Под флагом цвета крови и свободы - Екатерина Франк

– Какие еще факты, Ченси? Мы же втроем организовали это дело, помнишь? И мне, и Биллу наша команда дорога ничуть не меньше, чем тебе! Я признаю, что погорячилась – прости меня, просто это обвинение мне было очень оскорбительно. Но ведь ты и сам понимаешь, что мы в жизни не стали бы сотрудничать с врагами! Да и какой от этого прок? Для испанцев все мы – пираты, одинаково заслуживающие петли…

– Ты и сама испанка, – возразил Винченсо. – Неужели ты, с твоим умом и способностями, не сумела бы договориться с ними?

– Что?.. Ты серьезно?! Да я едва понимаю их язык, если хочешь знать! – сжав кулаки, с негодованием выдохнула Эрнеста. – Я никогда не была и не являюсь для них испанкой. Скорее уж ты, итальянец из …, смог бы договориться с ними!

– Что ты сказала?

– Что слышал! Думаешь, я и правда поверю, что Билл способен на такое? А вот ты вполне мог приказать кому-то из своих людей бросить за борт ту бутылку! Вот только ничего у тебя не выйдет, Ченси, – страстно, с нажимом продолжала она, не давая ему перебить. – В отличие от Билла, я-то тебе нужна. Если останешься в открытом море без штурмана – эти испанцы доберутся до тебя еще быстрее, чем до нас!

– Это вряд ли, – спокойно усмехнулся Винченсо и неожиданно извлек из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги, в котором Эрнеста с ужасом узнала карту с собственноручно час назад вычерченным ею фарватером. – До Тортуги мы доберемся без особых проблем, а там я найду другого штурмана. Быть может, он не будет столь талантлив, как ты, – Алигьери издевательски ухмыльнулся, – но как знать? Может, это и к лучшему…

– Не посмеешь, – сжав кулаки и гордо вздернув подбородок, прошипела она прямо в сузившиеся до точек зрачки капитана, полные нестерпимой, наглой уверенности в себе и своей правоте. – Не посмеешь меня, словно какую-то…

– Не посмею. Я сделаю кое–что получше, Нэнси, – с издевкой выговорил он старое обращение, давно забытое всеми членами команды, даже теми, кто еще был жив с того момента, как они впервые вышли в море на этой самой «Кобре» – один лишь Билл все еще звал ее так. Только ему Эрнеста позволяла это, только на него не обижалась за излишнюю и бессмысленную опеку и глупые детские прозвища – на него, большого, не слишком умного, но добродушного, знакомого до мелочей, отзывчивого, храброго и великодушного, ставшего ей старшим братом и единственным близким человеком за семь лет, проведенных бок о бок. И черта с два Винченсо мог рассчитывать, что угрозой смерти ухитрится мгновенно разорвать эту прочнейшую связь, куда крепче той, что была у каждого из них с ним самим или у него со множеством девушек в любом порту, в который они когда-либо заходили…

– Меня зовут Эрнеста Морено, – упрямо не опуская перед ним глаз, ответила она. – Мое имя уже знают и запомнят надолго, поверь! А капитана Винченсо Алигьери никто не вспомнит, даже если ему суждено ходить по морям еще сорок лет!

– Однако из нас двоих именно мне, а не тебе, доведется проверять справедливость твоих слов, – злорадно отрезал Винченсо, и она похолодела, поняв, что этот человек уже не отступится от своих слов. Холодная, жуткая злоба сверкала в его глазах, ставших на мгновение очень похожими на глаза хищной мурены, приготовившейся к атаке, когда, обернувшись к ожидавшим за его спиной матросам, Алигьери коротко приказал:

– Утопить. Немедленно.

– Что?.. Нет, нет! Отпустите меня! На помощь! – змеей извиваясь в чужой хватке, закричала Эрнеста – хотя ей и заломили за спину руки, заткнуть рот все же не догадались. – Ченси, не смей! Ты не можешь… – выворачивая шею, чтобы заглянуть в лицо то ему, то волокшим ее прочь из карцера матросам, все еще не веря в происходящее, повторяла она. – Алан, Питер, это же я привела вас на «Кобру»!.. Отпустите меня! Ради Бога, кто-нибудь, помогите! – Увидев над собой решетку трюмного люка, девушка забилась с новыми силами. Винченсо, шедший позади них, стянул с себя шейный платок, завязал посередине узел и, несмотря на яростное сопротивление, заткнул ей рот этим импровизированным кляпом.

– Ведите быстрее! – немного нервно потребовал он. Подумал, затем концами платка завязал отчаянно дергавшейся девушке и глаза. Теперь ей оставалось полагаться лишь на свои слух и осязание, но против троих сильных и вооруженных мужчин этого было явно недостаточно.

Свежий морской воздух, смешанный с неприятным запахом нечистот, ударил ей в лицо и, даже не слыша еще шума волн, Эрнеста поняла, что ее вытащили на гальюнную палубу – лишь с нее можно было столкнуть человека в воду, не привлекая лишнего внимания. Даже добивать ее не потребуется – острый киль корабля завершит дело не хуже пули в голову…

– Держи, держи ее! Я сейчас… – раздался голос одного из матросов, и она поняла, что момент настал. С силой откинувшись назад, затылком Эрнеста попала точно в лицо державшему ее со спины и ощутила, что сжимавшие ее запястья пальцы разжались.

– Держи ее!.. – проорал откуда-то сбоку Винченсо, но у Эрнесты не было времени думать: зная свой корабль до последней досочки, она метнулась к окну, подпрыгнула, обеими руками ухватившись за носовую фигуру, перебралась на бушприт и спустя несколько секунд уже оказалась на верхней палубе. Лишь теперь она сорвала с себя кляп–повязку – и застыла, похолодев.

Вся палуба была заполнена матросами, с веселым ревом особенно налегавшими на правый борт – там, где на узкой доске, ведущей прямо в море, виднелась одинокая фигура со стянутыми за спиной руками и так же, как у нее самой недавно, завязанными глазами.

– Держи ее! – раздался снизу голос Винченсо, как видно, бросившегося через трюм на палубу, и Эрнеста отмерла.

– Ребята! Мистер Стивенсон! – в последней, отчаянной надежде заговорила она. – Ни я, ни Билл ни в чем не виноваты! Капитан Алигьери только что пытался меня убить, потому что боялся, что я расскажу вам об этом!.. Вспомните, сколько всего мы с вами вместе прошли – я же ни разу не делала ничего, что бы могло вам навредить… Милостивым Богом клянусь вам, своей жизнью и памятью моих родителей – я не предатель!..

– Вот она! – выкрикнул показавшийся в отверстии трюмного люка Винченсо. Жар погони, похоже, пересилил в нем даже обычную осторожность: обернувшись ко всем матросам сразу, он выхватил из–за пояса пистолет и громко велел: – Хватайте предательницу!

Все остальное Эрнеста, застывшая в понимании, что на расстоянии десяти шагов уйти от пули ей не удастся, запомнила смутно: вот чья-то рука уже поднялась, другая – коснулась кожи выше локтя – а затем тяжелое сильное тело врезалось в нее сзади, сбив с ног и отшвырнув прочь с линии огня. Билл, как был, связанный и ничего не видящий, сумел по голосу определить, где она находилась, и теперь, спася ее, ринулся вперед в последней, отчаянной и бессмысленной попытке найти Винченсо…

– В воду, Билл! Скорее в воду! – охваченная одной–единственной мыслью, что ее друг неизбежно обречен на смерть, крикнула Эрнеста, и Катлер, казалось, услышал ее: он круто повернулся и бросился к борту рядом с ней. Ему оставалось всего несколько секунд, когда грянул выстрел. Билл, уже добравшийся до фальшборта, пошатнулся, сделал два неверных шага и, перевернувшись по планширу, рухнул в воду. Эрнеста, ахнув, бросилась к тому месту, где он стоял всего мгновение назад: крик замер у нее на губах.