Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии - Елена Соломински

Относительно перспектив «валютного вопроса в Германии» Алексей Гольденвейзер поделился с Яковом Тейтелем в августе 1938 года своим мнением:

« Едва ли правильно, что все так усиленно напирают на то, чтобы побудить Германию разрешить эмигрантам вывозить капиталы. Во-первых, у громадного большинства эмигрантов нет даже на билет. Во-вторых, ограничения в вывозе капиталов связаны с общей валютной политикой, которая началась еще при Брюнинге708 и которая притом отнюдь не является германским патентом. Из государств, представленных в Эвиане, едва ли большинство не разрешает вывозить иностранную валюту. Еврей, который бы вздумал эмигрировать из той же Чехословакии, например, был бы в этом отношении не в лучшем положении, чем немецкие евреи. Наконец, в этом пункте, по-моему, нет шансов на какие-либо уступки со стороны Германии: она не будет давать иностранную валюту, необходимую ей для покупки хлеба и военного снабжения, уезжающим евреям»709И далее Гольденвейзер сообщил о подопечных Союза: «Из Берлина я давно не получал писем от членов экс-правления. Я считаю, что предстоящая зима в Берлине будет самой тяжелой за все годы беженства. Оттуда началось повальное бегство, да и уходит почва из-под ног у всех, кто еще остался. Недавно вышедший закон о воспрещении евреям заниматься продажей недвижимости и домоуправлением является тяжелым ударом по русской колонии. Это последняя соломинка, за которую многие держались и на которой многие до последнего времени умудрялись зарабатывать. Не знаю, уехал ли кто-либо из высланных советских граждан?»

О своей собственной ситуации он с грустью признался: «Я разочаровался найти работу в США и буду пытаться действовать в этом направлении в Нью-Йорке»710.

Находясь вне Берлина, Тейтель и Гольденвейзер не прекращали следить за развитием событий и, по мере возможности, участвовать в нем. В середине августа Гольденвейзер пишет Якову Фрумкину в Берлин: «Что слышно на Мюнхенерштр711 в смысле личного состава работников? В отношении ресурсов? Поступает ли помощь из-за границы? От Джойнта? От Тейтелевского комитета? Чем кончилась эпопея с выселением советских граждан? Случаются ли высылки бесподданных? Чувствуется ли отсутствие Нансенамта?»712.

30 августа 1938 года Яков Фрумкин сообщил Гольденвейзеру о своем отъезде из Берлина и спросил его мнение о преемнике по руководству Союзом. Он указал на предложение Тейтеля о назначении в качестве председателя Льва Зайцева713Нелегально существующий Союз по-прежнему помогал нуждающимся – оставшимся и высылаемым – и поддерживал столовую имени Тейтеля в Берлине.

Гольденвейзера волновало кадровое состояние Союза, и 20 сентября 1938 он написал Фрумкину, из Нью-Йорка, куда только что, 18 сентября, переехал из Вашингтона: «Ваш предстоящий отъезд из Берлина и всеобщий постепенный разъезд, которого нужно ожидать, вызывает большую заботу о существовании нашего дела. Кто будет принимать посетителей? И решать вопросы о выдачах? За столовую можно быть спокойным – гжа Шу-тая остается на посту. Я полагаю, что В. А. Гольденберг подойдет лучше, чем Л М Зайцев к работе данного рода…»714Как следует из нижеприведенного письма кандидатуры тех, кто выполняет обязанности руководителя Союза русских евреев, среди которых Яков Фрумкин, Е. А. Каплун, Лев Зайцев и В. А. Гольденберг – все общественные деятели с опытом. Но в ниже приведенной переписке уже обсуждается возможный перенос центра руководства Союзом из Берлина в Брюссель.

21 сентября 1938 г. Гольденвейзер пишет подробное письмо Тейтелю о «малых» и «больших» делах: под первыми он понимает кадровые вопросы, под вторыми – глобальные вопросы о положении эмигрантов. «Всеобщего постепенного разъезда из Берлина нужно было ожидать, по-видимому, этой осенью уезжает сразу большая порция и придется приноровить характер будущей работы к полному безлюдью. Привлечение Розенберг я считаю правильным. Русская служащая ее заменить не может, хотя бы потому, что таковую не примут на службу в общину, между тем необходимо сохранить и углубить связь с общиной715, как несменяемой инстанцией. Гольденберг, а если он откажется – Зайцев, конечно, смогут давать юридические советы, но едва ли так скоро освоятся с делом во всей его полноте, как это было с Фрумкиным»716Речь идет о немецкой еврейке Еве Розенберг (урожд. Hirschfeld) и о том, что, начиная с осени 1938 г. все должности в организациях Еврейской общины Берлина должны были занимать исключительно обладатели германских паспортов. Интересен и тот факт, что решения о стратегии выдачи помощи принимались, несмотря на расстояния и время на пересылку писем, исключительно коллегиально. Гольденвейзер, как учредитель Парижского Тейтелевского комитета, считал важным сообщить свое мнение, что переводы денег для помощи нуждающимся в Берлине из-за разницы курсов валют гораздо эффективнее («там надобность в каждой марке»), чем раздача пособий в Париже:

«Я полагаю, что предстоит полоса высылок евреев-бесподданных и в связи с этим потребуются средства… евреев лишают последних возможностей работы, например, занятия домоуправлением и продажей недвижимости, вся колония превращается в безработных и нуждающихся… Теперь нельзя медлить и необходимо воспользоваться всякой возможностью, чтобы выбраться из Берлина Ожидавшийся кошмар войны мы воспринимали болезненно, и я буду искренне рад, если сия чаша минет Европу – хотя бы временно. Миллионы, которые были бы убиты, были бы мертвы навсегда… Американцы почти единодушно возмущаются происшедшим, однако, нет сомнения в том, что настроения в пользу изоляции у них только усилились за последние недели. В случае войны, Америка, вероятно, оказывала бы демократиям экономическую помощь. Была ли бы она втянута в военные действия, сказать наперед нельзя; во всяком случае, здесь никто этого не хочет, хотя многие считают вероятным и даже неизбежным. Я понимаю Ваше возмущение тем, что никто не «реагирует» на притеснения евреев в Германии и Италии. Но скажите: как и чем можно было бы реагировать с какими-либо шансами на успех? Свалить Гитлера может только неудачная война. Но войны из-за евреев никто вести не должен. Надлежащей бы реакцией было бы широкое раскрытие дверей для эмигрантов. И я вполне согласен, если Вы возмущены поведением демократических государств в этом вопросе…» 717.