Ледяное озеро - Джон Фарроу

— Да, неужели?

Сандра была значительно моложе мужа. Сидя на диване, женщина подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

— Какой-то малый с видеокамерой оказался поблизости и снимал нас там на льду. Скорее всего, он уже продал пленку тому каналу, который ему больше заплатил.

— Тогда переключаю! — с интересом сказала она. — Никогда еще не видела тебя за работой.

Местная франкоязычная станция уже заканчивала передачу международных новостей и переходила к главному в тот день событию местной жизни — убийству на озере Двух Гор.

— Смотри, это же ты! — воскликнула Сандра, глядя на экран, где ее муж уставился в прорубь, в которой, как сообщили зрителям, плавала голова мертвеца. — Ты что, касался ее голыми руками? Она же должна была быть холодной как лед.

— Нет, это Билл пытался ее вытащить.

Хамоватого начальника полиции Вудрой-Дориона показывали всего пару секунд. Большое внимание в репортаже было уделено странному совпадению: известный детектив Эмиль Санк-Марс снова оказался в нужном месте в нужное время.

В передаче содержалась информация, ранее ему неизвестная. Жертву опознали и установили — ею оказался некий Эндрю Стетлер, сотрудник фармацевтической компании «БиоЛогика». При ее упоминании на экране возникло изображение высокого здания, стоящего на краю залива на некотором удалении от домиков рыбаков.

Просмотрев полуминутную передачу о своем знаменитом муже, Сандра снова переключилась на американский канал, а Санк-Марс тем временем переваривал новость о том, что убитый работал неподалеку от того места, где было обнаружено его тело.

Нажав кнопку на пульте, Сандра выключила телевизор, растянулась на диване и зевнула. Она откинула со лба непослушные темно-каштановые волосы, потом повернулась на бок и поцеловала мужа. Сандра была красивой женщиной с задорным взглядом и открытой улыбкой. У нее были мягкие полные губы и симпатичные морщинки на лбу, потому что она постоянно выгибала брови дугой. Она вскочила, взяла своего благоверного за руку и, потянув, заставила встать.

— Эмиль, ты ведь не будешь над этим делом всю ночь ломать себе голову?

— Я бы не стал исключать такую возможность.

— Хочешь, поспорим?

На нее, должно быть, подействовал романтический настрой того фильма, который она только что посмотрела, и детектив не мог устоять перед ее лучистым взглядом. Они в обнимку вышли из гостиной своего сельского дома, и Санк-Марс протянул свободную руку, чтобы выключить свет.

Примерно за два месяца до произошедших событий,

среда, 8 декабря 1998 г.

В зависимости от природы эксперимента испытуемым в фармацевтической компании «Хиллер-Ларджент Глобал» платили до тысячи долларов на выходные за потраченное ими время и беззастенчивое использование их тел. Желающие позволяли делать себе прививки, вводить вакцины, принимали лекарства, давали распылять на себя противоотечные средства, глотали слабительное и при этом должны были проводить в лаборатории все выходные — с вечера пятницы до утра понедельника, — чтобы их могли там обследовать. При некоторых экспериментах им не позволяли спать, в других случаях не разрешали вставать с постели, кроме как по нужде, которую они должны были справлять в горшки, а их мочу и фекалии сохраняли для изучения.

В каком бы состоянии ни находилась экономика — процветала она или переживала спад, недостатка в желающих не было почти никогда. Если компания давала объявление о том, что ей нужны двадцатилетние некурящие и непьющие подопытные, очередь из студентов, которые хотели подработать на летние каникулы, вытягивалась на целый квартал. Если им были нужны восьмидесятилетние старики с историей болезней сердца, желающих привозили на машинах родственники. Они шли, шаркая, за своими тележками-ходунками, проверяя электронные стимуляторы сердца и частоту пульса, некоторые по-тихому перекуривали, чтоб унять волнение перед назначенной встречей. Если компании требовались мужчины, долго сидевшие на игле, тут же откликались бывшие зэки, которых несколько дней назад выпустили из тюрем, вежливые, как пай-мальчики, и счастливые от мысли о том, что могут еще три дня просидеть за решеткой, а с ними подваливали бездомные бродяги-алкаши в надежде спороть на халяву лишний доллар.

В помещении лаборатории, где брали на анализ кровь, так чтобы не было видно испытуемым, висел плакат, повторяющий известную истину, что «Жизнь — дерьмо, и все мы сдохнем». Этот лозунг здесь красовался для того, чтобы ободрить лаборантов.

Люси Габриель, как правило, в ободрении не нуждалась, хотя ответственной за вывешивание такого рода бодрящих лозунгов была именно она. Приветливая и веселая, она была яркой личностью, энергичной и разговорчивой, гордившейся своей работой. В ее обязанности входил опрос претендентов, выстраивающихся в очередь на перекличку утром по пятницам, потому что проблемы нуждающихся были ей отнюдь не чужды. Она относилась к ним тепло и с симпатией. То, что она была индианкой, никого не волновало. Бедняки не без оснований считали, что ей самой доводилось переживать тяжелые времена, и это отчасти помогало им преодолеть замешательство, которое они здесь испытывали. Те, кто узнавал в ней поборницу прав индейцев, не побоявшуюся выйти на баррикады во время волнений, охвативших как-то ее резервацию, считали, что попали в хорошие руки.

А мужчины, конечно, были довольны тем, что ими занимается такая красавица.

Одна из ее задач при проведении таких собеседований состояла в том, чтобы брать на заметку чем-то необычных людей. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ее внимание привлек Эндрю Стетлер. Он был заводным парнем, ей доводилось с такими сталкиваться. Для мужиков такого типа участие в программе было не более чем игрой, чем-то вроде небольшого приключения, о котором потом можно будет с прибаутками рассказать собутыльникам в баре.

Как и большинство других испытуемых, Эндрю Стетлер в тот день оказался на мели. К таким ситуациям Люси уже давно привыкла. Она никогда не бралась судить о людях по их неприятностям. Она и теперь жила в резервации Канесатаке, где жизнь без расстройств и огорчений была просто немыслима, а трудные времена, казалось, воцарились там на веки вечные. Иногда у нее не хватало терпения общаться с людьми, которые начинали скандалить из-за того, что все у них пошло наперекосяк, или пытались с ней спорить по поводу принятого решения, которое их не устраивало, но она понимала, что каждый справляется со своими трудностями как умеет.

Эндрю Стетлер, должно быть, всегда был душой любой компании.

— Выбери меня, — заявил он ей с порога, кривовато улыбаясь. Длинные черные волосы спадали ему на плечи, завиваясь на концах, улыбка была в меру обаятельной, глаза светились озорными искорками. Усевшись на стул перед столом Люси, он уперся крупными руками в столешницу светлого дуба. — Вены у меня просто отличные. Тебе не придется бурить скважину, чтобы взять у меня кровь на анализ. Хотя, честно тебе признаюсь, когда в последний раз у меня было кровотечение, кровь текла черная. Я так думаю, предки мои были инопланетянами. А может, пулю в меня всадили отравленную, чем это еще можно объяснить? — Подбородок у него слегка выдавался вперед, шея была непропорционально длинной, а кадык сильно выпирал. — Но для тебя, солнышко, у меня потечет только красная кровь. Потому что, глядя на тебя, я себя чувствую переполненным красной кровью американским парнем, хотя на самом деле я не такой. Я — талант местного разлива. Канадец. Родился и вырос в Монреале. И есть все основания полагать, что тут я и помру. Меня больше никуда особенно не тянет, у кого хватит наглости меня в этом винить? Здесь так много настоящих красавиц, разве я могу хоть одну пропустить? А что касается свиданий…