Тринадцатый Койот - Кристофер Триана

многолетний опыт борьбы с ней, он не накопил ни средств, чтобы уменьшить ее, ни инструментов, чтобы облегчить агонию столь великого горя.

Он уже забирался обратно в седло, когда из дома вышел Шиес, полностью одетый, в пальто и шляпе, с винтовкой Уитворта через плечо и револьвером в кобуре на боку. Он зажег сигарету во рту и выпустил дым из ноздрей. Выражение его лица было достаточно злобным, чтобы даже у Рассела задрожал позвоночник.

"Пообещай мне одну вещь", — сказал Шиес.

"Хорошо."

"Мы отвезем их не в тюрьму, а в могилу".

ГЛАВА XXXIX

ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ у здания школы перед самым рассветом, достаточно близко к часовне, чтобы наблюдать за ней, не будучи замеченными. Мужчины вооружились огнестрельным оружием и оружием Браззо, которого оказалось достаточно, чтобы заполнить тележку с колесами. Бирн выглядел так, словно его привязали к коляске и протащили по неровным камням, но он все еще стоял на ногах. Делия беспокоилась за него, а также за мистера Шиеса, который вернулся в отряд с нависшим над ним мраком, тяжелым, как якорь военного корабля. Что-то случилось с этим человеком, что-то слишком страшное, чтобы она осмелилась спросить об этом.

Вместе с маршалом и отрядом к ним присоединилась Грейс Коулин, а Браззо привел с собой одну женщину из племени кайова. У нее были длинные черные волосы на макушке, но бока и затылок были чисто выбриты, обнажая целую плеяду татуировок — изображение чудовища Гила, челюстей гремучей змеи и полумесяца, окруженного звездами. Это была мускулистая женщина, одетая в медвежьи меха и шкуры, с жестким лицом. Браззо представил ее как Каса. Она была женщиной Сетимики, немой.

У отряда также было подкрепление, спрятанное далеко за линией деревьев, где холм Надежды уступал место лесу — несколько воинов из племени кайова, лежавших в ожидании с дубинами и атлатлями, их колчаны были наполнены стрелами. Делию успокаивало то, что у них есть резервы, особенно после того, как Бирн рассказал им о Менгире, странном камне из Ада, за которым охотились негодяи. Она хотела успокоить себя тем, что этот камень находится в руках святых, но у нее просто не было сердца, как у некоторых христиан. Она могла молиться, чтобы Бог защитил Своих преданных от этих демонических отродьев, но Он действительно действует неисповедимыми путями, и Его божественный план с такой же вероятностью может привести Его людей к смерти, как и спасти их. И если их смерть — это Его воля, то какой смысл молиться об обратном исходе? Она никогда не думала об этом до битвы с койотами, видя, как хорошие люди погибают, а злые остаются в живых. Сомнения тревожили ее, но пока она должна была отложить их в сторону. Были и другие заботы, более насущные, и не только битва.

Она заметила, что ее чувства обострились. Она стала лучше слышать и гораздо сильнее чувствовать запахи. Даже на расстоянии десяти футов от других людей она могла уловить запах их тела, пудры и духов — даже почувствовать запах их последней еды. Русые волосы на ее руках стали гуще, и она старалась всегда быть прикрытой: рубашка была застегнута на все пуговицы, чтобы скрыть шерсть, растущую от живота до ключиц.

Она знала, что происходит, несмотря на свои отчаянные молитвы. Что-то злое передалось ей, все глубже погружая ее мир в пучину. Это должна была быть кровь. У Койота было кровотечение, когда он сбросил ее с крыши здания станции, и когда она закричала, кровь брызнула ей в лицо и заполнила горло. Она была заражена, заражена тем самым злом, которое поклялась истребить. Она могла только надеяться, что Бог спасет ее, пока не стало слишком поздно. Мысль о том, что она бессильна контролировать себя, заставляла ее желудок сворачиваться.

Мысль о том, что она может причинить зло другим…

Поэтому она старалась вообще не думать об этом. Они были на войне. Неважно, какую болезнь она подхватила, она не бросит отряд, когда на карту поставлено так много. Она еще не была полноценной волчицей. Когда битва будет выиграна — если она будет выиграна, — она оседлает своего пони и навсегда покинет Холм Надежды. Она не могла позволить себе быть опасной для Грейс Коулин, маршала и всех тех, кого она считала своими единственными друзьями. Ей придется научиться жить одной и держаться подальше от других. Жизнь отшельника была единственной жизнью для такого недуга, если только он не был готов стать разносчиком смерти.

Она оглядела группу. Браззо чистил пистолеты, во рту у него была крепкая сигара.

"Если у нас еще есть дневной свет, — сказал он группе, — племя Кайова подаст дымовой сигнал, когда увидит приближающихся парней. С обрыва они должны увидеть их, независимо от того, каким путем они придут в город".

"Но Койоты могут прийти в любое место", — сказала Грейс. "Что если они нападут на жителей, а не придут прямо сюда?"

"Они придут сюда", — сказал Бирн, почесывая свою баранью шею.

"Но как вы можете быть уверены?"

"Я чувствую их. И я знаю Гленна Амарока, знаю его голод. Ему снится тот же черный сон, что и Джасперу Терстону. Если он получит в свои руки Менгир, это будет гораздо страшнее, чем то, что Койоты могут сделать без него. Половина жителей Хоупс-Хилла ушла. Кто бы ни остался, ну… это будет печальная смерть, но не такая печальная, как конец света".

Грейс прижала руки к груди. "О, Боже мой". Она посмотрела на Рассела. "Генри?"

Он кивнул. "Бирн прав. Иногда нужно расставлять приоритеты. Сейчас речь идет не только о Холме Надежды".

Школьная учительница больше ничего не сказала.

Делия взяла Грейс за руку, и они улыбнулись друг другу, но это была улыбка без радости, незначительное утешение в мире, идущем к гибели. Вдалеке раздался тихий раскат грома, странный для декабря, но явно предупреждающий о том, что должно произойти.

* * *

Темные тучи преследовали Койотов.

Ветер дул им в спину, запах льда очищал воздух, дождь исчез, но тучи все равно сгущались. Койоты ехали дальше, таща за собой пленников и трупы. Барли Рейнхолд корчился в своих путах.