Серая мышка для черного волка - Татьяна Чащина

Вышла из комнаты, не поднимая глаз. Любим и бабка замерли, рассматривая меня во все глаза. Старик даже рот раскрыл. Я печально посмотрела на себя в зеркало. Это было очень красиво! Грудь была очерчена тканью, талия узкая, округлые бёдра. Алый цвет бесподобно сочетался с белой кожей, делая её похожей на фарфор. И глаза мои в этом платье казались ярко-зелёными.

Любим Вольдемарович с улыбкой до ушей, снял с вешалки мою новую дублёнку и помог мне одеться.

За ручку с Любимом, я вышла из подъезда на мороз, с надеждой оглянулась. Но Крис не пришёл ко мне. Я не звала, он не поможет.

Машина была дорогая и комфортабельная с кожаным салоном. За рулём сидел бритоголовый амбал, личный водитель Любима Вольдемаровича.

— Натали, — старческие губы припали к моей руке. — Расскажи, чем занимаешься?

У меня пропал дар речи, я тяжело вздыхала и закрывала свою грудь дублёнкой.

— Не беспокойся так, — продолжал старик. — Сейчас выпьем, закусим и весело проведём время.

Он ответил на звонок. Беседовал тихо. В салоне играла умиротворяющая музыка. За окном пролетали красивые, яркие улицы города. И я немного успокоилась, взяла себя в руки. Сейчас приедем, посидим, и я поговорю с Любимом. Всё должно быть хорошо.

Ведь так?

Если б я не была так напряжена, то посчитала этот момент за подарок судьбы. Никогда я не была в ресторане. Только кафе.

Мы остановились у красивого здания в центре города. Любим подал мне руку. Яркая иллюминация, освещала стеклянные двери. Молодой швейцар открыл их, и мы вошли в настоящий дворец. Золото и пурпур на стенах, хрустальная люстра, мраморные лестницы. Публика в вечерних нарядах. Дамы все в длинных платьях, мужчины в смокингах. Я старалась держать стать и не пялиться, как дикая, по сторонам. Отметила, что у меня единственной распущены волосы. Моветон, нужно лучше готовиться к походу в такие заведения.

Мужчина с бабочкой в гардеробе принял от меня дублёнку, номерок я спрятала в сумочку. Любим, галантно взял меня под локоть, опустив свою шершавую ладонь мне на руку. От него пахло старостью и дорогим одеколоном. Прикосновения его были неприятны, но можно немного потерпеть до разговора.

Открылся взору потрясающий зал с приглушенным светом. На сцене играл оркестр, за столиками сидели люди. Но мы прошли мимо этого праздника жизни вверх по лестнице, что была укрыта ковровой дорожкой.

— Мы…, — нерешительно начала я.

— У нас отдельная ложа, — пояснил мой кавалер и усилил хватку моей руки.

Мы поднялись на второй этаж, там было тихо, и царил полумрак. Светильники, инсталлированные под старинные канделябры, откидывали жёлтые круги на невысоком потолке.

Любим открыл одну из дверей, пригласил меня войти. Отдельная ложа была очень красивой. На полу шикарный ковролин, окно затемнённое выходило на основной зал, можно было видеть оркестр, и звук попадал в закрытое помещение через колонки. Мягкий широкий диван и столик на двоих, уже накрытый. На белых салфетках горела свеча в бронзовом подсвечнике, рядом со столиком каталка, где в ведре лежала бутылка шампанского, усыпанная наполовину кусочками льда.

Любим ухаживал за мной. Подставил стул и нажал чёрную кнопку на столике. Через две минуты в комнату вошёл высокий официант и принёс два салата. Открыл бутылку шампанского и разлил по фужерам. Ушёл, поклонившись.

— Выпьем, Наталья Викторовна, — поднял фужер старик.

— Я бы хотела поговорить с вами, — краснела я, испытывая сильное неудобство от пристального взгляда на мою грудь. Ткань натёрла соски, и было достаточно прохладно, поэтому я сидела почти голой. Мне от этой мысли стало тошно. Захотелось прикрыться, и я с трудом сдерживала порыв закинуть руки на грудь.

— Говори, солнышко. У тебя такой сладкий голосок, — протянул мужчина, блаженно поедая меня взглядом.

— Наше знакомство продолжения иметь не будет. Мне очень приятно ваше внимание, но у меня другие планы на жизнь.

— Это не знакомство, — он залпом выпил шампанское, и его страшное лицо исказилось в злобе. — Это купля-продажа. Я заплатил твоей бабке. Ты теперь принадлежишь мне. Правда, что ты целка?

На всём пафосе, пыли, кинутой мне в глаза, был поставлен большой жирный крест. Мужчина напротив всегда был бандитом, пусть и вышел в якобы чистый бизнес. Но с детства я знала, что этот человек опасен. И то, что он знакомый моей бабушки, меня не спасёт. Тем боле, что он её знакомый! Зачем я разрешила поступить с собой так? Этот гнёт, что оказывала на меня бабка, сыграл страшную шутку.

— Что? — с трудом выдавила я. В горле запершило, и я сделала маленький глоток шипучего напитка. — Как продала?

— Она всегда была борзой сукой, — усмехнулся Любим, откинулся на стуле и вытащил на свет пачку дорогих сигарет. — Нахваливала тебя. А мне как раз в голову мысль пришла, что пора бы о наследнике подумать. Чистая нужна девочка, интеллигентная, как ты. А ещё неплохо, что ты привыкла к суровому воспитанию. Я, знаешь, солнышко, немного груб с бабами. Работа нервная.

Первая мысль: «бежать». Но колени затряслись, и я ослабла телом. Всё происходящее было похоже на кошмар, слова сказанные резали внутри сердце, и оно истекало кровью. Страх сковал меня. И самое неприятное, в этот момент я осознала, что изменила Крису. Я подставила себя покорностью и послушанием и своего мужчину. После такого нужно кончать с жизнью.

Любим поднялся на ноги и возвысился надо мной. Дёрнул за локоть, ставя меня на ватные ноги. Я в ужасе, полностью подавленная, затравлено смотрела на старика. Пусть у него преклонный возраст, но, физически, он сильней. Это ощущалось, когда я попыталась дёрнуться.

Глаза его, затуманенные безумием, вселяли страх и угнетали. Ощущая боль, которую причиняли мне его костлявые пальцы, я изнурённо застонала.

— Не стесняйся, солнышко, — рыком сказал страшный человек, прижал меня к себе и поганым ртом вцепился в шею.

Я закричала, стала отталкивать его от себя. Насильник рукой скинул тарелки со стола и закинул меня на столешницу. Набросился на меня. Сорвал платье, оголив плечо. Он кусался, причиняя невероятную боль. Руки рвали мои соски, мяли груди. Я была похожа на чистый лист бумаги, который комкали и собирались порвать.

На мой отчаянный крик никто не пришёл. Звукоизоляция была надёжной, а в колонки вливался звук музыки, что исполнял живой оркестр где-то внизу, где красота и спокойствие. И десятки людей не знают, что творится здесь, в отдельной комнате.

Я захлёбывалась слезами, смотрела, как старик расстёгивает свои штаны. Беспомощно, я махала руками, стенала и ныла. А гад пыхтел, доставая свой орган такой же противный, как его сморщенная физиономия. От вида его члена подступила тошнота. Я готова была покончить с собой, но не отдаться. Но никто не позволит.

Я ныла, отбивалась и брыкалась, но мужчина напирал. Волосы мои намотал на кулак и пришпилил меня к столешнице. Слетели мои очки и хрустнули под его ботинками. Он порвал трусики под платьем. Любим лёг на меня, задавил всем своим весом, закидывал подол платья выше.