Последнее лето - Елена Арсеньева

В отличие от отца сын верил в любовь. К примеру, перед нимна выбор были три девушки-невесты. Одна нравилась больше всех. Вообще, это былаего первая любовь, когда-то он по ней сходил с ума, но приданое у нее было таксебе, достаточно скромное. Не хотелось бы влачить жалкое существование, да илюбовь уже подостыла. Лучше сызнова с другой начать. Вторая невеста была оченьбогата. Баснословно! Но ему пришлось бы завязать себе глаза, прежде чем лечь сней в постель. А надо сказать, что радости супружеской жизни имели для молодогочеловека очень большое значение. Поэтому он обратил свой благосклонный взор натретью красавицу. И тут показалось, что ему повезло: невеста его любила, онтоже был влюблен, а приданое было если не феерическим, то заслуживающимвнимания. Вот если бы только можно было не встречаться с ее папашей, откоторого зависело, выделить дочке приданое или нет, с папашей, который будущегозятя, что называется, на дух не переносил, норовил его выставить в невыгодномсвете, унизить!

Он терпел, терпел… и в конце концов терпение его далотрещину и вскоре кануло в Лету. Молодой человек начал избегать бывшую невесту(еще слава богу, что они не были сговорены!) и дал себе зарок больше никогда –ни-ког-да! – не гоняться за богатыми невестами. Да будь она хоть великаякняжна и прекрасна, как Елена Троянская, но, если при ней будут папенька имаменька, он будет держаться от нее подальше!

Окончательно обнищав и отчаявшись, утомившись вечно клянчитьна прожитье у матери, которая, вообще-то, щедро снабжала деньгами молодыхмужчин, но лишь при условии, если они числятся ее любовниками, он понял, чтопридется все же вернуться к прежнему занятию. Только теперь надо умнее быть,умнее! Он обратился за советом к отцу. От отца пришло письмо, в котором имелсяадрес одного доброго человека и рекомендация. С отцовской-то рекомендациеймолодой человек и явился на улицу Канатную.

После этого он снял комнату наверху и ежедневно по часу илидва проводил за столом у старика – брал уроки мастерства. Он даже забросил свойлюбимый портсигар из карельской березы, украшенный крошечными, с необычайнойтонкостью сделанными серебряными женскими фигурками, и завел точно такой жепортсигар, как у старика: лукутинский [41] , из папье-маше,покрытый сверху черным, а изнутри красным лаком и изрисованный карточнымифигурами (особенно хороши были король бубен и король пик: в них молодой человеквидел олицетворение себя и учителя). В пару портсигару завел он и лукутинскуюспичечницу, куда теперь вкладывал коробок за коробком.

– Если подошла ваша очередь раздавать карты, а вы никакне можете выровнять колоду из-за какой-нибудь одной карты, это неслучайность, – продолжал учитель. – Значит, одна карта на самуючуточку шире или длиннее других. Эта карта – помощница шулера, метка в колоде,среди своих она называется маркерной. Шулер ее знает и, если она будет нужнаему, он может ее мгновенно вытащить из колоды и использовать не только какмаркерную карту, но и как обычную.

– Вы говорили, сударь, что не только осязание, зрение ислух, но и обоняние и вкус должны работать без отказа. Что сие значит? –спросил ученик.

Старик оживился:

– Ну, вот вам способ, за который я от моих коллегполучил когда-то прозвище короля пальцев. Я этот способ сам выдумал. Был у меняодин знакомый фокусник, работали мы с ним одну программу… Он был преизрядныйхимик, ну а я – прирожденный шулер. И вот слушайте, что получилось. Вы готовитеколоды для игры дома… Да, тут есть вот какая закавыка: нужно заранее войти всговор с дежурным клубным лакеем – что, к слову, не столь уж трудно, до денежекнебось всякий охоч! – а потом передать ему заготовленные колоды. Ну,допустим, у вас есть такой лакей. Итак, дома с крайней осторожностью выотклеиваете бандероль на запечатанной колоде, бритвой делаете надрез на желтойбумаге, бережно извлекаете оттуда карты. Отбираете в каждой колоде тузы, двойкии тройки и слегка смачиваете их тем раствором, который помог мне составить мойприятель-фокусник. Раствор никак не меняет карту, высохнув, она не имеетзапаха, но стоит коснуться ее влажным пальцем, а потом поднести палец к носу,как вы ясно ощутите нежный аромат фиалки, притом до того приторный, что даже ворту сделается сладко. Это благодаря хлороформу, малое количество котороговходит в раствор. Клубный лакей по вашему требованию приносит врученные емузаранее карты, их распечатывают, тасуют, подрезают, укладывают в машинку, иигра начинается…

Молодой человек аж подался вперед – так внимательно слушалучителя. А тот продолжал рассказывать:

– Теперь представьте такое: вы мечете банк в железку, вбанке у вас накопился изрядный куш. Вы решаетесь дать последнюю карту,начинаете метать: одну ему, одну себе, одну ему, одну себе… Смотрите свои карты– предположим, у вас пять или шесть очков. Вы предлагаете купить третью карту,а партнер вам говорит спокойно: «Не надо». Положение для вас создается пиковое.Вы мгновенно соображаете – будь у него девять или восемь, он бы открыл, кчетырем и к пяти он бы купил, следовательно, у него шесть или семь. Итак, у васпятьдесят шансов за проигрыш, пятьдесят шансов быть «en carte», при своихостаться, – и ни одного шанса на выигрыш. Покупать к шести, разумеется,очень трудно, и тут начинается комедия. Приложив палец к губам и подумав, вынерешительно тянетесь к машинке, но не вытаскиваете из нее карту, а лишьприжимаете палец к ней, затем, словно раздумав, отдергиваете руку и, сноваглядя в свои карты, будто еще колеблясь, подносите палец к верхней губе. Еслине запахло фиалкой, то и не покупайте – бесцельно, авось не шесть, будете «enсarte». Если же во рту стало сладко и нежный аромат достиг вашего обоняния,тяните смело – выигрыш почти обеспечен, так как при двойке и тройке у васобразуется восемь или девять, а при тузе – семь. Конечно, этот способ не такдействен, он рассчитан на везение, так как всего лишь двенадцать карт из каждойколоды вами отмечены, но зато он имеет и свои преимущества: вы не можете бытьпойманы.

Ученик смотрел на учителя с восхищением. Учитель был такдоволен, как если бы он только что сорвал банк. Эти двое вполне понимали другдруга!

Учителя звали Поликарпом Матвеевичем Матрехиным.

Ученика звали Дмитрием Аксаковым.

* * *

Видимо, Смольников отправил своим людям, негласно охранявшимМарину, предписание покинуть дом Аверьяновых, потому что никого из постороннихИгнатий Тихонович не обнаружил. Только перепуганную прислугу и дочь, котораявышла к столу – подошло как раз обеденное время – с вызывающей улыбкой.