Проблема с миром - Джо Аберкромби

Стур ленивым движением ноги подтолкнул лежащего на земле партнера по направлению к арке.

– А ты не слаба в коленках, женщина, – вот так прямо взять и сунуться в пасть к волку. Нельзя не восхититься. Но меня беспокоит одно. – Он перекатил лежащего новым пинком, заставив его вскрикнуть. – Меня беспокоит, не окажешься ли ты из тех, что готовы наобещать с три короба, потому что с какой-то стати решили, что их не призовут к ответу.

Он подступил ближе, подняв меч и нацелив на нее острие, так что потребовалась вся ее храбрость, чтобы не отступить. По убийственному блеску лезвия Савин видела, что это не тренировочный клинок.

– Меня беспокоит, могу ли я тебе доверять.

И он нежно коснулся ее шеи острием меча.

Его называли Большим Волком, и теперь Савин не сомневалась, что прозвище было дано удачно. Она слышала его рычащее дыхание. Обоняла кислый запах его пота. Воистину, бешеный пес. Но собакам нельзя показывать, что ты их боишься. По ее коже ползли мурашки, сердце колотилось, но она заставила себя стоять неподвижно, заставила себя встретиться с ним взглядом. Холодное острие пощекотало ей горло, потом переместилось вдоль плеча, подцепило что-то возле самого края воротника и вытащило наружу.

– Если на то пошло… – С кончика его меча свисало ожерелье из рун, которые ей подарила Рикке. – Разве вы с твоим мужем не лучшие друзья этой сучьей ведьмы?

Это слово лучше всего подходило для нынешней Рикке. Савин едва не стало плохо при виде татуировок, вбитых в ее костистое лицо. Этих светлых глаз, которыми она когда-то так восхищалась, один из которых теперь не видел ничего, а второй видел слишком много. Она вспомнила прикосновение ладони Рикке к ее животу. Ее восторженный смех, когда ребенок пошевелился. Лео говорил, что не знает никого вернее Рикке, и Савин ощутила болезненный укол чувства вины. Это бывало у нее редко. А после Вальбека еще реже, чем прежде. Однако она выбрала свой путь, и он вел ее к трону, через кого бы ни пришлось переступить по дороге. Показывать Стуру угрызения совести было бы еще опаснее, чем страх.

– Доверие – плохое основание для альянса. Почти такое же плохое, как дружба. – Савин поглядела на Стура вдоль лезвия клинка. – Ни то ни другое может не выдержать хорошей бури, а буря между тем надвигается. Личная выгода, с другой стороны, имеет более цепкие корни. Ты нужен нам. Мы нужны тебе. И сегодня, и завтра. Сегодня Рикке нам необходима. Но после этого…

Она шагнула вперед. Шагнула неожиданно, так что у Стура не было выбора, кроме как проткнуть ей глотку или убрать меч. Они оказались настолько близко, что у него не осталось места. Его рука прижалась к телу, он неловко вывернул запястье и был вынужден выронить клинок. Загремев, тот упал посередине между ними.

– Когда все это кончится, ты будешь повелителем всех земель от реки Белой вплоть до Кринны и дальше. Истинный король Севера! – Она опустилась вниз, аккуратно подняла меч за лезвие и встала, подав его Стуру рукояткой вперед. – Всего Севера! То самое, чего, как я понимаю, так и не удалось окончательно добиться твоему отцу.

– Что ж, в таком случае… – Он обхватил пальцами рукоять, рыская глазами по ее лицу и оскалив зубы в голодной ухмылке. – Можешь считать, что мы договорились!

– Разумеется. – Улыбаясь, она отступила в сторону. Как если бы никогда не знала ни страха, ни угрызений совести, ни каких-либо сомнений. Если почаще это себе представлять, возможно, так оно и станет. – Я никогда не начинаю переговоры, если не знаю наверняка, что мои условия будут приняты.

– Похоже, мне пора собирать воинов.

– Лучших, какие у тебя есть, и как можно больше. Если мы проиграем, ты не получишь ничего.

– На всем Севере не останется ни одного человека! – прорычал Стур. – Я соберу войско, какого здесь не было видано со времен Скарлинга Простоволосого, как тебе это?

– И пока они будут на территории Союза, они будут вести себя прилично?

– Добрые люди Срединных земель даже не догадаются, что к ним забрели волки!

– О большем я не прошу.

Повернувшись, Савин двинулась к лестнице. К своему мужу. К безопасности.

– Подозреваю, что Молодой Лев ничего об этом не знает? – окликнул ее Стур.

– Есть такие вещи, которых достойный человек не станет делать, но тем не менее они должны быть сделаны. Для этого у него есть я.

– А когда все раскроется?

– Скорее всего, он будет недоволен, но… к этому времени Север станет твоим.

– А Союз – твоим.

И тогда у его новых короля и королевы будут более важные заботы.

Стур ухмыльнулся:

– Мне нравится твой муж. У него большое сердце. Но знаешь, что мне начинает казаться в нем самым замечательным?

Он повернулся и одним плавным движением снес голову манекена с соломенных плеч: клинок блеснул в солнечных лучах, помятый шлем, грохоча, откатился в угол.

– Его вкус по части женщин!

Они поработали над его рукой.

Кровоподтеки на лице и царапина над глазом уже поблекли. Вероятно, они остались с того дня, когда взорвалась машина Карнсбика. Рука была более недавним делом.

В ней не было ничего изысканного. Скорее всего, ее разбили молотком – таким, с зубчиками, какими мясники отбивают мясо, чтобы оно стало более нежным. Было похоже, будто он надел большую красную перчатку на несколько размеров больше. Или будто какой-то скучающий мясник вылепил из фарша человеческую руку. В любом случае она несомненно не выглядела как рука, которая в ближайшем времени сможет предпринять еще одну попытку убить короля – или вообще сделать хоть что-нибудь.

– Ты же понимаешь, что это только самое начало, – сказала Вик.

Он с трудом повернул к ней налитые кровью глаза.

– То, что они сделали до сих пор… это просто чтобы показать тебе, что разговор серьезный. Это не более чем рукопожатие. Но если меня не удовлетворят твои ответы, что ж… – Наклонившись к нему, она продолжила шепотом: – Как я слышала, Костлявый проявлял личный интерес к твоему допросу.

Он сглотнул: на глотке дернулся бугристый кадык.

– А когда Костлявый достанет свои инструменты… – Вик длинно, тихо присвистнула. – Ты будешь умолять их пожать тебе вторую руку.

– Я рассказал им все, что знал, – прохрипел он.

– Как и все остальные. Но они могли что-нибудь упустить. Ты мог что-нибудь упустить. Что-нибудь такое, важность чего ты даже не осознаешь.

– Это на что-то повлияет?

– Может быть.

Для нее, во всяком случае. Ему-то надеяться было не на что. Инквизиция его величества не была склонна проявлять снисходительность, когда речь шла о попытке цареубийства.

– Кто это все запланировал?