Кекс в большом городе - Дарья Донцова

– Да, да, да, – закиваладевочка, – я даже не пошевелюсь.

– Ну это уж слишком, – решила яприободрить бедного ребенка. – Ладно, ступай скорей кушать, могупорекомендовать ватрушки, они здесь замечательные.

Олечка подпрыгнула и ринулась к стекляннымдверям.

– Стой, – велела я.

Девочка покорно замерла, потом с опаскойобернулась.

– Чего?

– А руки помыть? Туалет слева.

Услышь Кристина от меня подобное замечание,она бы моментально воскликнула:

– Сама знаю! И потом, лапы чистые, яничего ими не трогала.

Впрочем, Кристя могла выдать и фразу типа:

– Ну чего привязалась! Я не маленькаяуже, вечно глупые замечания делаешь!

Олечка же потупилась и промямлила:

– Ой, совсем забыла! Вы не подумайте, явовсе не грязнуля, просто очень кушать хочется.

Выпалив эту фразу, она повернулась к туалетнойкомнате, я вздохнула и пошла к лифту. Сколько таких милых, приятных детей волеюзлой судьбы оказалось на улице? Впрочем, не следует думать, что всебеспризорники несчастные детки, этакие ангелы во плоти, и далеко не каждыйпобродяжка происходит из неблагополучной семьи. У одной из коллег Куприна, РозыВергасовой, есть дочь Лиза. В детстве ее мама и папа целыми днями пропадали наработе, но дочурка не оставалась без присмотра, из школы ее приводиластаренькая бабушка. Лизочку пытались приохотить к спорту, отдали сначала нагимнастику, потом в бассейн, следом в фигурное катание. Но из всех секцийленивую ученицу выгнали, потом мама решила отвести дочку в художественнуюстудию, но и там Лиза заниматься не стала. Родители не ругали отпрыска, ониполагали, что у каждого человека, пусть даже и совсем маленького, имеются своижелания, поэтому просто показывали Лизочке, чем можно занять свободное время:хореография, пение, игра на гитаре… В шкафу у Лизы висело много хорошей одежды,на полках лежали игрушки, и читала девочка отличные книги, понимающие родителиникогда не отнимали у нее конфеты, жвачки и косметику, привечали всех друзей ине требовали сплошных пятерок. Не надо думать, что Лизавету безогляднобаловали, нет, ее папа и мама разумно сочетали строгость и ласку, никогда незапирали на ключ выпивку, сигареты, не рылись у доченьки в столе и не изучалисодержимое ее карманов. И каков результат? Первый раз Лизавета удрала из дома втринадцать лет, села на электричку и укатила невесть куда. Мама поставила науши всю милицию и обнаружила дочь в компании бомжей.

С тех пор жизнь Вергасовых превратилась в ад,Лиза убегала – родители ее ловили. Через десять лет терпение их иссякло, онипостарались вычеркнуть из памяти непутевую дочь, последнее известие от Лизаветыпришло три года назад, она появилась на пороге родной квартиры, одетая вгрязную куртку, и, сунув матери покрытого болячками младенца, прохрипела:

– Зовут Костей, забирайте и делайте сним, что хотите, надоел мне до смерти, вечно орет. Ну, чего уставилась? Этотвой внук, не нравится, я его выкину.

Спрашивается: следует ли жалеть подобнуюнищенку? Кто виноват, что теперь Лизавета живет в мусорном бачке? У нее имелосьвсе для нормальной жизни, но каждый человек делает свой выбор сам.

А вот Олечке просто ужасно не повезло.

Размышляя о беспризорных детях, я поднялась нанужный этаж и вошла в комнату Федора.

– Звезда моя, – встал из-за столапиарщик, – чай, кофе или потанцуем, пока работники телекамеры не явилисьна встречу? Ты любишь танго или вальс? Впрочем, извините, столь молодая особа,наверное, предпочитает брейк-данс. Садись, звезда моя, в ногах правды нет.

Я опустилась в одно из глубоких, мягкихкожаных кресел. Кабинет Федора четко делится на две зоны. Справа от входа стоитрабочий стол и два достаточно неудобных, жестких, покрытых грубой материейкрасных стула. Слева расположена «группа отдыха»: мягкая мебель и журнальныйстолик, на котором красуется вазочка с конфетами. В «Марко» сухой закон,рядовой сотрудник, пойманный с бутылочкой пива, мигом окажется на улице безвыходного пособия, но кабинет Федора имеет особый статус, здесь гостю нальют рюмашку,и в зависимости от того, какую бутылочку ушлый пиарщик вытащит из бара, вылегко сделаете вывод о своем статусе в «Марко». Вообще Федор – это индикатор,демонстрирующий значимость того или иного литератора.

Начнем с того, что с основной массой авторовнаш Феденька не здоровается, просто проходит мимо, даже не задержав взгляд начеловеке. Если кивнет, прыгайте от радости, руководство «Марко» на ежедневномсовещании заметило – книга N продается удачно.

Если Федя начинает трясти писателю руку,улыбаться и говорить: «Шикарно выглядишь», – это означает лишь одно:произведение прозаика попало в рейтинг, журнал «Книга и деньги» включил его вдесятку лучших.

И уж совсем классно, если Федор зазываетавтора в свой кабинет, усаживает у стола и восклицает: «Звезда моя, нам следуетпообщаться!»

Вот тут можно ликовать по-настоящему: «Марко»надумало провести вашу рекламную кампанию, издательские работники готовыпотратить некую сумму на выпуск плакатов, закладок, календарей и приглашениежурналистов.

Ну а если Феденька усаживает вас в кресло, даеще вынимает бутылку, значит, вы и впрямь звезда и теперь можете позволить себенекие маленькие капризы, типа заявления: «На передачу о жизни аллигаторов Кениия не пойду, устала от внимания прессы».

Впрочем, чтобы окончательно уяснить свое местов «Марко», надо еще ориентироваться в «бутылочном рейтинге». Тут имеются своитонкости. Коньяк в шкафу стоит разный: от пакостного пойла, произведенного вподвале на малой Лоховской улице, до элитного напитка, доставленного прямо изФранции. Впрочем, есть на полках и водка, и шампанское, и виски, и вино; глянувна этикетки, вы сразу поймете, что к чему.

Меня, кстати, до сих пор не усаживали вкресло, госпожу Виолову держали у стола, на жестком стуле. В принципе у «Марко»нет ко мне никаких претензий, кроме одной: мало пишу и не вовремя сдаюрукописи.

Но сейчас пиарщик подчеркнуто заботливоумостил меня на кожаной подушке, потом распахнул дверцы бара и воскликнул:

– Звезда моя, как насчет шампусика?

– Спасибо, у меня от него головаболит, – честно ответила я.

– Коньяковского?

– Нет, нет.

– Водярского? Или винца? Имею совершеннозамечательное, из Италии.