Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

Метод (за неимением других, более строгих) неплохо работал для выявления внутренних противоречий в советской экономической статистике: грубо говоря, если производство электромоторов официально выросло в два раза, не стоит с доверием относиться к заявлениям, что производство станков (в каждом из которых по умолчанию скрыт мотор) увеличилось в 20 раз. На основе таких альтернативных методов и строились прежние соображения Ханина о масштабе советских приписок. Им можно доверять, поскольку речь идет об однородном корпусе статданных, где одна отчетная строка не должна грубо (на порядок!) противоречить другой строке. Если данные явно не бьются, значит где-то спрятан фальсификат: либо одна строка сильно занижена, либо другая сильно завышена. Поскольку в СССР занижение успехов социалистического строительства не одобрялось, разумнее предположить, что успехи завышались.

Подходить с этим мерилом к качественно новому этапу экономического развития (и к новому корпусу статистических данных — не касаясь вопроса о том, плох он или хорош) едва ли стоит. Во-первых, постиндустриальное хозяйство глубоко меняет характер связи между теми же электромоторами и ростом новых секторов: электромоторы имеют мало общего с компьютерами и с выходящим на первый план нематериальным производством: банки, Ай-Ти, медиа, дизайн, консалтинг и пр. Судить о темпах роста новой экономики на основе подходов, разработанных для советской промышленности, не слишком корректно. Во-вторых, даже если говорить только о материальном производстве, метод Ханина в принципе не учитывает растущей роли импорта: взрывной рост числа автомобилей, телевизоров, холодильников, жилья и многого другого в постсоветской России невозможно уловить с помощью шаблонов, разработанных для модели, ориентированной на советскую автаркию. Рост сборочного автомобильного производства и связанных с ним денежных поступлений есть, а роста производства коленных валов или двигателей может и не быть. В-третьих (опять же вне рассуждений о том, хорошо это или плохо), по данным МВФ, до трети современной российской экономики работает в тени. В официальной статистике теневой сектор не находит прямого отражения. Хотя отражается в доходах населения, его потребительском поведении и уровне жизни.

Нужна другая методика. К тому же странновато выглядит основополагающий тезис, что данные о производстве техники в сталинское время можно считать надежной точкой отсчета, потому что за их искажение была положена уголовная статья. Почему Ханин считает, что с/х статистика или статистика автоперевозок была искажена, а статистика по производству тех же моторов — нет? Ведь статья за искажение та же самая. Выборы они фальсифицировали, демографию фальсифицировали, сельскохозяйственный рост фальсифицировали, объемы автоперевозок и показатели железнодорожного строительства фальсифицировали, судебные протоколы фальсифицировали, а объемы производства электромоторов почему-то боялись…

Как раз наоборот: честно показать провальные цифры было равносильно явке с повинной. А если аккуратно подправить отчет в лучшую сторону — то еще бабушка надвое сказала. Главное, не зарываться! Тем более вышестоящему руководству требуется ровно то же самое — так что с проверками оно сильно утруждаться не будет. Условный Клим Ворошилов (оборонка) или Серго Орджоникидзе (тяжпром) сами были кровно заинтересованы в представлении наверх победной картинки и любое правдоискательство в пределах своей зоны ответственности пресекали самым суровым образом. Не хуже Сталина.

Кто-то с ужасом сочинял рапорты о производстве, кто-то с ужасом подписывал акты приемки, и потемкинская деревня жила себе помаленьку — пока не столкнется с практическим испытанием в виде войны при невесть откуда взявшемся дефиците вооружений и квалифицированных военачальников. Или пока вождь по каким-то своим причинам не разочаруется в близком соратнике, как произошло с Серго Орджоникидзе. Тогда на него и свалят всю гору реальных и выдуманных грехов. Но исправлять сам по себе цифровой эпос — зачем?! Это подрыв идейных основ. Попавших под колесо истории казнили, материальные провалы и вранье по-тихому списали и забыли, нарисованные цифры оставили без изменений — и вперед, к новым свершениям.

Ручное управление имеет смысл лишь там, куда дотягиваются руки. Например, число произведенных танков или авиамоторов — предмет первоочередной озабоченности центрального руководства и лично вождя — контролировалось точнее. Благо товар штучный. Да и то есть сомнения. А вот гипотеза о точном соответствии отчетного числа произведенных электромоторов их реальному количеству уже не выглядит столь бесспорной. Ее надо бы обосновать.

Подход Ханина хорошо вскрывает внутренние противоречия в советской статистической отчетности и убедительно демонстрирует наличие фальсификата. Но для оценки реального объема производства он не очень подходит, потому что непонятно, насколько корректна точка отсчета. Именно поэтому оценка Кириченко (завышение объема экономики в шесть раз) вдвое расходится с оценкой Ханина и Селюнина (завышение в 10 и более раз). В любом случае ясно, что официальные данные раздуты, и очень сильно, на самом деле все обстояло значительно хуже. Но насколько хуже — вопрос для более глубоких исследований.

Сказанное совершенно не значит, что в сталинском СССР ничего не производилось или все было никудышного качества. Конечно, нет. И заводы были, и продукцию они выдавали, и самолеты летали, и танки с пушками были очень даже неплохие — тем более что командная экономика сильна как раз способностью сконцентрировать силы и ресурсы на ограниченном числе первостепенных направлений (для Сталина — на военном производстве). Даже железные дороги строились — правда, в разы медленнее, чем прежде. Общий рост тормозился, зато делался более сфокусированным — прежде всего на силовом блоке и причастных к нему секторах и людях.

Эти корпоративные группы и являлись выгодоприобретателями системы. По понятным причинам сегодня они превозносят сталинскую политическую и экономическую модель — блистательная формула верного Руслана Пухова тому примером. Однако это вовсе не повод всей стране верить их статистическим басням про заоблачные показатели в области чугуна, стали, угля и хлеба. Скорее есть серьезные основания для противоположного: в официальных сводках металла хоть залейся, а для производства рельсов и мостов его систематически не хватает. Вдохновляющие плакаты — вещь замечательная, но поезда по ним не ходят.

В случае железных дорог масштаб статистического эпоса, его соотношение с реальностью и эволюционная динамика оцениваются достаточно точно. Во время второй пятилетки вводилось в строй в среднем 0,7 тыс. км пути в год — вдвое хуже времен, когда прогрессисты XIX века впервые знакомились с трудами К. Маркса, а В.И. Ленин только родился на белый свет.

Плакат 1939 г. Автор П.П. Соколов-Скаля (1899–1961). Народный художник РСФСР, живописец и монументалист. Учился у И. Машкова во ВХУТЕМАСЕ. Дважды лауреат Сталинской премии (1942, 1949). В 1941–1946 гг. возглавлял Центральную московскую мастерскую военно-политического плаката «Окна ТАСС». Источник изображения: https://www.historyworlds.ru/index.php?do = gallery&act = 2&cid = 261 &fid = 10716