Призрак замка Тракстон-Холл. Мистические записки сэра Артура Конан Дойла - Вон Энтвистл

Он так и замер с отвисшей челюстью, а потом промямлил:

– Быть того не может.

– Тем не менее это так, – поддержал Уайльд. – Супруга зовет меня Оскаром, а она от провалов в памяти не страдает. Он взглянул вопрошающе: – А не случалось ли вам смотреть «Веер леди Уиндермир»?

– Д-да, д-дважды, – пробормотал мужчина, запинаясь.

– Прекрасно, – улыбнулся Уайльд, – какой безупречный вкус. – Он достал серебряный портсигар и сунул сигарету в рот. – У вас огонька не найдется?

Мужчина суетливо порылся в карманах пальто, достал коробок спичек и дал Уайльду прикурить.

Долговязый ирландец затянулся пару раз и впился в незнакомца проницательным взглядом:

– А кто вы, собственно, такой?

– Я… хозяин дома, – пробормотал тот растерянно. – Мы тут живем.

– Ну разумеется. – Уайльд приветливо пожал ему руку. – Артур мне все уши прожужжал, как жаждет повидаться с вами. – Он лукаво улыбнулся другу: – Не правда ли, Артур? Будь добр, объясни этому господину цель нашего визита.

Конан Дойл сердито глянул на Уайльда и принужденно улыбнулся.

– Цель? Ну… – Он будто язык проглотил, губы беззвучно шевелились.

У входа послышалась возня; дородный коротышка прокладывал себе дорогу, отпихивая слуг. От крайнего возбуждения он выпучивал глаза и дергал подбородком.

– Мистер и миссис Дженнингс, покорнейше прошу простить мою задержку, – сразу обратился он к хозяевам дома. – На Хангерфордском мосту столпотворение, и я с трудом нанял кеб.

– Да, знаю, – сказал мистер Дженнингс раздраженно. – Соблаговолите объяснить… э… господам из мира искусства, кто законный владелец этого дома.

Глазные яблоки незнакомца вытаращились сперва на внушительную фигуру Уайльда, а затем повернулись к Конан Дойлу.

– Прошу прощения, я Альфред Читхэм, риелтор. Арендная плата за это имущество проходила через мои руки.

– Риелтор? А кто прежний владелец? – накинулся на него Конан Дойл.

Читхэм криво усмехнулся:

– Сожалею, сэр, но я не вправе разглашать подобную информацию. Скажу лишь, что наниматель происходит из уважаемого семейства. Они тут проживали, пока мистер и миссис Дженнингс зимовали в Тоскане.

Конан Дойл опешил.

– Как же так, меня только вчера здесь принимали.

– Ну да, наниматель предупреждал о возможном скором переезде по семейным обстоятельствам.

– Обстоятельства заставили их забрать с собой дверной молоток?

Риелтор кивнул:

– Вот именно, они скрылись, заблаговременно оплатив проживание должным образом.

– Что ж, ты сам все слышал, Артур, – сказал Уайльд. – Похоже, мы так никогда и не докопаемся до истины.

– Минуточку! – воскликнул риелтор и полез во внутренний карман. – Вы доктор Дойл? Артур Конан Дойл?

Шотландец подтвердил.

– Предыдущие жильцы надеялись, что вы заглянете, и дали мне четкие указания передать письмо лично вам в руки.

На красивом запечатанном конверте была всего одна надпись: «Доктору Дойлу». Писатель выхватил его из потных пальцев агента, вскрыл и достал листок бумаги.

Присутствующие молча наблюдали, как он читал и перечитывал написанные изящным почерком строчки, постепенно меняясь в лице и поблескивая глазами. Наконец он сложил письмо в конверт, спрятал во внутренний карман пальто и улыбнулся.

– Что ж, Оскар, – сказал Дойл с напускной веселостью, – похоже, мы гнались за ветром.

Он пожал руки хозяевам.

– Очевидно, вышло недоразумение. Благодарим вас за любезность и приносим извинения за причиненные неудобства.

– Артур, а что это за письмо? – спросил Уайльд, когда они вернулись к экипажу. – Оно от нашего таинственного медиума?

– Пустяки, Оскар, – небрежно отмахнулся Конан Дойл, – я все неверно истолковал. Извини, что втянул тебя.

Забравшись в кеб, они отправились в Лондон. Оскар Уайльд терпеливо выжидал, а когда они пересекали площадь Пикадилли, снова спросил:

– Артур, долго мне еще умирать от любопытства? Я наблюдал за тобой, пока ты читал письмо. Ты, конечно, литератор от Бога, но в театре не приживешься. Ты был сам не свой.

– Вовсе нет, Оскар. Просто кто-то сыграл со мной злую шутку.

– Вот как? Занятно, я тоже люблю посмеяться. А ну-ка поделись со мной, Артур, – потребовал Уайльд и нахмурил брови. – Читай письмо.

– Право, дружище, не стоит…

Оскар Уайльд постучал тростью в крышу экипажа.

– Останови здесь, Гибсон, – крикнул он.

Кучер тут же затормозил.

Конан Дойл глянул в окно. Они оказались прямо посреди площади Пикадилли.

– В чем дело? Почему мы стоим?

– Читай письмо, Артур.

Конан Дойл понимал, что они мешают движению. Возницы кричали и свистели. В телеге, груженной пивными бочками, сидели двое рабочих, потрясали кулаками и осыпали виновников отборной бранью.

– Оскар!

Уайльд откинулся на спинку сиденья, достал из кармана серебристую фляжку, отвинтил крышечку и отхлебнул. Конан Дойл почувствовал аромат шотландского виски.

– Сожалею, Артур, но мы не двинемся с места, пока я не узнаю содержание письма, – произнес, причмокивая, Уайльд.

Крики и проклятия становились все громче, и вокруг уже яблоку негде было упасть.

– Но, Оскар!.. – отчаянно взмолился Конан Дойл.

– У меня предостаточно времени, Артур. – Уайльд отхлебнул еще немного и завинтил крышечку. – Мы, кажется, взбаламутили весь Лондон.

О стенку экипажа что-то стукнулось со стеклянным треском – видимо, разбилась бутылка.

– Ладно, Оскар, твоя взяла!

– Поезжай, Гибсон! – с самодовольной ухмылкой приказал Уайльд, постучав тростью в крышу.

Экипаж продолжил путь. Уайльд не сводил глаз с друга.

Конан Дойл подавил раздражение и развернул письмо.

– Оскар, стоит ли из-за подобной чепухи…

– Читай!

Конан Дойл кашлянул и прочитал:

Уважаемый доктор Дойл, с моей стороны было ошибкой обратиться за помощью к Вам. Прошу Вас уничтожить все мои письма. Не ради меня, я боюсь… я по-прежнему верю, что сбудется все предначертанное судьбой. Меж тем позапрошлой ночью Вы мне приснились. Сон был так явственен. Вы лежали в гробу со сложенными руками, мертвенно-бледный и бездыханный. Даже во сне я почувствовала, что Вы испустили дух. Несомненно, я видела грядущее, и наша встреча грозит Вам непоправимой бедой. По этой причине мне пришлось спешно покинуть Лондон. Вы были очень добры. Поминайте меня в своих молитвах.