Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте» - Эдуард Тополь

– Мы включили в гримерке внутреннюю трансляцию, услышали, что «женщины – руки за голову, направо!», а «грузины могут покинуть зал». Потом там начали стрелять… Мы позвонили в милицию, хотели сказать, что к нам можно забраться и всех их обезвредить. А нас, не слушая, послали в буквальном смысле… Тогда мы сорвали шторы, театральные платья с вешалок, шарфы, связали все и стали спускаться вниз…

Георгий Васильев, один из авторов и продюсеров «Норд-Оста»:

Проблемы у террористов начались почти сразу после захвата. Скажем, из тех больших и тяжелых ящиков, которыми они забаррикадировали двери из кулис на сцену, вдруг повалил густой дым. Они не знали, что это такое, а это были машины для сценического дыма. Мовсар крикнул в зал: «Кто знает, что с этим делать?» К счастью, я знал…

Помощник режиссера:

По действиям боевиков я понял одно: если их операция захвата и была спланирована, то спланирована плохо. Они плохо знали план помещения. Если бы они его заранее изучили, то нашу каморку за сценой непременно бы нашли. А так… Запершись в монтажной комнате, мы выключили свет, затихли. Несколько раз к нам ломились, но выламывать дверь не стали – решили, что в комнате пусто. Когда в коридоре становилось тихо, мы пытались по мобильникам дозвониться в «02» – там не отвечали. Потом снаружи к нам прозвонился наш технический директор Андрей Ялович, он прекрасно знал план здания и показал эмчеэсникам наше окно…

Маша Шорстова и Софья Душкина, актрисы «Норд-Оста»:

– В этот вечер я играла Катю Татаринову. И, по счастливой случайности, мне между первым и вторым актами костюмеры не принесли вовремя платье. Мы с другими девочками-актрисами – Леной Моисеевой и Ирой Савельевой – сидели в своей гримерке, ждали и вдруг услышали какие-то выстрелы. По коридору бегали люди, громко кричали. Мы страшно перепугались и заперлись. Через какое-то время раздвинули шторы и увидели на улице целую толпу. Потом услышали какой-то шум из соседней комнаты – оказалось, это из окон соседней гримерки вылезали костюмеры…

– Но до земли наши самодельные веревки не доставали, и я прыгнула. Прыгнула и побежала, а сзади уже были выстрелы…

– Мы решили сделать то же самое, стали махать из окна руками. К нам подтащили металлическую лестницу, и таким образом мы спаслись.

Беглецы-монтировщики:

…Перед окном монтажной, выходящим на задний двор ДК, появились эмчеэсовцы. После того, как мы подали им сигнал фонариком, спасатели притащили домкраты и гидравлические ножницы, срезали с окна решетку…

22.05. К ДК добрались без проблем. Оцепление еще не выставлено. Тихо и ни души. Вдруг с тыльной стороны театра выбегают прямо на нас шесть человек. Это вырвавшиеся из плена заложники… Медики сказали бы, что они находились в шоковом состоянии… Они спустились из окна гримерки…

Первый офицер «Альфы»:

К ДК приехал, когда там никакого штаба еще не было. Стояло только первичное оцепление ГАИ и местного отделения милиции. Из официальных лиц здесь были начальник ГУВД Пронин, а от наших, от ФСБ, – первый зам Патрушева генерал Проничев и Тихонов, шеф нашего Центра антитеррористических операций. Значит, как события развивались? Поначалу, как всегда, растерянность. Еще непонятно, что произошло, неизвестно количество террористов и т.д. Потом более-менее ценную информацию сообщила девушка, которая выпрыгнула из окна ДК. У нее оказался с собой телефон внутренней связи, связывавший звуковой цех, световой цех, гримерки и другие подсобки. Девушка нарисовала нам план здания – просто на листочке бумаги от руки было начерчено прямоугольное здание, обозначены пять входов в него и положение сцены. И тут же нашим переговорщикам удалось по ее телефону связаться со световым цехом. Правда, с того места, где они стояли, телефон не брал, надо было подойти вплотную к стене ДК. Ну, в темноте они осторожненько подошли к столбам навесного карниза, набрали номер то ли 304, то ли 314, им ответил кто-то из светоцеха, и первую информацию изнутри они получили от него. «Что там на данный момент происходит?» Он сообщил: «Вижу на сцене вооруженных людей. Они выгнали оркестрантов из оркестровой ямы…» – «Чем вооружены?» – «Вижу автоматы». – «Что еще? Гранатометы?» – «Не знаю. Есть какая-то труба». – «Как одеты?» – «Вижу женщин в черном». Наши ему сказали: «Все, мы с вами свяжемся». И доложили начальству, что у бандитов стрелковое вооружение. По опыту Буденновска мы уже знали, что нужно делать. В Буденновске они не только захватили больницу, а еще согнали в нее людей с ближайшего рынка. Здесь тоже могла быть попытка вырваться из здания и захватить еще кого-то. Пронин сказал одному из своих: «Вот, Саша, быстренько! На этой схеме пять выходов обозначены, поставь по четыре человека. И еще четыре между этими колоннами. Закрепи позиции». Так было сделано первичное блокирование…

Первые милицейские машины подтянулись к зданию ДК примерно в 22.00. В то же время нескольким актерам мюзикла «Норд-Ост» удалось убежать из здания через окна гримерных. Из зала выпущены на свободу 17 детей. По их словам, террористы готовятся освободить оказавшихся в заложниках чеченцев, грузин и азербайджанцев.

В городе для сотрудников милиции вводится специальный план «Гроза». Он означает: вся столичная милиция, а также отряд «Альфа» переведены на усиленный режим. В связи с возможностью новых терактов под охрану взяты все объекты, где расположены органы власти, электроподстанции, Московский нефтеперерабатывающий завод и другие важные объекты городской инфраструктуры…

Генерал ФСБ (анонимно, на условии конфиденциальности):

Страшно было не только заложникам. Нам, я вам доложу, было не менее страшно. При этом заложники хотя бы видели террористов, знали, что они делают. А мы – нет. Мы ждали серию терактов по всей Москве и гадали – где? когда? Весь личный состав милиции и других силовых структур был поднят по боевой тревоге. Все патрульные машины вышли из гаражей на патрулирование улиц. Мы еще не знали, что искать, где и кого хватать, но было ясно: если мы не упредим следующий теракт или, не дай Бог, следующие теракты, мы проиграем все. Ведь именно так, из-за нашего российского, а точнее, горбачевско-ельцинского пофигизма, мы и получили эту головную боль – Чечню.

«Став президентом Чечни, кстати, не без помощи тогдашнего ельцинского окружения, Джохар Дудаев первое время настойчиво просился на прием в Кремль. Но подаваемые им сигналы там не желали принимать. Сначала «всенародно избранному» не до Чечни, потом самовольности Грозного вводят Москву во гнев, и она уже намеренно игнорирует надоедливые притязания чеченцев. Дудаеву не остается ничего другого, как обратиться к исламу, что обещает ему политическую и военную поддержку мусульманского мира. Но еще в самый канун рокового решения о бомбардировках Грозного он звонит Горбачеву с просьбой стать посредником. Это предложение немедленно передается в Кремль и остается без ответа. Дальше – кровопролитная война, фактическое поражение, тупиковая ситуация в политическом плане, метастазы в Дагестане и еще одна чеченская война. А ведь встреться Ельцин в свое время с Дудаевым, предложи этому толковому советскому генералу пост министра обороны или какой-то разумный компромисс (Дудаев был тогда согласен на «татарскую модель» отношений с Центром), этой раковой опухоли на теле Российского государства могло не быть».