Век испытаний - Сергей Богачев

Вскоре принесли блюда. «Каприз» поставили на характерную «подогревалку» на столе: можно вкушать! Он, как сказала Нина, оказался достаточно вкусным, особенно соус, кисло-сладкий, тягучий, наполненный кусочками ананасов, моркови и болгарского перца. Ивану тоже принесли благоухающее и красивое блюдо: куски телятины, прожаренные до коричневой корочки, но нежно-розовые внутри. Именно луковый конфитюр, как заметил Черепанов, острый и сладковато-кислый, служил этому блюду хорошим обрамлением. А фоном — картофель.

После некоторого перерыва, призванного отдать должное мастерству шеф-повара, беседа возобновилась. У Ивана было ощущение, что они знают друг друга давно, просто долго не виделись и теперь пытаются наверстать упущенное. Они синхронно улыбнулись, когда из соседнего большого зала, как из другого мира, видимо, перепутав двери к ним в зал, в ослепительно белом подвенечном платье вбежала разгоряченная от танцев невеста и, смутившись ошибке, ловко крутнувшись, исчезла за стеклянной завесой. Там сегодня начиналась чья-то новая семейная жизнь.

— Так вы, или давай уже на ты, тоже завидная невеста — «в тему» вставил Иван, и что, до сих пор не нашлось достойного претендента на руку и сердце? По мне, так у тебя отбоя от мужчин не должно быть, огромной метлой отгонять надо.

— По-разному случалось, — уклонилась от прямого ответа Нина, — хотя, что скрывать, были варианты. Но после пережитого по-другому смотришь на жизнь, более требовательно и тщательно, что ли. Уже спешить не хочется, да и не нужно. Ну а вы, то есть ты, — поправилась она, — ты-то как? Тоже, небось, не одну девушку волноваться заставил. Даже я с первого раза не устояла перед напором провинциального Казановы.

— А то, — подхватил иронический тон Иван, видимо, так им беседовать было удобнее и привычней, — есть в провинциальных мужчинах некая привлекательность, этакая самобытная жилка, до конца не уничтоженная всемогущей цивилизацией. Простота, грубый натиск, милая необразованность и детская непосредственность, вызывающая у столичных дам нотки умиления. Тем и берём. Этим нехитрым приёмом ещё революционные матросы в семнадцатом соблазняли петербуржских аристократок. Экзотика-с, мадам.

— Да ладно, не переоценивай своих возможностей, донбасский матрос. От кондового провинциала ты так же далёк, как наша футбольная сборная от кубка мира. Уж я-то вижу, сама тоже родом из южных краёв. Но от коренного киевлянина, несмотря на «твою хорошую упакованность», ты всё-таки отличаешься. Не скажу сразу чем, но как только ты вошёл, я сразу это про себя отметила. Не напрягайся, отличаешься в лучшую сторону.

— Ну хоть так, осталось только понять, какая у меня сторона лучшая, — Ивану нравился этот несерьёзный тон, этот ресторан, эта красивая и умная женщина, сидящая напротив. Он даже на время забыл старого беспокойного шахтёра Матвеева, пропавший отпуск, летящую к далёкому океану Ольгу и недавний пустой визит в министерство. Такое в последнее время бывало с ним редко и напомнило юные романтические годы, бурлившие страстями и увлечениями. Так было и при первой встрече с бывшей женой Марией много-много лет назад, и это воспоминание приятно щемило грудь и сдавливало горло. Он усилием воли прогнал его, загнал внутрь, глубоко, где оно вновь затаилось, до момента очередного расслабления. А ведь с годами он становился всё более сентиментальным. Смотри-ка, старею, скоро начну горько плакать над сериалами — поставил Иван себя на место. Не хватало ещё раскиснуть и растечься по белой скатерти, всхлипами и чувственными воспоминаниями.

— Кстати, ты что, интересуешься футболом? — сменил тему Иван. — Это такая редкость среди молодых и образованных дам, есть ведь более изысканные увлечения в столице, чем этот массовый спорт непритязательных пролетариев.

И вдруг снова кольнуло и выскочило наружу то, сокровенно спрятанное, — Мария ведь тоже любила с ним рядом, свернувшись в большом кресле клубочком, устроиться у телевизора и смотреть почти все футбольные матчи подряд, которые никогда не пропускал Иван. А как они ходили вместе на маленький пулуобвалившийся от старости городской стадион, где в какой-то немыслимо низшей лиге играла местная футбольная команда шахты номер, номер …сейчас уже не важно какой. Черепанов по молодости тоже иногда надевал линялую синюю форму, штопаные гетры и жесткие бутсы и бегал в нападении за эту команду. И забивал, и они выигрывали у таких же любительских рабочих команд, с такими же простыми и хулиганистыми ребятами, также после рабочей смены с упоением гонявшими, еще со шнуровкой и резиновой камерой внутри, потрёпанный в баталиях мяч. Потом профком шахты выделял им какие-то деньги на пайки, которые они благополучно просаживали с пивом и напитками покрепче, всей командой нарушая режим, тут же в бетонной раздевалке под трибунами. Частенько в выходные он тренировался на этом заросшем бурьяном городском стадиончике, в шутку называемом местными болельщиками «Маракана», и потом, позже, водил туда своих подросших сыновей, где и прививал им первые уроки футбольного мастерства. А Мария сидела на длинных деревянных лавках невысоких трибун с облезшей краской и смотрела на них, смеялась, что-то кричала и снова смотрела…

Бабах! За соседним столиком откупорили бутылку шампанского — и этот хлопок «вернул» его к действительности. Что сегодня происходит? — вроде бы и выпил немного, а воспоминания прут, как тёплое шампанское из бутылки. Обстановка тут особенная или что?

— Не в моих правилах говорить в такой прекрасной обстановке о работе, — мягкий голос Нины опять «загнал» далекие воспоминания Черепанова на место, — но мне кажется, твой визит к моему шефу не доставил удовольствия ни тебе, ни ему. Судя по всему — результат, по крайней мере для тебя, отрицательный. Уж не собрался ли луганский ловелас таким оригинальным способом, как соблазнение неопытной секретарши, отомстить её нерадивому руководителю? Мол, вы меня так, а я вас эдак?

— О, это слишком изощрённый способ, даже для такого безнравственного субъекта, как я. Всё гораздо проще. Неопытная секретарша первым же взглядом своих томных глаз опрокинула несчастного провинциала в пучину романтических страстей и безнадёжных вожделений. А её бюрократический шеф остался где-то далеко-далеко, и вспоминать о нём даже как-то неприлично в такой торжественный, для меня конечно, момент.

Иван и врал, и не врал, шутил и не шутил. Действительно, на время он забыл о проблемах, приведших его в Киев, но то и дело они, как не отключенный на время свидания мобильный телефон, в самые неудачные моменты напоминали о себе. И он, размякнув то ли от спиртного, то ли от участливого взгляда Риты, вкратце рассказал ей о причине приезда и итоге визита к заместителю министра, об удивительной кошке Маргарите и её хозяине — старом шахтёре Василии Матвееве и о возможной большой катастрофе на шахте в его родном городе. Было ещё и любопытно, поверит ли она в его рассказ, может, со стороны он действительно кажется полным бредом.

Но она поверила как-то сразу и сразу же прониклась участием. И опять Черепанову пришло сравнение с Марией. Фантастика, совершенно не похожие внешне, эти две незнакомые, разнесенные во времени и пространстве женщины в схожих обстоятельствах вели себя одинаково. Видимо, несмотря на обилие романов, связей, долгих и не очень знакомств, внутренне Черепанову подходил и был близок только такой тип женщин. Но сам он не смог бы объяснить — какой, таких специально не найдёшь. Встречи с ними, видимо, прописаны для него «наверху» и должны случаться сами собой, внезапно, неожиданно и очень редко.