Бен-Гур - Льюис Уоллес

– Нет, Маллух, – покачал головой Бен-Гур. – Римлянин будет делать ставки только римской монетой. Найди-ка ты вечером своего друга и замени шекели сестерциями на ту же сумму. И еще, Маллух, попроси его заключить пари с Мессалой и его приверженцами; четверка Илдерима против лошадей Мессалы.

Маллух несколько секунд размышлял.

– Это станет главным событием вашего заезда.

– Именно этого я и добиваюсь, Маллух.

– Понятно, понятно.

– Ах, Маллух, помоги мне как следует! Я хочу привлечь все взоры к нашему заезду с Мессалой.

– Это вполне можно устроить.

– Так сделай же это, – попросил Бен-Гур. – Сумма ставок привлечет всеобщее внимание; а если такое пари будет принято, то еще лучше.

Маллух вопросительно посмотрел на Бен-Гура.

– Разве не должен я получить часть украденных у меня денег в качестве компенсации? – спросил Бен-Гур, словно разговаривая сам с собой. – Другой такой возможности может и не представиться. Если бы я смог не только уязвить его гордость, но и его состояние! Отец наш Иаков вряд ли усмотрел бы в этом какой проступок.

Убежденность в своей правоте придавала особую значительность его словам.

– Что ж, да будет так! Послушай, Маллух! Не скупись, предлагая сестерции. Если кто-нибудь рискнет на такие ставки, то ставь талантами. Пять, десять, двадцать талантов; да пусть даже пятьдесят, если будет ставить сам Мессала.

– Это огромная сумма, – сказал Маллух. – Я должен подстраховаться.

– Безусловно. Ступай к Симонидису и скажи ему, что я хочу так поступить. Скажи, что я ожесточился сердцем и намерен уничтожить моих врагов, что судьба дает мне великолепный шанс сделать это. С нами Бог отцов наших! Ступай, Маллух, и не упусти этого шанса.

И Маллух, восхищенный обрисовавшейся возможностью, распрощался с друзьями и уже развернул было своего коня, но тут же возвратился.

– Прошу прощения, – обратился он к Бен-Гуру. – Есть еще одно дело. Я сам не смог подобраться к колеснице Мессалы, но по моему поручению ее обмерили. Так вот: те, кто сделал это, уверяют, что ступицы ее колес на целую ладонь выше от земли, чем у твоей.

– На целую ладонь! Так много? – радостно воскликнул Бен-Гур. Затем он склонился с седла к Маллуху: – Поскольку ты верный сын Иудеи, Маллух, и предан своим сородичам, то займи место на галерее над Триумфальными воротами, поближе к балкону, который расположен перед столбами; и внимательно следи, когда мы будем делать поворот. Следи как следует, потому что, если мне повезет, я буду… Нет, Маллух, не буду говорить об этом, чтобы не сглазить! Но ты обязательно займи там место и смотри во все глаза.

В этот момент Илдерим удивленно вскрикнул:

– Ха! Клянусь славой Господней! Что это такое?

Он приблизился к Бен-Гуру, указывая пальцем на одну из строк объявления о скачках.

– Читай, – попросил его Бен-Гур.

– Нет, лучше уж ты.

Бен-Гур взял в руки бумагу, которая, будучи подписанной префектом провинции, объявляла для всеобщего сведения программу предстоящих празднеств. Сначала должна была пройти процессия необычайной пышности, затем состояться служба в честь бога Консуса, после чего игры считались открытыми. Дальше в бумаге расписывались соревнования по бегу, прыжкам, борьбе и кулачному бою – здесь назывались имена участников, их национальность, тренерские школы, виды соревнований, в которых они принимали участие, завоеванные ими награды, а также награды в состязаниях нынешних. Несколько ниже большими цифрами объявлялись суммы денег, причитающиеся победителям игр, возвещая о навсегда канувших в Лету временах, когда победители считали для себя вполне достаточным простой пальмовый или лавровый венок, жаждали славы и сражались за нее, а не ради денег.

Бен-Гур быстро пробежал глазами эту часть программы и нашел объявление о конных скачках. Здесь он принялся читать куда медленнее. Любители этого героического вида спорта были убеждены, что Орестейские состязания такого рода, проводимые в Антиохии, не имеют себе подобных во всем мире. Город предлагал в честь консула великолепное зрелище. В качестве приза победителю называлась сумма в сто тысяч сестерциев и лавровый венок. Затем следовали детали. В шести заездах участвовали только колесницы, запряженные четверками лошадей; затем победители заездов, к вящему интересу зрителей, должны были соревноваться между собой. Еще ниже приводились данные по каждой из участвующих в гонках четверок.

«I. Четверка Лисиппа Коринфянина – два серых, гнедой и вороной; впервые участвовали в состязаниях в Александрии в прошлом году и в Коринфе, где взяли приз. Колесничий – Лисипп. Цвет желтый. Четверка Мессалы из Рима – два белых, два вороных; победители Цирценсианских скачек, состоявшихся в прошлом году в Колизее. Колесничий – Мессала. Цвета алый и золотой. Четверка Клеонта Афинянина – три серых, один гнедой; победители Истмийских игр прошлого года. Колесничий – Клеонт. Цвет серый. Четверка Диксоса Византийца – два вороных, один серый, один гнедой; победители игр прошлого года в Византии. Колесничий – Диксос. Цвет черный. Четверка Адмета Сидонянина – все серые. Трижды выступали в Кесарии и трижды выигрывали гонки. Колесничий – Адмет. Цвет голубой. Четверка Илдерима, шейха Пустыни. Все четверо гнедые; на гонках выступают впервые. Колесничий – еврей Бен-Гур. Цвет – белый.

Колесничий – еврей Бен-Гур!

Но почему Бен-Гур, а не Аррий?

Бен-Гур поднял взгляд на Илдерима. Он понял, почему араб издал недоуменный вскрик. Оба друга пришли к одному и тому же выводу.

Это было дело рук Мессалы!

На Антиохию едва начал опускаться вечер, когда из Омфалуса, квартала неподалеку от центра города, во все стороны потянулись толпы народа. Наступали часы, отведенные по обычаю Вакху и Аполлону.

Больше всего праздных гуляк направлялось к Нимфеуму и Колоннаде Ирода. Да и, сказать по правде, невозможно было представить себе ничего более приспособленного для такого времяпрепровождения, чем эти широкие, крытые сверху улицы с тянущимися на целые мили галереями, вырубленными из мрамора, отполированного до последней степени совершенства. Вечерняя тьма еще не успела сгуститься над городом, а эти галереи и улицы уже наполнились пением, смехом и веселыми криками. Звуки, смешиваясь и отражаясь от стен, более всего напоминали шум потоков, бегущих сквозь вереницу гротов, порождавших громкое эхо под их сводами.

Множество людей самых различных национальностей, иные из которых своим видом могли изрядно озадачить непривычного к такому зрелищу приезжего, не было исключительной особенностью одной только Антиохии. Громадная империя, преследуя свои цели и решая свои задачи, вовлекала в этот процесс людей различных наций, по ходу дела знакомя их друг с другом, с одеждами, обычаями, наречиями и богами всех стран обитаемого мира. Порой такой конгломерат народов оседал в том или ином месте надолго – тогда там начиналась торговля, шли дела, строились здания и возводились алтари самых различных богов.