографировали и запечатали в пакет для вещественных доказательств, то же было проделано и со всей одеждой – каждый предмет детективы запечатали и промаркировали, в то время как я выступил в качестве понятого. Тело Мэтью повезли мимо холодильной комнаты. При других обстоятельствах оно оставалось бы там в ожидании своей очереди на вскрытие, однако дело было срочное, и морг уже работал, поэтому решили провести вскрытие незамедлительно.

Когда мы зашли в секционную, где горела только одна потолочная лампа, я увидел в полумраке три ожидающие меня фигуры. В падающем сзади свете они напоминали своеобразные гробы, поставленные вертикально. Я вздохнул. Коллектив у меня был, мягко говоря, разношерстный.

Здесь был Фрэнк, помощник коронера, которого было не выгнать из-за рабочего стола. Пытаться вытащить его оттуда – было все равно что уговаривать мертвого, так что я удивился, увидев его на ногах в такую рань. Одевался Фрэнк как пятилетка: его галстук вечно висел криво, один из шнурков был развязан, а рубашка все время оказывалась незаправленной. Внешний вид, впрочем, был обманчив. Фрэнк значился вторым по важности человеком после судмедэксперта. Его обязанностью было сопоставлять все полицейские отчеты по произошедшей смерти (отчеты с места преступления, результаты анализов полицейской лаборатории, показания свидетелей и так далее) с информацией, полученной в результате вскрытия, и создавать итоговый документ для коронера (Гордона Дэвиса в данном случае), чтобы тот принял решение, проводить ли ему дознание и кого вызывать, если дознание будет. Мы редко видели Дэвиса. Как и его заместитель с примечательным именем сэр Монтегю Левин, он старался по возможности держаться от морга подальше. Посвященный в рыцари за службу личным семейным врачом Гарольда Вилсона, когда тот был премьер-министром, сэр Монти гордо носил закрученные вверх усы и был истинным джентльменом старой-старой школы.

Над Фрэнком возвышался Косой, один из носильщиков/уборщиков. У этого двухметрового выходца из Бирмингема была забавная косая походка вразвалочку. Скажем так: учитывая его вид, мало кого удивило бы то, что он работает в морге. Вместе с тем уборщик из него был отвратительный, и мне приходилось тратить немало времени, вытирая за ним. Казалось, уборка, с его точки зрения, заключалась в том, чтобы размазать по всей свободной поверхности побольше отбеливателя, порошка и пены.

Фрэнк с Косым курили, но в этом не было ничего необычного. В морге все курили: это приветствовалось. Закурив сигареты – или, в моем случае, трубку, – мы могли несколько минут в неформальной обстановке обсудить проведенное вскрытие или подготовку к следующему. Когда мы ждали прибытия жертвы убийства, обстановка становилась настолько напряженной, что все непременно закуривали. К началу вскрытия, особенно в скудном освещении морга, мы работали уже словно в тумане.

Я с облегчением увидел, что третьим присутствующим человеком был Том, бывший солдат из королевского танкового полка, который стал санитаром морга, – суровый, молчаливый и трудолюбивый.

Все трое болтали, однако прервали разговор, стоило мне зайти. Увидев, что мы завозим тело мальчика, Фрэнк сразу же бросил сигарету в переполненную пепельницу (которую Косой и не думал опустошать) и удрал к себе в кабинет. Лишь половина из восьми помощников коронера в Саутуарке когда-либо присоединялась к нам во время вскрытия. Прочие предпочитали подождать, пока все закончится, и забирали отчет санитаров вместе с записями судмедэксперта уже из моего кабинета.

Мгновение спустя прибыл профессор Мант, и мы поспешили приступить к работе. Взяли образцы мочи и волос, дважды взяли пробу из-под ногтей Мэтью с помощью обратной стороны спички, сложив все, что получилось собрать, в пакет. Затем мы тщательно осмотрели тело на предмет внешних повреждений. Следуя указаниям профессора Манта, я отметил расположение синяков, порезов и ссадин на схеме тела.

Мальчик был ростом чуть больше метра двадцати, хорошо упитанный, однако чрезвычайно бледный из-за огромной кровопотери. У него были обширные травмы. Казалось, на него сначала напали, а потом ударили ножом и скинули на голову бетонный блок.

– Есть признаки сдавливания шеи, – сообщил профессор Мант. – Точечные кровоизлияния на верхних и нижних веках.

Это было признаком лопнувших в процессе удушения кровеносных сосудов.

– Кроме того, имеются несколько ссадин на самой шее, а также синяки и две серповидные ссадины с правой стороны.

Эти серповидные ссадины указывали на то, что его душили. Затем мы насчитали тринадцать колотых ран в левой верхней части груди на участке размером всего тринадцать квадратных сантиметров. Еще три раны были чуть ниже, а еще четыре располагались вдоль горизонтальной линии поперек верхней части его живота. Пять ран доходили до сердца, и еще одна проходила через печень. Все внутренние органы были обескровленными, в то время как в левом легком осталось много крови. Голова была усеяна синяками и ссадинами.