Кекс в большом городе - Дарья Донцова

Огромным усилием воли я попыталась погаситьсчастливо-глупую улыбку. Федор не предложил мне молдавское, болгарское иличилийское пойло. Госпоже Таракановой хотят налить нектара, прибывшего сАпеннинского полуострова. Следовательно, мой рейтинг взлетел выше некуда.Правда, в шкафу еще имеются эксклюзивные вина из Франции, но их, думаю,открывают лишь для Бустиновой или Смоляковой.

– Спасибо, – тоном герцогиниответила я, – очень мило, но вынуждена отказаться, поскольку нахожусь зарулем. Вот минеральной водички хлебну.

Федор крякнул, покосился на свой стол, гдестояла нераспечатанная пластиковая бутылка с этикеткой «Речная», и, добыв изнедр бара стеклянную емкость, украшенную бумажкой «Naturwasser», ловко свернулпробку.

– Дешевая ты девушка, – вздохнулон, – имей в виду, подобных не ценят. Мужики любят тех, в кого многовложили: если за все по полной программе заплачено, то другому отдавать еежаль. Значитца, так! Курс молодого бойца. Сейчас сюда заявится АнатолийГолубев, жуткий сукин сын! Отвратительная морда, жадный кабан! Твое деломолчать и кивать. Никаких разговоров о деньгах, это без Арины Виоловойобговорят. Помни, ты звезда, поэтому находишься выше земных реалий. Всякойерундой, типа денег, то бишь гонорарами, занимаемся мы, мелкие, серыеиздательские мышки. Великую писательницу не волнуют презренные бумажки, онапогружена в творчество. Компранэ[2], киса?

– Ага, – кивнула я, – понятно,но у меня иногда бывают всякие незвездные желания, вроде покупки одежды, обувии вкусных продуктов, и вот в этот момент, когда пафосная личность мается уприлавка, ей очень хочется презренного металла, причем побольше.

– Лавэ получишь, – дернул шеейФедор, – но учти, чем дольше не будешь вмешиваться в процесс переговоров,тем больше бумажек попадет в твой кошелек. Сиди молча, улыбайся, кивай изредка,произнося фразу: «Все вопросы к издателям».

– Зачем меня тогда позвали?

– Ну ты даешь! Нельзя без автора! Имей ввиду, Голубев мерзопакостный павиан, беспринципная сволочь, отвратительный… о…боже! Рад безумно, великолепно выглядишь! Господи, как ты похудел! Этоспециально?

Я обернулась и постаралась не захихикать. Вкабинет бойко вкатился бильярдный шар, засунутый в светлый, выпендрежно дорогойкостюм. Сходство с аксессуаром для настольной игры придавали Голубеву не толькорост и объем – мне даже сначала показалось, что оба эти размера, если применитьсантиметр, будут одинаковы, – но и совершенно лысая, блестящая голова.

– Раздельное питание, Феденька, –пропыхтело чудовище с портфелем, – жиры, белки и углеводы хаваются поотдельности, и, главное, никакой выпечки. Поэтому не предлагай мне ханки,плесни водички, как своей очаровательной дочке.

Федор заморгал, потом с совершенно искреннимизумлением воскликнул:

– Ты кого имеешь в виду?

Анатолий улыбнулся, толстые щеки взметнулись иподперли нижние веки, глаза продюсера утонули под бровями.

– На диване сидит прелестная девчушка,думаю, она твоя дочка.

Не скрою, мне было очень приятно услышатьзаявление Голубева, кстати, я еще не справила сорокалетие и считаю себя вполнемолодой особой, но вот за школьницу меня давно не принимали.

– Это Арина Виолова, – хмыкнулФедор, – наш автор.

Анатолий замер, потом заломил руки.

– Господи! Такая юная и красивая! Какимобразом вы ухитряетесь писать книги лучше Достоевского? Откуда черпаете опыт,где берете сюжеты? Честно говоря, я считал госпожу Виолову умудренной жизньюпожилой дамой не слишком приглядной внешности. А вы выглядите словно «МиссВселенная», но в отличие от топ-модели еще и обладаете умом.

Я потупила взор. Конечно, Голубев сейчаспроизносит льстивые речи, но ведь в них есть и зерно правды. Мои книгизамечательны, вот, например, «Гнездо бегемота» или вышедшая в конце прошлогомесяца повесть «Сафари на таракана», мне самой понравилась. Что же касаетсявнешности…

Внезапно я ощутила пинок, Федор, делая вид,что вынимает бутылки из шкафа, толкнул меня и тихонько погрозил кулаком.

Голубев тем временем сел за стол и вытащилбумаги.

– Приступим, – другим тоном заявилон, – читайте!

Не стану вам пересказывать содержание беседы,сама не поняла больше половины слов, которыми жонглировали не обращавшие наменя внимания мужчины. Сначала я попыталась вникнуть в суть, но потом бросилабесполезное занятие. Изредка Федор основательно пинал меня под столом, и тогдаизо рта Арины Виоловой вылетала фраза:

– Все вопросы к издателям.

В конце концов и продюсер, и пиарщикпритомились. Федор начал вытирать лоб платком, а Голубев, забыв про раздельноепитание, лихо влил в себя почти стакан коньяка и принялся заедать алкогольшоколадными конфетами.

– Арина, звезда наша, – снесказанной ласковостью пропел пиарщик, – поставь здесь свою подпись.

– Где? – прищурилась я.

Из-за наклеенных ресниц угол зрениязначительно сузился, но ради красоты можно и потерпеть некие неудобства.

– Вот тут, внизу.

– Слева?

– Нет, где галочка.

– Около пункта «В»?

– Смотри правее, – слишком нежнопроцедил Федор, и мне стало понятно, что охотнее всего пиарщик сейчас бытреснул свою звезду по затылку.

– В углу.

– Над закорючкой?

– Повнимательней можно? – несдержался Федор.

Не желая окончательно злить высокоеначальство, я машинально потерла кулаком правый глаз и в ту же секунду вспомнила,что сегодня наложила на себя макияж, так сказать, по полной программе,отдернула от лица руку, но поздно! Одна из фальшивых ресниц шлепнулась прямо надокумент.

Я быстро дунула, но черная полосочка,украшенная мелкими, сильно загнутыми волосинками, приклеилась насмерть. Посчастью, Федор и Анатолий не заметили казуса, они вели довольно мирную беседу освоих новых машинах.

Острым пером врученного мне стило я попыталасьотковырять ресничину, но плохо державшийся на веке прибамбас просто приварилсяк договору.