Моя мама уехала любить балет - Мария Санталова

пытаются помочь нам, но у них ничего не получается.

Не знаю, кому я это сказала: самой себе или Вите.

— Они бы сначала себе помогли.

Вознесенский дальше погрузился в книгу, а я задумалась. Однажды по телевизору шла какая-то аналитическая передача, и там один мужчина сказал такую фразу: «Вы живём в век тотального равнодушия».

— Варга. Вдвоём! — психолог вызвала моих подруг.

— Мы вообще-то два разных человека, — запротестовала Вика.

— В прошлый раз ответы у вас были идентичные. Так что сегодня с вами будут общаться одновременно.

— Конечно, одинаковые, ведь нас спрашивали о родителях.

Вика продолжала бороться за свои права.

— Варга, быстро встали. Обе! — гаркнула классная.

Грустные Ника и Вика пошли за стол к психологу. Как же был прав тот мужчина из передачи.

— Вознесенский! — крикнула второй психолог.

— Удачи, — сказала я.

— Даже если у меня будет параноидальная шизофрения, они все равно в своих бумажках напишут, что я здоров. Потому что никому нет дела. Ни нам, ни им.

Век тотального равнодушия…

Через пятнадцать минут сестрички и Витя вернулись на места.

— Знаешь, что у нас спросили? — ко мне повернулась Вика. — Ненавидим ли мы друг друга. Что в головах у этих врачей?

— Представляю, какие вопросы ждут меня.

Ибрагим вздохнул.

Я, к сожалению, тоже представляю, о чем будут разговаривать со мной. Скорей бы добраться до воспоминаниума. В реальной жизни становится очень грустно.

Вознесенский поднял руку:

— Можно пойти домой?

Классная оторвалась от телефона и с пренебрежением посмотрела на Витю:

— Я никого не отпускаю. Все остаются на своих местах до конца сеанса с психологами.

Мой сосед недовольно фыркнул и вернулся к своей книге. В худшие дни психологам не хватало не только урока, но даже и двух часов. Почему мне кажется, что сегодня именно такой день?

Я просидела ещё пятнадцать минут с пустой головой. Не хотелось думать, делать домашнее задание, хотелось, чтобы это всё поскорее закончилось. И я бы отправилась по своим делам.

— Золотарева!

Я наконец-то услышала свою фамилию, встала из-за парты и направилась к психологу. Мне досталась та же женщина, что тестировала моих подруг.

— Добрый день.

Я поздоровалась и села напротив. Психолог мне ничего не ответила. Но мы же не на занятиях по этикету, что я придираюсь?

— У вас есть какие-нибудь жалобы?

— Нет, у меня всё хорошо.

Однажды к нам приходил психолог, которой хватило этой фразы. Чувствую, что это не тот случай, но стоило попробовать.

Женщина с яркими красными и очень длинными ногтями внимательно изучала мою анкету.

— Где ваша мать? — строго спросила она, будто я скрываю свою непутевую родительницу от лап правосудия.

Похожий вопрос мне задают на каждом тестировании. Поэтому давно перестала эмоционально на него реагировать.

— Я не знаю, меня воспитывает папа.

— Необычно. Ваш отец женился повторно?

А вот такой вопрос мне задают впервые. Я никогда не задумывалась даже, что у моего папы может быть любимая женщина, которая могла бы стать моей мачехой. Никогда в нашем доме не появлялись потенциальные папины возлюбленные. Интересно, почему? Неужели мама так сильно ранила папу, что он на всю жизнь разочаровался в любви. Мои воспоминания доказывают, что его любовь была очень сильна. Как это всё грустно.

— Нет, не женился.

Психолог удивленно посмотрела на меня.

— Необычно. Какие у вас отношения с отцом?

— Доверительные.

Что нужно еще сказать, чтобы быстрее отсюда уйти?

— Вам приходится тяжело без матери?

Это так неприятно, когда тебе задают такие личные вопросы человек, который даже в глаза тебе не смотрит, а строчит что-то в ноутбуке. Эти сеансы точно никак не помогут моему ментальному здоровью.

— Когда-то было нелегко, но сейчас со мной все хорошо.

Я улыбнулась, а психолог недоверчиво на меня посмотрела. Она мне не верит. Или не понимает, как у меня все может быть хорошо.

— Почему вы сегодня надели эту футболку?

Теперь я удивленно посмотрела на нее, а потом на свою футболку. На ней был изображен Тинтин. Как-то я нашла в библиотеке комиксы о нем на французском, прочитала все, а спустя пару месяцев случайно наткнулась на эту футболку в магазине. А причем тут моя психика?

— Она мне нравится. А почему вы задали мне такой вопрос?

Теперь психолог с пренебрежением смотрела на бедного Тинтина. На мой вопрос она не ответила, зато решила задать очередной мне:

— Чем вы планируете заниматься в жизни?

Это самый частный вопрос у психологов. И самый дурацкий.

— Хочу стать врачом.

Психолог хмыкнула. У нее ко мне какое-то предвзятое отношение.

— Для такой работы нужны крепкие нервы.

— Мне кажется, я достаточно спокойный и уравновешенный человек.

Звучит как оправдание. Что я еще могла ей сказать?

Психолог долго что-то печатала в ноутбуке. Я уже даже успела заскучать. И тут неожиданно она задала самый неприятный вопрос:

— Вы часто бываете в воспоминаниуме?

Я сглотнула.

— Ходила пару раз. Вспоминала прекрасные летние каникулы.

Мое сердце начало биться сильнее. А если они знают, как часто я туда хожу последнее время. Наверняка, у них есть доступ к базе данных. Мной овладел страх.

Но психолог никак не отреагировала на мой ответ и продолжила печатать. Через пару минут она сказала:

— Вы свободны.

Не успела я встать из-за стола, как психолог проорала следующую фамилию. Я села на свое место. Что это вообще было? Неужели кто-то в этом мире считает, что подобные сеансы кому-то помогают? Я закрыла лицо руками и просидела так до окончания этой пытки.

Плохо помню, как попрощалась с подругами и села на автобус. В воспоминаниуме купила себе жуткий пирожок с клубникой и наконец-то добралась до зала.

Мы с мамой снова были только вдвоем. Она продолжала рисовать и танцевать. Только