Любовь на все времена - Бертрис Смолл

Эйден понимала достаточно много из того, что говорил ее слуга, и посмеивалась, но не стала огорчать евнуха. Кроме того, это развеселило ее. Она смеялась, чего не делала уже многие месяцы.

Выйдя из лавки, она сказала:

— Ты и в самом деле испорченный человек, Джинджи. Будь поосторожней, чтобы твой болтливый язык не завел тебя в яму, из которой ты, дружок, можешь не выбраться. Просто счастье, что принц не слышал тебя. Ведь он совершенно не интересуется мной. А если и дальше так пойдет, где окажемся мы с тобой?

— Сегодня утром на кухне, госпожа, я кое-что выведал у повара. Хаммид говорит, что принц оплакивает свою жену и сыновей, которые совсем недавно умерли. Я не смог узнать ничего больше, не хотел излишне любопытствовать, чтобы не подвергать опасности твое положение в доме. По крайней мере я узнал, что он настоящий мужчина, госпожа. Со временем ты поможешь ему оправиться от горя, а сейчас других женщин в доме не будет. Нам нужно время, госпожа Марджалла, пусть тебя не беспокоит, что принц холоден к тебе.

— Бедный человек, — сказала Эйден, — я понимаю, что он чувствует, — и она вспомнила не только смерть отца, но к смерть матери и сестер.

В это время они пришли в ряды, где торговали поношенной одеждой. Джинджи с уверенностью, поразительной для человека, пробывшего в Стамбуле всего один день, пошел прямо к прилавку какого-то еврея.

Он успешно сторговал шесть наборов одежды для служанок Эйден: широкие шальвары, блузы и безрукавки, а также пояса, шапочки и сандалии. Все хорошего качества и очень чистое. Заплатив за покупки, они пошли к баням.

— Когда это ты, — спросила Эйден, не сумев сдержать любопытства, — узнал этот город?

— Мой самый первый хозяин жил здесь, в Стамбуле, — ответил евнух. — Я знаю город очень хорошо. С ним связаны мои первые воспоминания, и он для меня как родной дом. Меня превратили в евнуха, когда я был совсем маленьким. Я люблю это место. И мечтаю о том, чтобы закончить здесь свои дни.

Когда они пришли к баням, Джинджи проводил свою госпожу в приемную комнату. Нельзя было женщине долго оставаться на улице, а они не знали, как скоро Марта и ее дочери будут готовы. Однако женщины уже заканчивали. Джинджи передал смотрительнице три комплекта одежды.

— Я сказал, чтобы сожгли те кишащие насекомыми тряпки, которые были на них, когда мы привели их в бани, — сказал он Эйден.

Она усмехнулась.

— Очень мудрое решение, хотя я подозреваю, что бедная Марта очень огорчится, когда узнает, что уничтожено последнее напоминание о ее прошлой жизни.

— Она переживет такую трагедию, — лукаво сказал он. — То, что ты им купила, будет, наверное, самыми красивыми вещами, которые были у них за всю жизнь.

— Она не бедная женщина, — сказала Эйден. — Марта говорит, что ее муж был человеком со средствами.

— Похоже, что она была женой рыбака, — фыркнул Джинджи, — но это не важно. Надеюсь, ее можно будет обучить. С ее дочерьми обойдется без хлопот, но женщина в ее возрасте уже имеет свои привычки, госпожа Марджалла. Надеюсь, что ты поступила правильно, когда купила их. Боюсь, у тебя слишком доброе сердце.

В это время служительница вывела к ним трех женщин, и Эйден и Джинджи ахнули от удивления. Отмытые, Марта и ее дочери оказались очень привлекательными, с красивыми карими глазами и русыми косами. На каждой были светло-голубые широкие шальвары, розовые блузы и коротенькие безрукавки из атласа в розовую и голубую полоску, сандалии, шали в голубых и серебряных узорах, завязанные на бедрах, и маленькие шапочки из серебряной парчи. Все трое выглядели вполне достойно для служанок, о чем Эйден им и сказала.

— Как мило все вы выглядите, разве сейчас вы не почувствовали себя лучше?

— Должна признаться, что купанье совсем не так плохо, но вся эта нагота! Однако сейчас мы одеты ничуть не хуже, госпожа, и я благодарю вас за новую одежду.

Эйден улыбнулась.

— Самое первое, что тебе нужно сделать среди многих прочих вещей. Марта, это выучиться говорить по-турецки. Но теперь мы должны возвращаться во дворец принца. Он не должен беспокоиться.

Они вернулись во дворец Явид-хана. В первый раз увидев дворец в свете заходящего солнца, Эйден была очарована им. Он назывался «Драгоценный Дворец» и действительно был похож на бесценный бриллиант в дорогой оправе. Явид-хан говорил, что он стоит в том месте, где Босфор сливается с Черным морем. Дворец на самом деле был построен на клочке земли вблизи устья Босфора, на выходе в Черное море. Но стоял он на берегу Босфора, а Черное море виднелось из окон дворца.

Драгоценный Дворец построили из белого мрамора. Эйден представила, что на закате или восходе, когда солнце окрасит его своим золотом, зрелище будет необыкновенным. Он стоял близко у воды, а вокруг раскинулся сад. Изящный купол поднимался в центре здания, а открытый портик с колоннами проходил по всей его длине. Личные комнаты располагались в правой части. Левая часть предназначалась для официальных приемов. Великий хан купил дворец для своего сына у наследников какого-то богатого торговца. Им не нравилось, что дворец расположен далеко от центра Стамбула, — многие предпочитали жить ближе к городу. За время, прошедшее со дня смерти торговца, прекрасный сад зарос и одичал: на клумбах разрослись сорняки, заглушив великолепные цветы. С моря, однако, заросший сад казался ярким и красивым.

Глаза служанок Эйден заблестели, когда они увидели Драгоценный Дворец.

— Это здесь мы будем жить, госпожа? — в благоговейном восторге спросила Марта. — У принца большой гарем? Там много женщин?

— Принц, — ответила Эйден, — только недавно приехал в Стамбул, и меня подарили ему вчера. У него нет других женщин, хотя он говорит, что любит их. — Она покраснела, а потом продолжила:

— Джинджи узнал, что принц оплакивает смерть своей жены.

Большой каик ткнулся носом в берег, и его пассажиры вышли. Наблюдая за ними из окна дворца, Явид-хан увидел, что с Марджаллой прибыли еще три женщины. Он улыбнулся про себя. Вот первое, что он узнал о Марджалле. Она не транжирка. Его любимая жена, Зои, была такой же, ей никогда не нужно было ничего лишнего. Она запомнилась ласковой, спокойной, миролюбивой женщиной, к которой обращались другие женщины его гарема. Они верили, что Зои справедливо разрешит все их трудности. Она была красивой женщиной, матерью двух его сыновей и дочери.

И все же его равным образом влекло к женщине, которую он сделал своей второй женой, непоседливой Айше. Как разительно отличалась Айша от Зои. Она могла мурлыкать как котенок, но через минуту взрывалась вулканом. Ее нрав и привлекал и бесил его, но ее непохожесть с Зои очаровывала, заставляла постоянно возвращаться в ее постель. Ее спасительная сила заключалась в том, что Айша никогда никому не завидовала. Ее гнев вспыхивал мгновенно и так же мгновенно утихал. Она тоже родила ему двух сыновей. Его сыновья. Он почувствовал острый приступ боли, которая накатывалась на него всякий раз, когда он вспоминал о своих детях. У него было шесть сыновей и две дочери. Его старшему сыну Давлету, названному в честь деда, в этом году исполнилось бы четырнадцать лет. Самому маленькому, круглощекому, только начавшему ходить, было всего два года. Он подумал о дочерях и почувствовал, как слезы жгут глаза. Старшую родила Зои. Она была совершенной копией своей матери. Ей шел шестнадцатый год, и ее обручили с наследником соседнего ханства. Его младшей дочери, озорному чертенку по имени Лейла, исполнилось семь.