Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

Летом 1930 г. проходит XVI съезд ВКП(б) — по определению вождя, «съезд развернутого наступления социализма по всему фронту, ликвидации кулачества как класса и проведения в жизнь сплошной коллективизации». В резолюции по отчету ЦК намечены восемь основных задач в сфере социалистической индустриализации. Среди них задача № 2: «Развитие и реконструкция транспорта, в особенности железнодорожного и водного, становящегося одним из наиболее узких мест социалистического хозяйства».

И правда: за 1930 г. введено в строй всего 942 км пути — меньше, чем в среднем за годы НЭПа. Наркоматом путей сообщения принимаются срочные меры — в рамках возможного. Один из парадоксов эпохи в том, что как раз при новом наркоме Рухимовиче в 1931 г. железнодорожный комплекс СССР показал максимальные в довоенной истории годовые объемы строительства. За год было введено целых 2542 км пути — примерно как в 1917 г. После отставки скептического наркома наблюдается резкое и устойчивое падение. Но к новому начальнику НКПС Андрееву у Сталина претензий нет: для вождя тема транспорта странным образом остывает. Хотя для России она с каждым годом становится все горячей и мучительней. Летом катастрофического 1941 г., когда фашисты за сутки продвигались на десятки километров и каждый день был на счету, дивизии Забайкальского военного округа перебрасывались из Монголии, где они готовились отражать самурайскую агрессию, около месяца. Транссибирская магистраль была невероятно перегружена, дефицит инфраструктуры чувствовался острее, чем в Первую мировую. Хотя советские путейцы работали с отчаянной самоотдачей и делали больше, чем могли.

С 1939 г. опять начинается умеренное восстановление показателей ввода примерно до уровня НЭПа — в том числе за счет ускоренного строительства времянок во время финской войны, которые кончались тупиками и позже были разобраны. Стоит отдельно обратить внимание на результаты 1937–1938 гг. — как раз та самая «морозная свежесть», расцвет дисциплины, ответственности и мобилизационных стимулов. Ввести за 1937 г. всего 76 км ж/д пути (0,08 тыс. км) для такой страны, как Россия, — это поистине круто. Круче только абсолютный ноль, достигнутый в 1938 г. Чтобы за два года кряду положить менее 100 км рельсов — такого Россия не видывала со времен поражения в Крымской войне и вынужденного начала послевоенных реформ царя-освободителя.

Если точнее, то средние темпы 1937–1938 гг. сопоставимы с достижениями столетней давности, когда Николай! еще при жизни А.С. Пушкина затеял первую в России железную дорогу от Петербурга до Царского Села (она предусмотрительно строилась в расчете как на паровую, так и на конную тягу). Подобного сногсшибательного прогресса смогла добиться только плановая социалистическая экономика под личным руководством Иосифа Виссарионовича Сталина — трем последним царям было слабо. Ради наслаждения морозной свежестью 1937 г. и отката на сто лет назад, конечно, стоило разрушить сельское хозяйство, потерять миллионы крестьянских жизней и сотнями уничтожать квалифицированных путейцев, цвет российского инженерного класса.

Общий результат первых сталинских пятилеток, по данным министра МПС Аксененко, примерно на 1 тыс. км превышает суммированные данные справочника Афониной. То есть работает общее правило советской статистики: чем глубже, тем безрадостней. Исторический трехтомник МПС по советской традиции скуповат на цифры, зато приоткрывает контекст. Во втором томе сказано, что первый пятилетний план, принятый XVI партийной конференцией в апреле 1929 г., предусматривал введение в строй 16181 км новых ж/д путей. Несложно сообразить, что подразумевалось сооружение более 3 тыс. км в год — примерно как при последнем царе на рубеже веков. В рекордном 1931 г. НКПС не достиг этих темпов, но, по данным Г.М. Афониной, в моменте к ним приблизился — 2542 км за год (в 1940 г. этот скромный успех удалось почти повторить — 2524 км). Но то были локальные пики, на один год. Они в два с лишним раза ниже локальных пиков, отмеченных в справочнике Афониной за 1899 и 1916 гг. Плюс надо иметь в виду, что статистика 1940 г. включает времянки и фрагменты сети, отвоеванные в финской войне и переделанные зэками из Главного управления лагерей железнодорожного строительства.

При самом безудержном оптимизме едва ли можно было добиться большего: рубли пустые, импорт ограничен, металл в дефиците, квалифицированные кадры тоже. Но, как мы видели, тов. Сталин в 1931 г. (как раз время локального подъема!) обвиняет одного из самых успешных довоенных наркомов Рухимовича в разлагающем скептицизме и требует его устранить. Вождю требуется нечто гораздо более масштабное! И оно, конечно, появилось. Но только на бумаге.

Благодаря труженикам пера первая пятилетка воспринимается советской коммуникативной памятью как эра Турксиба. В тени остается тот скромный факт, что протяженность дороги составила лишь 1442 км. А как с намеченными на пять лет 16 181 км? Да как обычно. Всего за первую пятилетку, как со сдержанной гордостью рапортуют авторы фундаментального трехтомника МПС, введено в строй «свыше 6000 км железных дорог, около 80 % которых приходилось на национальные республики и отдаленные окраины». Переводя на русский, первый пятилетний план применительно к ж/д строительству выполнен примерно на 40 %.

Как (помимо истребления саботажников и вредителей) вождь реагирует на достигнутые 40-процентные успехи? А вот как. В докладе 7 января 1933 г. «Итоги первой пятилетки» он веско резюмирует:

Конечно, права! Охотников спорить давно нет. Цифры и факты стоят на задних лапках. Впрочем, на вторую пятилетку, учитывая скорбные итоги первой, плановое задание на ввод ж/д путей без лишнего шума было снижено до 11 тыс. км. В среднем чуть более 2 тыс. км в год. Нарком Рухимович с его «разлагающим скептицизмом» оказался-таки прав: если в стране нет стали, вагонных осей и колес, то строить железные дороги остается главным образом в воображении. Как и догонять-перегонять США.

На самом деле история со второй пятилеткой была еще невероятней. В январе-феврале 1932 г. проходит XVII конференция ВКП(б), которая формулирует Директивы к составлению второго пятилетнего плана. В стране, вообще говоря, голод и небывалая вспышка сверхсмертности. В ЦУНХУ и Госплане об этом знают, но молчат. В ЦК ВКП(б) тоже. В Директивах это специфическое явление описано следующим образом: