Серая мышка для черного волка - Татьяна Чащина

— Крис! — крикнула я, когда тот, кто валялся на полке с обувью, попытался пырнуть ножом моего мужчину.

Кристофор резко отпрянул, перехватил запястье бандита и коленом выбил нож, заломил руку за широкую спину бугая. Крутнув пистолет в руке, Крис приставил дуло в ноздрю мужика.

— Имя, фамилия, и к какой группировке принадлежит твой хозяин.

— Ты покойник.

Крис сильнее заломил руку, и человек заорал.

— Либим, кликуха Любимчик. Не принадлежит никому, сам по себе в бизнесе! Отваливает всем и политиков кормит. Он уроет тебя за это. Ты, чувак, не в курсе на кого наехал.

— Это вы, блядь, не в курсе, на кого нарвались, — плюнул ему в лицо Крис. — Советую тебе до утра из этой квартиры не выходить, сегодня ночь террора.

Он ударил бандита по шее, и тот упал без сознания к своим товарищам.

Это был Карачун. У него лихорадочно светились глаза, отражая жёлтый свет лампы, окрысилось лицо, и стал он похож на хищника. Карачун в моём присутствии не заикался, он всегда был напряжён и весь во внимании. Делал своё дело, как бывалый… Небеса! Он ведь бандит. Он не полицейский, не военный. А с такой выправкой бывают только бойцы. У его племянников оружие боевое в шкафу. Этот мужчина опасен. Но он спас меня. Почему же нет облегчения? Почему остаётся ощущение, что я попала хуже, чем с Любимом?

— Собирайся, — выдохнул Карачун. И в голосе его был звериный рык и холодное безразличие. Он не глядя в мою сторону, достал телефон.

— А мама? — пискнула я, прижимая к груди кулачки.

— Забирай, кого хочешь, — он уже звонил. — Стёпа! Собери наших, мне тут надо съездить поговорить с одним. Марту пришли немедленно на Советскую сорок три, пусть мою Наташу в дом отвезёт.

— Я не поеду, — шепнула мне мама. — Я на два дня к знакомому уйду, пусть бабка сама разгребает, что заварила. А ты, давай, собирайся.

Она гладила меня по спине, чмокнула в щёку. С такой поддержкой близкого человека, я быстро собралась. Достала старую спортивную сумку, скидала туда: пару книг, новую одежду и бельё, учебники мальчишек не забыла, документы и зубную щётку. Ни одной бабкиной вещи я не взяла.

Крис закинул себе на плечо мою сумку и поддержал за руку, когда я застёгивала на ногах сапоги. Бабка глянула на меня зло и прошипела сквозь зубы:

— Будь ты проклята, кобыла криворукая.

— Будь благословенна, доченька моя, — тут же отозвалась мама за моей спиной. — Не слушай старую дуру, она мне не родная мать, удочерила однажды, и всю жизнь испортила.

Я открыла рот, а Крис потащил меня на выход, переступая через лежащее тело у порога.

Никогда двор нашего дома не казался мне таким родным и безопасным. У подъезда стояли три машины. На одной приехал Кристофор и его друзья. Я думала, что это друзья, но они очень почтительно относились к моему защитнику, называли по имени отчеству. Подчинённые?

Больше всего мне понравилось отношение Кристофора ко мне, обнимал меня, крепко прижимая к себе за плечо, иногда отрывался от тихого разговора и целовал в висок.

Другая машина появилась почти сразу, как мы вышли из подъезда. К нам подлетел долговязый Стёпа. Русоволосый, сероглазый молодой человек имел привычку лузгать семечки и растягивать слова. Мне представили его супругу Катю. Она мне показалась очень деловой и предприимчивой девушкой. В короткой крутке, джинсах, она поправляла чёрные кудри и рассматривала меня тёмно-карими глазами. Ростком она не вышла, зато было видно, что Стёпа в неё влюблён и очень сильно. Иногда накренялся, чтобы чмокнуть или послушать, что девушка говорит. А она говорила что-то едкое в адрес Марты.

Третья машина подъехала позже всех. За рулём сидел худосочный мужчина. Из примет только тёмный хвостик на макушке. Следом выбежала на высоком каблуке Марта.

— Коза, — фыркнула Катя.

— Овца! — ответила издалека Марта и семеня подбежала к нам.

— Ты с ними, — приказал Крис, и Екатерина сморщила личико в недовольстве.

Меня отдали на попечение Марты. Мужчина с хвостиком забрал мою сумку.

Я провожала взглядом Криса. Он не оборачивался, тихо что-то говорил своим ребятам, а меня тянули в салон машины. Я в безопасности, но дрожь не утихала. Я очень беспокоилась, что всё-таки втянула Кристофора в разборки. Справится ли он, и какими методами справится.

— Наталья Викторовна, ты не беспокойся, — Марта забралась со мной на заднее сидение и взяла меня за руку. На моей коже сияли синяки после свидания с Любимом. — Кристофор Викентьевич с людьми умеет общаться.

— Это точно! — усмехнулся мужчина за рулём. — Я Фрол.

— Мой близкий друг, — улыбнулась Марта.

— Сука, — тут же буркнула недовольная Катя с переднего сидения.

— Это лучше, чем чужих мужей отбивать! Паскудница.

— Такую любой бросит, — отвечала маленькая.

— Какую такую?! — зарычала Марта.

— Тихо! — рыкнул Фрол, и в салоне воцарилась тишина.

Я оглянулась, прощаясь со своим домом. Чувствовала облегчение и в то же время не верилось мне, что мои страдания закончены.

— Да, Наталья Викторовна, — водитель настроил зеркало заднего вида и посмотрел на меня. — Девять всё решит гладко.

— В отличие от брата Марко, он не станет буянить, — кивнула Марта.

Марко. Марко Поло и Христофор Колумб. Интересный выбор имён.

Тишины в машине Фрол так и не добился. Девушки пререкались и обзывались. Бывшая и нынешняя жёны Стёпы были непримиримы.

Мы выехали из города, минут через пятнадцать добрались до посёлка у леса. Знакомый дом ночью было не узнать. По фасаду от первого до третьего этажа мерцали огоньки. На входной двери красовался сияющий рождественский венок из еловых лап и колокольчиков. И во дворе была наряжена небольшая ёлочка.

Фрол вошёл в дом. Я отказалась снимать дублёнку в прихожей, потому что под верхней одеждой было разорванное в клочья платье. Расстегнула сапоги и голыми ногами шла по гладкому паркету, по широким ступеням веерной лестницы. Наверху в холле горел один ночник, и было тихо.

— А дети спят? — спросила я. Было около одиннадцати часов. Такие, как Гоша с Егором вряд ли рано ложатся.

— В лесу, — получила я странный ответ от Марты.

— Так поздно? — удивилась я, следую за провожатыми.

— На лыжах катаются, — сказал Фрол и открыл дверь в комнату рядом с туалетом, где меня заперли мальчишки.

От детской моя спальня отделялась холлом. И то хорошо, не рядом с хулиганами. На двери и замок был неплохой, и снаружи так просто не запереть. Настороже нужно быть, когда рядом такие мальчики живут.

Загорелся яркий свет. Комната была небольшой, по сравнению с детской, и огромной, по сравнению, с той конурой, что я занимала в квартире бабушки. У стены стояла широкая кровать, на ней были накиданы шёлковые подушки, и покрывало тоже было чудным наощупь, с вышивкой райских птичек. У кровати мохнатый белоснежный коврик. Фрол оставил мою сумку у большого шкафа с зеркальными створками и ушёл.